Поляница

А вот расписание. «Вторник. Старославянская мифология. Факультатив. преп. Долгов. Аудитория 18».

Восемнадцатую аудиторию Влада знала, там проходили занятия по средневековой немецкой литературе. Небольшая комната с десятком парт и классной доской.

В аудитории никого не было. До факультатива оставалось пятнадцать минут. Влада села за парту, достала телефон, стала листать ленту ВК.

Препод явился ровно в десять. Вошел так тихо, что Влада вздрогнула, когда Долгов поздоровался.

— Здравствуйте, — отозвалась Влада, вставая.

Александр Степанович жестом предложил ей присаживаться, а сам опустился за стол напротив. Достал из портфеля какие-то бумаги, ручку, начал что-то писать.

Только сейчас Влада получила возможность как следует рассмотреть этого человека.

Он был худым, но не настолько, чтобы назвать его изможденным или, тем более, скелетом. Просто от природы поджарый мужчина, который, к тому же, старается держать себя в форме. Слегка впалые щеки, волевой подбородок, тонкий нос с едва заметной горбинкой. Седоватые волосы, аккуратно зачесанные назад. Но главное, что отличало Долгова — голубые глаза, с каким-то даже бирюзовым отливом.

— Что ж, — сказал препод, поднимая глаза от бумаг. — Начнем, пожалуй, занятие.

Владе еще не приходилось бывать на факультативных занятиях, поэтому она ожидала чего угодно, но не того, что произошло. Долгов, вращая в руках телефон, спросил:

— Речкина, вы верите в Бога?

Влада растерялась:

— Да нет, пожалуй, нет.

— Ну, а в дьявола верите?

Влада, все еще ничего не понимая, ответила, что тоже не верит.

Долгов кивнул, начал собирать со стола бумаги.

— На сегодня занятие окончено, — сообщил он. — Жду вас на лекции и на факультативе в следующий вторник.

И препод ушел. Просто ушел из аудитории! Его шаги простучали по полу в коридоре, затем по лестнице — и все стихло! Он ушел.

Влада не могла понять, что произошло. Она тащилась сюда из Полпинки на утреннем переполненном автобусе, толком не позавтракав, потеряв прекрасную возможность понежиться в постели! И ради чего? «В Бога верите? А в дьявола?». Кого вообще в наше время это интересует?! Воланд недоделанный!

Влада в сердцах складывала в рюкзак тетрадки. Надо же! Что он вообще о себе возомнил? И почему Долгов так себя повел с ней? Просто ушел, ничего не объяснив, не попрощавшись?

С другой стороны, в том, что препод ушел с занятия, был очевидный плюс — до следующей пары можно отдохнуть. Влада достала из рюкзака яблоко, взяла в руки телефон. Спасибо за час отдыха, господин Воланд!

Владе не терпелось обсудить случившееся с Лорой, но это удалось только после второй пары, в столовой. Столовая института находилась в ресторане. В буквальном смысле, в ресторане. Ректор сдал одно из принадлежащих учебному заведению помещений в аренду ресторану «Хмели-сунели», который в благодарность обязался кормить студентов. Кормили, конечно, не ресторанной едой, а обычной, как в любой столовке. Суп, картошка с котлетой, салат «витаминный», компот. Многие студенты воротили нос, но не Влада. Влада еще помнила, как в детстве приходилось с мамой и бабушкой есть пустые макароны без всего.

Лора, впрочем, хоть и была из обеспеченной семьи, тоже посещала столовку безо всех этих «фи». Наверное, поэтому они и стали подругами.

— Очень странно, — протянула Лора. — Я бы на твоем месте отписалась от этого факультатива.

— Я думала об этом. Но, боюсь, он тогда меня на сдаче завалит.

— Может, — кивнула Лора. — Этот псих может.

Псих! Влада и не подумала о том, что Долгов может быть просто ненормальным. Хотя внешне он на психа не похож. Но ведь может и притворяться, умело мимикрируя под нормального.

Влада решила не спешить с отпиской от факультатива и понаблюдать за «пациентом».

Как доктор Фрейд.

В следующий раз Влада встретилась с Долговым в пятницу на лекции о мавках. Александр Степанович заявил: многое из написанного о мавках в учебниках и, уж тем более, в Интернете, не в полной мере соответствует действительности. Концепция же знаменитой украинской поэтессы Леси Украинки, сочинившей в XIX столетии поэму «Лесная песнь», не верна в самой сути. Мавками, действительно, становятся души умерших некрещенных девочек, но умерших не от слабости или болезни, а задушенных собственными матерями. Мавки обитают во влажных лесах, появляются, когда земля покрывается весенней зеленью, но вот как именно они появляются, в учебниках и у Леси Украинки не написано. Мавки вылезают из-под земли, когда почва размягчается. Мавка — это отнюдь не добрый дух, напротив, это злой дух, который ищет возможности отомстить людям за то зло, что причинила ему собственная мать.

— Вы так говорите, будто эти мавки существуют на самом деле, — подал голос тот самый рыжий парень по фамилии Мельников.

— А, может быть, и существуют, — отозвался Долгов, и не понятно было, шутит он или говорит серьезно.

Влада с некоторым интересом посмотрела на сидящего двумя рядами ниже Мельникова. Этот парень, кажется, слушает препода заинтересованно и пытается вникнуть. Не то, что другие, которым лишь бы высидеть пару. Лора, например, украдкой рубится в игру на телефоне.

Мельников был из тех парней, что нравятся девушкам. Высокий, в меру мускулистый, с красивым профилем, копной мягких рыжих волос и голубыми глазами.

«Добродушный гигант», — определила Влада.

Ей такие никогда не нравились. Она обычно обращала внимание на «раненых птиц» — парней, которые были никому не нужны, но, вместе с тем, таили в себе какую-то тайну.

Девочка лет тринадцати появлялась из-за деревьев, смеялась, звала Владу за собой. И Влада покорно шла, хотя прекрасно знала, что идти не следует, а внутри у нее все сжималось от страха.

Лес становился все гуще, все темнее. Владе приходилось пробираться через заросли, но мавка, несмотря на то, что была босиком и в каком-то странном платье из веточек, легко перепрыгивала через кочки и коряги.

Мавка внезапно исчезла. Влада осмотрелась. Лес. Густой, непролазный лес.

«Ау! — крикнула Влада, уже понимая: она заблудилась, мавка завела ее в чащобу на погибель. — Ау! Помогите!».

Вдруг она увидела мавку. Девочка сидела на замшелом стволе поваленного бурей дерева и горько плакала. Плечи ее содрогались. Страх как рукой сняло: Владе стало жалко бедняжку. Она подошла к девочке, села рядом с ней, обняла за плечи.

«Не плачь. Как тебя зовут?».

«Рита. — ответила мавка. — Я твоя сестра».

Рита подняла голову, улыбнулась. Мамин нос, мамина улыбка, мамины глаза. Точно, ее сестра! Сомнений — ноль. Но откуда? Какая Рита? Разве у нее есть сестра Рита? Нет, и никогда не было!

Равнодушный, спокойный голос Долгова:

«Мавками становятся души девочек, задушенных собственными матерями».

Влада резко открыла глаза. Светилась красная лампочка на зарядке, на окне дрыхла Рыська, за стенкой у бабушки бубнил телевизор. Она не в лесу, она в своей комнате. В лесу осталась Рита.

Влада пыталась вспомнить хотя бы одну девочку с таким именем, но не смогла. Наверное, она пересмотрела сериалов.

Подхватив со стула большого мишку — подарок мамы на десятый день рождения, — Влада обняла игрушку и уснула.

5

Порой на Владу накатывало чувство страха. Не какой-то дешевый страх вроде того, что бывает при просмотре фильма ужасов или когда приснился дурной сон (примерно, как тот, про мавку). Страх был житейский, простой, и оттого более пугающий. Влада боялась за маму, — вдруг с ней что-нибудь случится? Вон, давление уже пошаливает и преддиабет врач давно определил.

Боялась за себя. Как ей, Владе, жить в этом жестоком мире? Вот окончит она институт, получит диплом историка, куда с ним податься? В школу? Бррр. Владе даже подумать было страшно о том, как она заходит в класс, полный современных детей. Нет уж, куда угодно, но только не в школу, не в учителя!