Дедская площадка

- И, кстати... Раз уж вспомнили. Англичане и американцы у нас, разумеется не учатся, но не пропадать же добру?

- Ты это о чем?

- О «Don’t Worry Be Happy». Вспомнили же.

- Ну... Это все поймут.

- Да, - согласился я. –Тоже получится международная песня. Куплет на русском, а припев на английском.

- Да. Такой текст напиши, чтоб потом Кобзону петь было не стыдно.

Если у вас возникнет желание поощрить автора, сделайте перевод на карту Сбербанка.

Перевод 89031010626 СУММА

Или на карту 2202 2005 0456 6199

Или хотя бы "лайкните".

Глава 11

11.

Мы получили «карт бланш» от комитета комсомола и завладели ключами от той маленькой комнаты за сценой, где хранились музыкальные инструменты. Там мы теперь могли поваляться в любое время дня и заниматься своими делами.

Ощущение своего места- это большое дело! Мы там кое-что переставили, принесли туда ту самую, сделанную Сергеем своими руками звукозаписывающую студию, и принялись решать стоящие перед нами задачи. Главной мы считали вживление в Московскую музыкальную тусовку. Причем не на уровне талантливых любителей вроде московских бит и рок-групп, а на уровне профессионалов. Мы планировали, что Кобзон и Пугачева станут таким вот проводниками в этот мир, но при этом понимали, что все это будет не легко. То, что за нами стояли серьезные люди от Власти нам скорее помешало бы – не любят творческая интеллигенция тех, кого Власть привечает, хотя и сами с удовольствием заняли бы место тех, кого сейчас поругивают. Так что мы поставили за правило не показывать свои связи. Хотя с другой стороны, что это за связи? Он шли только сверху вниз. От кукловодам к куклам. Нам звонили и требовали, точнее ставили задачу, а что могли мы? В лучшем случае что-то просить... Ну да и Бог с ним...

Чем придаваться грусти, лучше уж двигаться вперед. Возможность завязать творческую дружбу с поэтом такой величины как Рождественский заставила нас постараться и проявить изобретательность.

После обработки Никиты, песня «Англичанин в Нью-Йорке» не превратилась, как мы планировали, в «Москвича в Мариуполе», а превратилась в... цифровую песню. Кузнецов так сказал:

- На Мариуполь у меня рука не поднимается, а какой-то серьезный текст писать не стоит...

- Это почему?

Никита помолчал и сформулировал:

- Потому что он уйдет в корзину.

- Ну-ка, ну-ка…

- Я поэт и он поэт.

Начало меня насторожило. Не начинается ли у моего друга мания величия? Но он очень достойно продолжил.

- Да. Может быть только в первой букве этого слова у него буква П побольше, чем у меня. Так вот... Не хочу я, чтоб он после меня что-то переделывал. Идею подкинуть мы ему можем, а вот слова... Пусть сам.

- Ну да, - согласился Сергей, по-своему понявший нашего друга. - Не маленький...

Я его понимал. Какой смысл сочинять на эту музыку добротный текст, который будет отброшен в сторону поэтом-профессионалом? Или, что будет еще хуже, тот скажет: «Раз вы уже сочинили такой хороший текст, то и пойте его. Зачем вам, таким талантливым, я?»... Мы ждали не этого. Нам нужна была сперва совместная работа над песней, а потом, возможно, и творческая дружба.

Да и жаль было вкладывать труд в сочинение стихов, которые не станут песней. Вот если кто-то из них - или поэт или певец - откажутся… Вот тогда… Тогда и можно будет задуматься о тексте, который полюбит молодёжь. Такое Никита вполне сможет написать. Потом. При необходимости.

- Ну, а если они все-таки откажутся? Напишешь про Мариуполь? - уточнил я для себя.

- Ну уж нет, - серьезно сказал Никита. –Хохмить не стоит. В тексте для этой нежной мелодии должен быть серьезный смысл, вне того будет петь его сам Кобзон или кто-то другой.

Мы помолчали. У каждого имелось предложение.

- А давайте, чтоб нас не объявили в космополизме отбросим идею «Англичанина в Нью-Йорке», - серьезно сказал Сергей. – Давайте обойдемся отечественной географией.

- Не возражаю, – кивнул Никита. - Но вот «Москвич в Мариуполе» тоже не нужен.

- А пусть будет «Москвич в Ленинграде»! – сказал я. - Помните песню Сюткина «Питер-Москва»?

Друзья переглянулись. Идея-то на поверхности- две столицы, а сколько отличий! Только бордюра и поребрика хватило бы, а там еще и подъезд, и парадное... Вот этой идеей мы с Рождественским сможем поделиться.

На этом и остановились. Если понадобиться идея – есть чего подкинуть.

Вспомнив как это будет делаться пару десятков лет вперед, Никита создал подходящий для ритма музыки числовой ряд.

За пару вечеров мы наложением с разными электрическими ухищрениями сделали запись музыки. Это, конечно, был не Стинг, но дух песни, красоту мелодии мы передать сумели. Прослушав и кое-что поправив мы поняли, что лучше уже не сделаем. Покачивая кассетой, Сергей сказал, немного кривя душой.

- Отлично получилось...

- Я бы сказал хорошо, - добавил я.

- Хотелось бы лучше, но, думаю, что у нас лучше не получится.

Никита постучал по фанерным ящикам самодельной «студии звукозаписи». Несмотря на то, что на одном конце ящика там виднелся логотип «Мелодии», а на другом «Парлафона» по качеству она с ними соперничать, увы, не могла.

- Так… Теперь нужно позвонить, поговорить с Кобзоном.

- Нужно. Куда пойдем?

- Не на улицу же конечно... Пошли в комитет комсомола. Там телефон.

И мы пошли в комитет.

Глядя в записную книжку, Никита начал набирать номер.

Десяток секунд ожидания и я увидел, как Никита напрягся. Через мгновение он чуть отодвинул руку от уха и мы услышали искаженный металлической мембраной наушника голос Кобзона.

- Слушаю...

- Добрый вечер, Иосиф Давидович. Это Кузнецов из «КПВТ».

- Кто?

Он его не узнал. Никита поморщился.

- Кузнецов Никита Борисович из ансамбля «КПВТ».

- А! Никита! – голос сразу стал дружелюбнее. – Слушаю вас.

- У нас есть новости, - сказал Никита. – Помните наш последний разговор? Ну, в госпитале?

Кобзон все понял правильно.

- У вас есть песня для меня? – оживился он.

- Не совсем... – разочаровал его Никита. -У нас есть музыка, мелодия... Но слов пока нет.

- Та-а-а-к,- протянул Кобзон, похоже, сообразивший, что к чему.

- Так вот мы хотим вам предложить помочь нам в этом моменте.

- Вам нужен поэт? – помолчав, спросил он.

- Нам нужен Поэт!

Никита умудрился сказать это слово так, что становилось понятно, что нужен не простой стихоплет, а поэт с большой буквы.

- Есть предложения?

- Есть,- согласился Никита. - Мы вот стали лауреатами с песней на стихи Рождественского... Может быть мы и далее с ним сотрудничать продолжим? Нам бы было приятно...

- Не сомневаюсь,- отзывался наш собеседник. Сказал он это безо всякой иронии. По-взрослому. Он помолчал, вероятно прикидывая стоит ли соглашаться на нахальное предложение. Все-таки мы были слишком молоды, хотя при этом и слишком талантливы. Ну да. А как иначе сказать? Это- объективная реальность.

- А мелодия?

- Если вы сможете организовать встречу, то мы её там и покажем. Думаю, что вам понравится...

Он подождал еще с десяток секунд. Глядя на Никиту я вопросительно поднял вверх брови. Загородив ладонью микрофон Никита прошептал.

- Похоже что-то листает... Записную книжку?

И тут же оторвав ладонь от микрофона сказал.

- Да. Конечно...

Дальнейшего разговора мы уже не слышали.

- Когда? Хорошо... Мы перезвоним....

Кузнецов спокойно положил трубку на рычаг. На лице его играло выражение удовлетворения от хорошо сделанной работы. Не дожидаясь вопросов объявил:

- Он попробует договориться о встрече. Нужно будет ему через час перезвонить.

Сергей потер руки.

- Жизнь налаживается!

- Не говори «гоп», - остановил его Никита и перевел взгляд на меня. - Ну а с Аллой сам договаривайся.

Он сунул трубку мне в руку. Трубка была горячей. Волновался Никита Борисович.