Поляница

Тогда что ей остается? Касса в Пятерочке или в Магните? Или, как постоянно твердит Лара, в Москву надо ехать?

А что делать в Москве? Как и на что жить в этом огромном, злом городе? У Лары вроде как родня есть в столице, а у Влады — ни-ко-го.

Нет, уж лучше в родной Полпинке. Устроиться вместо мамы в магазин…

На этом месте ледяная рука ужаса обыкновенно сжимала сердце Влады до такой степени, что она начинала потихоньку подвывать, зарывшись лицом в подушку. Хорошо, мама не видела и не слышала.

Выйти замуж? Во-первых, Владе даже думать было противно о замужестве. Она считала себя асексуалом и была подписана ВКонтакте на соответствующие паблики. Во-вторых, за кого ей выходить? За этих грубых, нечистоплотных, матюкающихся существ, которых именуют парнями?

И все же порой Владе до дрожи хотелось, чтобы сильные — нет, лучше добрые — руки обняли ее, погладили по голове, успокоили, защитили от ранящих стрел жизни, летящих отовсюду. Она понимала, что никогда этого не будет, тем более, пример мамы был перед глазами. Влада понимала, но ничего с собой не могла поделать, и, глядя в свое окошко, грезила о добрых руках.

Во вторник она ехала в универ с еще меньшим желанием, чем в прошлый раз. Ей просто не хотелось оставаться со странным преподом наедине. Мало ли, что еще он может учудить — с головой у Долгова явно не всё в порядке.

Другая бы не поехала вовсе, но Влада с ее комплексом отличницы… Удивительно: отличницей она никогда не была, но комплекс отличницы имела. Если уж за что-то бралась, то выполняла до конца кровь из носу.

Долгов уже был на месте, что удивило Владу: до начала факультатива было еще пять минут. Еще удивительнее был наряд препода, который больше подошел бы студенту-первокурснику: черная толстовка без каких бы то ни было надписей и рисунков, синие джинсы.

— Давайте начнем, — сказал Долгов, кашлянув. Сегодня он выглядел особенно болезненным.

Влада пожала плечами: начинайте.

— Прежде всего, я должен извиниться перед вами, Речкина, — Александр Степанович провел рукой по волосам, — Полагаю, вы были удивлены моими вопросами про Бога и сатану?

Влада ничего не ответила, но по ее лицу было понятно: конечно, удивлена.

— Откровенно говоря, я думал, что вы сегодня уже не придете, — внезапно признался Долгов. — Я бы на вашем месте не пришел. Отправился бы в деканат и написал отказ от факультатива. И так поступило бы 99 процентов студентов.

Владе, как ни странно, польстило, что она оказалась столь уникальной личностью. Избранной. Как Нео из «Матрицы».

Долгов задумчиво смотрел на Владу, подперев голову костистым кулаком.

— Александр Степанович, но почему вы спросили меня о Боге? — спросила Влада, которой было очень неуютно под прицелом этих пронзительных голубых глаз.

Препод улыбнулся. Впервые Влада видела улыбку этого человека, и улыбка была приятной, мягкой и доброй.

— Я хотел узнать, насколько вы рациональный человек. И понял, что весьма рациональный. Вы не верите в сказки. Именно поэтому вводить вас в курс дела мне придется осторожно и постепенно. Иначе вы можете сойти с ума, или, что гораздо вероятнее, сочтете меня сумасшедшим.

Владе надоело ходить вокруг да около, и она выпалила:

— Александр Степанович, вы хотите сказать, что славянская мифология, все эти сказки про Кощея, Бабу Ягу, «Велесова книга» с ее Явью, Навью и Правью — это не сказки?

В глазах Долгова на мгновение вспыхнули синие искры:

— Я хочу сказать, Речкина, что мир гораздо сложнее, чем нам представляется. И, вполне может оказаться, что «Велесова книга», которую большинство высоколобых исследователей обозвали мистификацией, правдивее иных учебников. Неужели в вашей жизни не случалось чего-то странного, непонятного, того, что вы могли бы назвать чудом?

Влада вспомнила глаза, таращащиеся на нее со дна колодца.

— Нет, со мной такого не случалось, — может быть, слишком поспешно, ответила Влада.

— Со мной тоже, — усмехнулся Долгов. — Но это не значит, что этого не может быть. Если мы не знакомы с трансцендентным, то это лишь наш личный опыт, не дающий нам право обесценивать опыт других людей. Нельзя исключать, что однажды и мы с вами побываем по ту сторону человеческого бытия.

— Не хотелось бы, — буркнула Влада.

— Еще как не хотелось бы, — согласился Долгов. — Но порой жизнь не оставляет нам выбора, Речкина.

Влада открыла было рот, чтобы попросить препода называть ее по имени, но тут же закрыла, не решилась. Речкина, так Речкина.

Зато она отважилась на кое-что другое. На такое, что сама от себя не ожидала.

— Александр Степанович, а что случилось с вашими студентами в МГУ?

Спросила — и тут же испугалась. Уж очень нагло, почти нахально это прозвучало. А Влада нахалкой не была.

— Извините, — выдавила она, краснея до корней волос.

— Почитали Википедию? — усмехнулся Долгов. — Ну-ну.

Он смотрел на нее, словно размышляя: стоит ли делиться с этой девушкой чем-то личным, подноготным, или она не заслуживает.

— Речкина, полагаю, вы еще не готовы это услышать. Но как-нибудь я вам обязательно расскажу.

Александр Степанович поднял руку ко лбу, чтобы поправить сбившуюся прядь волос. Рукав его толстовки съехал вниз, и Влада, похолодев от внезапно охватившего ее ужаса, увидела багровый след на тонком запястье Долгова. Это было похоже на ожог, оставленный раскаленным добела широким браслетом.

Препод тут же одернул рукав, нахмурился.

— На сегодня давайте закруглимся, Речкина. Жду вас на лекции и, как обычно, во вторник на факультатив.

Влада была уверена, что Долгов уйдет из аудитории как в тот раз: по-английски, не прощаясь. Однако препод остановился у дверей и, повернув голову, сказал:

— Подумайте над тем, о чем мы сегодня говорили. Порой наша вера в незыблемую реальность может разбиться о дно колодца.

Кивнув, он ушел, оставив Владу в замешательстве: препод прочел ее мысли или же его слова о колодце — простое совпадение?

— Живая? Не убил Долгов?

В голосе Лоры сквозило удивление. Влада засмеялась:

— Как видишь, нет. Но кое-что странное было.

Влада решила не рассказывать подруге про колодец, но об ожоге на запястье препода рассказала.

— Ничего себе, — удивленно протянула Лора. — Даже не знаю, что предположить. Может, у него экзема или что-то в этом роде?

Об этом Влада даже и не подумала. Вот дуреха!

— Да, кстати, это возможно, — сказала Влада, стараясь скрыть свое разочарование. Ничего таинственного и загадочного в мире не существуют, есть только кожные болезни.

Последняя пара тянулась, как сыр, разогретый в микроволновке. Влада слушала преподавательницу вполуха. Лора рисовала в тетради персонажей из Genshin.

Кажется, из всей группы студентов старательно записывал лекцию только Мельников. Склонился над партой, рыжий чуб чуть ли не до тетрадки достает. Теперь Влада знает, у кого можно будет попросить конспект. Ну, это шутка, конечно. Она никогда не попросит.

Вдруг вскинул голову и посмотрел на Владу. Влада вздрогнула и отвела глаза. Какая интересная ветка в окошке!

«Не красней!», — приказывала она себе, но от этого краска лишь сильнее заливала щеки. Хорошо, Лора этого не видела.

— Не хочешь зайти в бар, выпить крафтового пива? — спросила Лора, когда подруги шли к автобусной остановке после последней пары. — А то чувствую себя как в Дне Сурка, институт-дом, дом-институт.

Влада не пробовала пива и в баре никогда не была, но вдруг ей захотелось сделать что-то такое, чего она никогда не делала. В конце концов, ей идет восемнадцатый год.

— А что, давай.

Бар назывался пугающе — «Заводской», но внутри было вполне уютно и никаких работяг с завода с воблами в карманах там и в помине не было. Симпатичные парень и девушка за стойкой разливали пиво, продавали снеки, орешки и какую-то мелкую сушеную рыбку.