Страница 25 из 75
Я же обычно как огня боюсь мужских касаний, даже самых обыденных и светских. Но сейчас меня накрывает длинная тень, и я чувствую всем телом – совсем рядом со мной стоит кто-то очень высокий и массивный. И рука с длинными красивыми пальцами не торопится уходить из поля моего зрения, вольготно устроилась на белой скатерти стола чуть левее меня. А я не делаю попыток отпрыгнуть, как должна. На коже горит след мимолетного касания, как ожог.
Я… веду себя неприлично?
Прикрываю на мгновение глаза.
В горло льётся прохладная жидкость. На губах остаются капли. Ничего вкуснее в своей жизни не пробовала.
Слишком близко. Чувствую тепло чужого тела. На меня направлен внимательный, пристальный взгляд с высоты.
И вот как раз теперь, в самый неподходящий момент надо было подуть, наконец, этому капризному ветру. Чтобы донести до меня терпкий лесной запах мужской туалетной воды. То есть, я так думаю, что это, наверное, она, потому что не очень разбираюсь. Я не привыкла принюхиваться к мужчинам – но сейчас хочется, чтобы разобрать составляющие. Кажется, мне сегодня основательно напекло голову, если туда лезет подобная чушь.
Давай, Николь! Срочно, как можно скорее шаг в сторону!
Это же… всего лишь дань вежливости? Не дать девушке задохнуться – что в этом такого?
Стоять так близко и коснуться чьей-то кожи. Я же не специально! Мне кажется, даже Всеблагая не стала бы ругать меня за то, как я веду себя в такой нестандартной ситуации. Хотя… нет, эта змея, пожалуй, предпочла бы, чтоб лучше я подавилась.
Время по-прежнему тянется так медленно, что между двумя ударами моего сердца целая вечность. Хочу обернуться, и в то же время боюсь до чёртиков. Я ни разу в жизни не ощущала так остро чей-то взгляд. Или этот человек умеет смотреть по-особенному?
Чтобы откашляться, мне пришлось согнуться над столом, и теперь, вцепившись левой ладонью в его край, пытаюсь вернуть дыхание в норму.
Моя ладонь и его рядом.
Моя, пухлая, округлая, с коренастыми пальцами и коротко стриженными ногтями. С заусенцем на большом пальце, который грызу, когда переживаю. И его – красивая, аристократическая, крупная, с длинными пальцами пианиста. Или художника. Как на картинах старых мастеров.
Отдёргиваю руку.
Спешно возвращаю, не глядя, бокал.
- Ох, спасибо, вы мне так помогли…
Голос не слушается. Вот бы мужчина ушёл уже куда-нибудь подальше. Может, тогда я рискну поднять глаза и посмотреть, хотя бы в спину. Пока я видела только белый рукав мундира, по виду офицерского. Наверное, из королевской гвардии?
Мужская ладонь прекращает смущать меня и проламывать своим весом несчастный стол. Принимает у меня бокал, убирает куда-то. Её обладатель выпрямляется, снова оказывается слева и чуть позади от меня, но никуда не уходит. Я это присутствие ощущаю физически, распознаю по тому, как крохотными иголочками покалывает тело там, где касается чужой пристальный взгляд.
Кэти гладит меня по спине. А я и забыла уже о подруге, как стыдно...
- Дыши, милая! Всё хорошо, просто спокойно дыши! Всё пройдёт сейчас!
От её прикосновений и правда легчает. Горло перестаёт саднить, в лёгких исчезает жжение, и битое стекло наконец-то куда-то пропало. Рискую встать ровно и кое-как вытереть ресницы, на которых, кажется, всё же проступили слёзы.
Время наконец-то вернулось в нормальное состояние, потому что я снова слышу вокруг тихое жужжание чужих голосов. Стараюсь не вслушиваться. Уверена, там ничего для меня хорошего.
- Может быть, вам присесть? – поинтересовался всё тот же учтивый голос. Его обладатель и не думает никуда уходить, а значит, если я хочу на него посмотреть, мне придется набраться смелости и поднять глаза.
Скольжу взглядом по белому рукаву, идеально выглаженному, без складочки. И выше. Золочёные эполеты. Значит, всё-таки офицер.
Слегка разворачиваюсь корпусом, поднимаю голову. Потом ещё чуть выше поднимаю, ведь выясняется, что я не рассчитала, насколько этот офицер меня на самом деле выше, и в поле моего зрения сначала попадает лишь крепкая шея с выразительным кадыком над расшитым золотом воротником-стойкой.
Сглатываю комок в горле. Надо что-то ответить, неприлично молчать в ответ на вопрос.
- Нет-нет, спасибо, всё уже…
Наконец-то запрокидываю голову достаточно высоко.
И словно выстрел из арбалета в упор – пристальный, неподвижный взгляд голубых глаз.
Широкий разворот плеч, узкая талия, затянутая кожаным ремнём, статная выправка кавалериста, меч в ножнах на боку. Стоит абсолютно неподвижно, заложив руки за спину. Он и правда весь в белом – этот чужой мужчина. Как герой того романа, которым я зачитывалась когда-то. Которого видела во сне потом очень и очень долго, только без лица. Почему-то от этого совпадения начинаю краснеть. Я просто знаю, что прямо сейчас стремительно приближаюсь цветом к варёному раку, потому что щеки и кончики ушей горят. Надо срочно сказать что-то вежливое и улепётывать.
А я продолжаю стоять как столб и пялиться.
Надо было догадаться, что с такими руками и всё остальное должно быть красивое. Лицо тоже как с портретов – аристократическая бледность, красиво вылепленные черты, высокие скулы, прямые брови, точёный крупный нос. Аккуратные усы и коротко подстриженная бородка прячут очертания губ, но я уверена, что на них нет насмешливой улыбки. Потому что голубые глаза предельно серьёзны.
И смотрят как будто прямиком мне в голову.
Я теряюсь ужасно и нервно оглядываюсь – вдруг мне показалось, и этот красивый офицер на кого-то другого так смотрит? Ведь не может же быть, чтобы на меня.
Но вроде бы, в непосредственной близости от нас никого нет, даже Кэти сделала шаг назад, а все остальные и вовсе стоят так далеко у противоположного края стола, шушукаясь за веерами, будто вокруг меня круг мелом прочертили – «к этой позорной девице не приближаться».
Мой испуганный взгляд снова возвращается на прежнее место. В ловушку голубого взгляда.
У мужчины светлые, коротко стриженные волосы, но тёмные брови. Он вопросительно приподнимает одну, и в гипнотизирующей голубой бездне я читаю весёлое удивление. Как будто он понял мои сомнения. И теперь улыбается одними глазами – почему ты решила, что я смотрю на кого-то другого?
А я не знаю.
Наверное, потому что на меня никто никогда так не смотрел.
Как будто смотрит именно на меня. Как будто видит только меня сейчас. Не думает о ком-то другом. Не сравнивает ни с кем. Не ищет недостатков. Просто вглядывается внимательно и пытливо так, будто хочет узнать этого человека перед собой. Будто ему в самом деле интересно, кто я и что скрывается…
Под маской.
Там, где вечно со всеми милая, улыбчивая и очень-очень вежливая девушка прячет свою плачущую, израненную, одинокую душу.
На секунду пугаюсь, что он и вправду увидел меня сейчас такой.
Потому что взгляд сощуривается строго, и следующий мой порыв предупреждает – не смей убегать!
Я уже делала шаг назад, но от властного приказа этого взгляда мои ноги сами собой отказываются повиноваться собственной хозяйке, и я послушно останавливаюсь.
И я понятия не имею, что было бы дальше – наверное, ляпнула бы какую-нибудь отчаянную глупость, и всё равно опозорилась бы. Но в это мгновение на меня сзади налетел ало-золотой парчовый вихрь и грубо оттеснил плечом с траектории голубого взгляда.
- О, умоляю, простите мою сестру за неловкость! Она воспитывалась в глуши и несколько… неуклюжа. Николь, ты же собиралась подняться к себе? Отдохни, дорогая, ты, верно, устала!
Мне как будто пощёчину дали. И вывели из того странного гипнотического состояния, почти транса, в который меня погрузили эти глаза.
Я настолько привыкла к ядовитым шпилькам Сесиль, что научилась воспринимать их стоически. Мне так казалось до этого момента. Потому что терпеть унижение при этом мужчине, понимать, что каждое слово сестры – правда, и знать, что в следующее мгновение этот голубой взгляд будет так же внимательно разглядывать мою сестру… а там, без сомнения, не отыщется ни одного недостатка, и зрелище будет намно-о-ого более приятное!..