Из рода волхвов

В доме что-то зашуршало и громыхнуло, а после в окне показалось веснушчатое девичье лицо. Но в нём более не было прежней весёлости и жизни. Казалось, Люба иссохла за пару дней, постарела лет на двадцать, утратив и молодость, и красоту, и силу. Её зелёные глаза оглядели Лину с видимым неудовольствием — в их отношениях тоже многое изменилось за этот короткий срок.

— Я же велела не приходить больше, — сухо сказала Люба. — Что тебе нужно? Снова сплетни собираешь?

— Нет, — робко отозвалась Лина. — О твоём самочувствии справиться хотела. Как… ты?

Люба дёрнула губами, но улыбка получилось надломленной, горькой. Всё её девичье лицо вдруг скривилось от боли, а в светлых глазах полыхнуло что-то злое, отчаянное. Она глянула на неё с высоты окна и едко выплюнула:

— Как я? А сама как думаешь, подруженька? Из-за таких… таких, как ты, я сестру свою оплакиваю по сей день. А не ровен час, как за ней же отправлюсь!

Веселина в страхе отвела глаза, не имея ни сил, ни смелости смотреть на неё. Дружба, которую она прежде считала неприятной ошибкой, рождённой её неуместной жалостью, стала вдруг занозой, застрявшей в сердце. Лина не хотела отрицать — она привязалась к улыбчивой рыжеволосой девчонке, привязалась так, что отвязываться не хотела, несмотря ни на что. Но когда Люба смотрела на неё таким ненавидящим взглядом — у неё не оставалось выбора.

— Прости. Прости, — тихо проронила она и дрожащей ладонью протянула небольшой мешочек с травами. — Возьми, дедушка передал. Облегчит боль, если заварить в кипятке…

— Себе оставь свои подачки!

Веселина дёрнулась от её громкого голоса и от удара по руке. Мешочек с тихим шелестом рухнул в снег. Она беспомощно взглянула на согнувшуюся от резкой боли Любу, на лице которой стали появляться чёрные уродливые пятна. Некогда красивая девица тлела на глазах, умирала по крупицам, медленно и мучительно. Ей вдруг стало трудно дышать — вина застряла в горле рыбьей костью.

— Проваливай и больше никогда сюда не приходи! — рявкнула из последних сил Люба и с грохотом захлопнула ставни.

Но её болезненные стоны и крики Лина слышала даже отсюда. Она смахнула пару слезинок, которые так и норовили скользнуть по щекам, и подобрала со снега мешочек с травами. Если не получилось отдать лично, то она найдёт способ передать его с дедушкой или с матерью. Может, хотя бы так эта упрямица согласится выпить обезболивающий отвар. Веселина шмыгнула покрасневшим носом и направилась прочь от дома подруги. Бывшей уже, впрочем. Она моталась по деревне, как неуспокоенный дух, и чувствовала себя такой бесполезной, что на глазах невольно застывали слёзы. Её домашние выглядели обеспокоенными и утомлёнными все эти дни, словно чувствовали, что беда маячила где-то на горизонте. Но даже со своим великим даром Лина не могла сказать, откуда именно эта беда придёт.

— …просто сидеть предлагаешь? А вдруг командир нуждается в нашей помощи?!

Громкий женский голос вклинился в её мысли — и Веселина с любопытством обернулась. Неподалёку от неё стояли юноша и девушка и о чём-то весьма яростно спорили. Она помнила их, потому что вчера они въехали в Берёзовку вместе с Яном. Судя по тому, что на вид им едва ли исполнилось шестнадцать, они были новобранцами, неоперившимися птенцами в рядах Громового взвода. Наверное, и взяли их сюда лишь для того, чтобы опыта набрались, наблюдая за работой старших. Но тема их спора невольно привлекла её внимание.

— Не визжи, как кикимора, — ворчливо отозвался рыжеволосый юноша, глянув на девицу так, будто она была несмышлёным ребёнком. — Командир велел нам сидеть в деревне, чтобы в случае опасности защитить людей. Ослушаться приказа решила? А ответственность потом на себя за это возьмёшь?

Белокурая волхва, яростно сверкнув голубыми глазами, раздражённо рявкнула в ответ:

— Я на себя не только ответственность возьму, но и наказание приму! А если ты такой трус, Вацлав, то и сиди здесь, сторожи своих деревенщин!

Она нервным движением поправила меч на поясе и, накинув тёмный плащ, отороченный мехом, решительно направилась в ту сторону, где чернели высокие ели. Юноша тут же переменился в лице, в зелёных глазах мелькнула тревога. Он схватил девушку за руку прежде, чем она успела рвануть от него прочь.

— Совсем дурная? Одна хочешь туда пойти? Мы же совсем не знаем эти края!

— А что мне остаётся?! Вадимир пропал, Яна нет уже несколько часов, а солнце скоро сядет! Что если, — она судорожно сглотнула. — Что если мы уже опоздали…

Веселина больше не хотела оставаться в стороне. Пожалуй, это было безумным решением, но Лина чувствовала себя настолько беспомощной и бесполезной после разговора с Любой, что отчаянно хотела доказать самой себе обратное. Она не умела сражаться, не знала, как пользоваться боевыми рунами, и не могла найти сбежавшего преступника с помощью своего дара. Но у неё всё ещё было кое-что, что она могла бы предложить в качестве помощи. Поэтому Лина осторожно приблизилась к юным волхвам и робко сказала:

— Извините, — запнувшись, когда удивлённые взгляды обратились в её сторону, она продолжила: — Может быть, я могла бы помочь вам?

— А ты кто вообще? И чем ты можешь нам помочь, девчуля? — высокомерно хмыкнул Вацлав и грубо добавил: — От тебя больше мороки будет, чем пользы.

— Заткнись уже, рыжая пакость, — перебила своего спутника волхва. — Говори, что ты знаешь?

— Я лес знаю с детства, могу стать вашим проводником, — Лина смущённо опустила глаза. — Я тоже Яна хочу найти, мне неспокойно за него. Поэтому… можно с вами?

Волхвы недоумённо переглянулись, видимо, удивившись тому, что обычная деревенская девчонка так сильно беспокоилась об их командире. А это значило, что Ян всё-таки сдержал своё слово и никому не рассказал про её истинную природу. И о встрече их ночной — тоже. Впрочем, был ли смысл таиться от остальных воинов Громового взвода, если опасаться стоило людей?..

После недолгих раздумий, они всё-таки двинулись в сторону леса. Белокурая девица, которая представилась Званой, с интересом расспрашивала её о том, как они с Яном познакомились, и с чего вдруг ей взбрело в голову лезть помогать им. Мол, деревенские все косились на них с презрением, а она подошла, заговорила без страха, даже помощь предложила. Веселина предпочитала отмалчиваться на такие вопросы или отвечала сухо, чтобы ненароком не выдать себя. Быть с ними такой же откровенной, как с Яном, у неё почему-то не получалось.

— Не петляем ли мы кругами? — с подозрением спросил Вацлав, когда солнце окончательно скрылось за горизонтом. Стало темно и тихо. — Ты учти, девчуля, я не такой добрый, как командир. Щадить не буду, если вдруг задумала дурное…

Лина хотела бросить в ответ что-то едкое, но они все вдруг резко остановились и принюхались.

— Пахнет…

— Пахнет гарью, — с тревогой сказала Звана и бросилась вглубь чащи, туда, куда её вёл запах.

Они рванули за ней и вскоре заметили впереди всполохи огня и столб дыма, поднимающийся над высокими ельниками, — а ещё мужскую фигуру подле него. Старая изба, спрятавшаяся среди деревьев, полыхала ярче погребальных костров. К ним навстречу шёл юноша — светлые волосы, окровавленные одежды и меч в руке. Ян окинул их перепуганные лица равнодушным взглядом, в котором отразились огненные всполохи, и бросил что-то тёмное на снег. Когда Веселина подошла ближе, она с ужасом поняла — то было человеческое тело. Приглядевшись, Лина увидела знакомые черты: широкий нос, тонкие губы и шрам на щеке. Буслай лежал на снегу, бледный и неподвижный, — совершенно точно мёртвый.

Они были мало знакомы, и молва о нём ходила разная. Для многих жителей Берёзовки Буслай был странным малым, нелюдимым и неулыбчивым, чудаковатым даже. Но Лина помнила, что он часто угощал её яблоками, если вдруг случалась возможность, а ещё заводил долгие философские разговоры, когда они ненароком пересекались на капище, где он помогал жрецу с подготовкой к ритуалам. Сейчас, когда правда всплыла наружу, Веселине думалось, что он всё о ней знал. И потому, возможно, был к ней чуточку добрее, чем к остальным.