Страница 15 из 38
Больше всего доставалось от нее Макару, особенно после того, как они стали встречаться, в тайне от всех. Партизанские отношения, с одной стороны, были довольно обидными, но с другой — очень возбуждающими. Леночка подтрунивала над любым словом, над любым поступком Макара, подчас выставляя его на смех. Она очень старалась, чтобы никто не догадался о том, что между ними что-то есть, отчего-то стесняясь своей связи с великовозрастным, по ее меркам, мужчиной. Порой, вдоволь наиздевавшись под всеобщее одобрение над нашим терпеливым героем, она что-то писала в его тетради. Когда же начиналось занятие, Макар, перелистывая свои записи, вдруг находил там Леночкино послание, что-то приблизительно такое:
«После этой пары едем к тебе». И они ехали и наслаждались уединением. А потом Макар молча курил, лежа на кровати, а его милая принцесса, в раздетом виде, звонила своей строгой маме, высунувшись в окно вместе с телефонным аппаратом, чтобы мама думала, что ее старательная дочь звонит из уличного таксофона, и грузила ей мозги, что всех задержали на дополнительных лабораторных занятиях и скоро она уже едет домой. А Макар в задумчивости разглядывал аппетитную попу, соблазнительно маячившую в оконном проеме, и думал, что с одной стороны, вот так он добьется своего, и Леночка согласится выйти за него за-муж, и так же будет потом названивать ему от какого-нибудь хрена, высунувшись в окно, и лепить чернуху про какие-нибудь лабораторные, а с другой стороны, он понимал отчетливо, что сегодня домой к маме она скоро не попадет...
В конце концов Леночка все-таки согласилась соединить их союз брачными узами. Наверное, она все же разглядела в задумчивом высоком очкарике неординарную личность, тем более что Макар был весьма популярен в техникуме, как завсегдатай КВНов и всевозможных конкурсов самодеятельности. Он пел ей под гитару со сцены техникумовского клуба о своей неразделенной любви и никто, кроме самой принцессы, не знал, кому сии творения посвящаются. Очень скоро после свадьбы Леночка заявила Макару, что сидеть за одной партой с мужем она не собирается, но и учебу бросать не хочет. И он покинул стены гостеприимного учебного заведения, тем более что цели своей, в смысле мощного передатчика для будущего вертолета, он уже достиг. Да и учеба у него шла наперекосяк, постоянно мешая работе, а работа мешала учебе, в общем, он так и не закончил очередное свое учебное заведение, не получил диплома, хотя и приобрел там нужные ему познания передающих устройств, да еще и молодую жену, до кучи. В общем, семейная жизнь влекла его тогда гораздо сильней, чем парта.
Макар был безгранично счастлив в браке. Он с детства страдал некоторым комплексом неполноценности, в смысле общения с противоположным полом. Когда Генерал был маленьким, ему почему-то казалось, что когда он вырастет и надо будет жениться, то всех симпатичных невест разберут в жены его более энергичные и пронырливые приятели, а ему на выбор останутся только посредственные дурнушки. Поэтому он всегда не хотел торопиться взрослеть. С другой стороны, Макар, опять-таки, с довольно раннего возраста мечтал о собственных детях. Внутренняя жестокая борьба с самим собой привела к тому, что с пятнадцатилетнего возраста Макар стал психологически готовиться к будущей своей семейной жизни, как к неотвратимой реальности, без которой все равно не обойтись.
И вот оно свершилось. К тому же оказалось, что Леночка тоже мечтает о детях. Казалось бы — карты вам в руки, сколько в лесу веточек, столько вам девочек, а сколько пеньков, столько пареньков. Да не тут-то было.
Дети не получались. Макар, давно привыкший к постоянному возникновению жизненных трудностей и также давно привыкший к их разрешению собственными усилиями, в данном конкретном случае оказался бессилен, нет, он конечно, бегал по врачам, причем по самым лучшим, но даже умудренные опытом и всевозможными регалиями эскулапы разводили руками и ничего не могли сделать и даже просто объяснить, почему две беременности прервались до положенного срока, да еще и с разными обстоятельствами. Если бы это произошло по одной причине, то можно было бы еще делать выводы о каком-либо рецидиве. А так, единственное более или менее осмысленное, что удалось услышать Макару от одного из крутых профессоров, на вопрос, чем были вызваны такие печальные последствия, это — «звезды не так встали». Вот так, просто и по-научному.
В течение нескольких лет Леночка была завсегдатаем роддомов и женских консультаций, но, пережив кровавые драмы, умудрилась не потерять ни своего грубоватого чувства юмора, ни жизнерадостности, ни обаятельного выражения доверчивой наивности на своем миловидном личике. Перенеся несколько хирургических операций под общим наркозом, она всегда очень своеобразно из этого наркоза выходила. В ней вскрывались какие-то очень глубоко заложенные черты, и она в полубессознательном состоянии ругалась матом, причем как извозчик. Однажды, отлеживаясь в палате после наркоза, Леночка сообщила своим соседкам, что у ее мужа «достоинство» имеет длину девятнадцать сантиметров, дескать, сама линейкой мерила, при этом добавила, что потолок в палате сегодня слишком низко опустили и его надо немного приподнять. Все остальные сообщения были непечатными, причем вызывающе непечатными. Когда Леночка пришла в себя, то ее соседки по палате сказали, что они все записались в очередь на эксклюзивную аудиенцию к ее мужу и заказали несколько мощных домкратов для подъема потолка. В общем даже в больнице Леночка была душой тусовки и пользовалась всеобщей привязанностью. Прошло полгода с тех пор, как супруги стали счастливыми обладателями отдельной квартиры, наступило жаркое лето девяносто пятого года. В самом конце мая Макару удалось завершить удачную сделку по расселению большой трехкомнатной квартиры в центральном округе столицы. Его доля от прибыли или гонорар, если хотите, составил баснословную для него сумму в шесть тысяч долларов. Супруги уже давно планировали приобретение автомобиля, и половина этой суммы была потрачена на машину. А на вторую половину Макар с Леночкой решили махнуть заграницу. Потому что, во-первых, оба там никогда не были, а, во-вторых, делать в пыльной летней Москве было особенно нечего, так как лето — пора отпусков и в это время, как правило, на рынке недвижимости всегда наступает затишье.
Лето, как я уже заметил, было очень жарким, и потому супруги «навострили лыжи» в Скандинавию, дабы немного отдохнуть от палящего московского солнца. Тринадцатиэтажный белый паром-красавец перевозил Леночку с Макаром из стольного города Хельсинки в стольный город Стокгольм. Счастливый Макар стоял на верхней палубе и наблюдал как далеко-далеко внизу плещутся о борт парома игрушечные волны. Плавучий город со всеобъемлющей инфраструктурой был ему определенно по душе. Макар не уставал кататься на стеклянном лифте вверх-вниз, обозревая огромное внутреннее помещение парома. Все ему здесь нравилось, только жена почему-то не разделяла его положительных эмоций. Ей все время казалось, что сильно штормит, что ее укачивает и, вообще, была явно не в духе и не в восторге.
Под вечер прилично похолодало, и Макар решил, что самое время принять небольшой «допинг»: потирая руки от холода и пред-вкушения, он закатился в первый же попавшийся на его пути не-большой бар, коих на борту теплохода было великое множество и на чистом русском языке заказал коньяк.
— Доунт андестэнд, — пролепетала на ломаном английском скандинавская мартышка с противоположной стороны стойки.
— Не понимает она, коньяк — он и в Африке коньяк, не знаю, как по-другому его обозвать, — ответствовал Макар, приплясывая возле стойки и явно не собираясь никуда отсюда уходить. — Мне коньяк, коньяк, коньяк и скорей, скорей, скорей...
— А... кО’ньяк! — вдруг заулыбалась барменша, как будто только что вспомнила редко употребляемое здесь наименование.
— Да, да, кО’ньяк, кО’ньяк, сучка ты импортная, — радостно подтвердил Макар, причем «сучка импортная» прозвучало из его уст как ласковое обращение. Тем временем барменша достала из-под стола какую-то мензурку и стала отмерять ей грамм двадцать желанного напитка.