Жестокая клятва

Глядя в ее серьезные голубые глаза, я понимаю, что она права. Она понимает больше, чем я могла когда-либо подумать, и я глубоко чувствую, что могу доверять ей. Что у меня есть по крайней мере один союзник здесь, Ана.

— Я также знаю, каково это, бороться за любовь, — тихо говорит она. — Лиам всегда был уверен во мне, но это не значит, что это не было трудно или что мы не боролись. Нам пришлось многое преодолеть, чтобы быть там, где мы сейчас. Сирша тоже причинила боль Лиаму. Она была его невестой после ухода Коннора и до того, как Лиам влюбился в меня. Сейчас они с Коннором счастливы, но между тем и сейчас было много кровавой бойни.

Я поджимаю губы.

— Найл действительно ясно дал понять, что не видит, как у нас что-то получится. Я… я причинила ему боль. Я не была честна с ним, когда мы впервые были вместе. Я никогда не думала, что все так закончится. Я не хотела, чтобы все это произошло, но это произошло, и иногда я чувствую себя ужасно виноватой, потому что трудно желать, чтобы все это исчезло. Нет никого другого, за кого я бы предпочла выйти замуж, и родить ребенка. Я хочу всего этого, только от Найла, — признаюсь я, краснея, — и я думаю… я думаю, что влюбилась в него. Но он снова и снова говорит, что мы не можем забыть о наших начинаниях. Что он не может доверять мне.

Ана нежно гладит меня по руке.

— Будь терпелива, — советует она. — Следуй их правилам, будь рядом с Найлом, если ты ему понадобишься, и не сопротивляйся ему, когда он пытается убедиться, что о тебе заботятся и ты в безопасности. Сделай все возможное, чтобы показать ему, что ты начинаешь с чистого листа, и доказываешь, что тебе можно доверять. Сосредоточься на ребенке и будущем, и пусть отношения с Найлом развиваются постепенно.

Я хмурюсь.

— Ты действительно думаешь, что есть шанс?

Ана колеблется.

— Я думаю, пока вы двое женаты, есть шанс наладить отношения. Возможно, этого не произойдет. Найл был глубоко обижен в прошлом, и в любом случае он никогда не был сосредоточен на жене и семье. Для него все это совершенно вне поля зрения и по необходимости. Но Найл из тех, кто, когда берется за что-то, вкладывает в это все свои силы. Он будет предан вашему ребенку. Вы всегда будете в жизни друг друга. Поэтому, хотя я не могу с уверенностью сказать, что у вас двоих все получится, я думаю, тебе не стоит терять надежду. Время есть, а любовь работает странным образом. Лиам был терпелив со мной, и, в конце концов, мы от этого стали счастливее. Его терпение — причина, по которой мы вместе.

Она нежно сжимает мою руку, и впервые за долгое время я чувствую луч настоящей надежды, рассеивающийся туман, который царил во мне последние недели.

***

Когда мы заканчиваем с обедом и покупкой мебели, где мы планируем доставку вещей, которые я выбираю, в квартиру на всю следующую неделю, мы возвращаемся в поместье Макгрегоров.

— Не могу сказать, что суши стали моими любимыми, — признаюсь я, смеясь, когда мы возвращаемся в машину. — Но это было не так уж плохо.

— Это приобретенный вкус, — признается Ана, тоже смеясь.

Когда мы подъезжаем к особняку, она поворачивается ко мне, улыбаясь.

— Не хочешь зайти ненадолго и познакомиться с Бриджит? Я знаю, что ты видела ее на днях, но мы пробыли там недолго.

— Наверное, мне стоит привыкнуть быть рядом с детьми, — уныло говорю я, выскальзывая вслед за ней, когда мы бок о бок заходим в огромный дом. Я не спешу возвращаться в одиночество своей квартиры.

Здесь не так уютно, как в доме Катерины и Виктора, скорее то, что я ожидала бы от поместья богатой семьи, с винтовыми лестницами и мраморными полами, антикварными произведениями искусства и мебелью повсюду, все безупречно чисто.

— Сюда, — говорит Ана, указывая на лестницу, по которой я поднимаюсь вслед за ней в комнату, оформленную в розовых балетных тонах, с пуантами, висящими на стене, и маленьким мобилем с балеринами над белой кроваткой.

— Вот и моя малышка, — воркует Ана, подходя к ней и беря ее на руки. Бриджит тихо вскрикивает, зарываясь в объятия своей матери, поворачивается ко мне с ярко-голубыми глазами, с любопытством уставившимися на мое лицо. — Она на удивление спокойный ребенок, — говорит Ана, — хотя я всегда боюсь сказать это вслух, ни Лиам, ни я не хотели ночную сиделку. У нас есть няня, которая приходит, если мы хотим куда-нибудь выйти, но в остальном мы делаем все сами. Я подумала, что для нас троих важно сблизиться, учитывая… — Она замолкает, и я вижу проблеск грусти в ее глазах. Я чувствую крошечную искорку зависти, думая о Лиаме, мужчине, который любит ее так сильно, что готов любить ее несмотря ни на что: ни на приступы паники, ни на другого мужчину, ни на то, что он воспитывает ребенка не своей крови. Я хочу такой любви, и я знаю, что видела проблески ее в Найле. Я знаю, что возможность для этого у нас все есть… если бы только он не боролся с этим так усердно.

— Хочешь подержать ее? — Ана сдвигается, чтобы я могла взять Бриджит на руки, и я чувствую острый укол страха, беспокоюсь, что могу уронить ее или заставить ее плакать, что-нибудь, что расстроит Ану. Мы только что стали друзьями, и это похоже на тест, хотя я знаю, что Ана не это имеет в виду. Я не очень много знаю о детях, и второй приступ страха возникает при мысли о том, что очень скоро у меня будет свой собственный ребенок, маленький человечек, за жизнь и безопасность которого я несу ответственность и о котором забочусь.

Я осторожно беру Бриджит на руки и баюкаю ее. Она на удивление легкая, одной рукой цепляется за палец, ее маленький ротик приоткрывается, ее голубые глаза по-прежнему устремлены на меня, поразительно яркие под копной темных волос. Я чувствую, как сжимается моя грудь при мысли о том, что мой собственный ребенок будет выглядеть так же, если у него или у нее будут черные волосы и голубые глаза Найла. Она чувствуется тепло и пахнет счастьем, и я прижимаю ее ближе, движимая внезапным инстинктом. Ощущение крошечного свертка в моих руках вызывает слезы в уголках моих глаз, и я смахиваю их, когда через несколько мгновений возвращаю Бриджит Ане, борясь с волнами эмоций.

Ана пристально смотрит на меня.

— Прости, Изабелла. Я не хотела тебя расстраивать.

— Ты этого не делала. — Я качаю головой, смахивая слезы. — Я просто…все это пугает. Я не знаю, как быть матерью. Я определенно не чувствую себя достаточно взрослой.

— Я тоже, по обоим пунктам, — успокаивающе говорит Ана. — Ты придумаешь это по ходу дела, и любой, кто говорит тебе иначе, лжет. Я знаю, с тобой все будет в порядке. И к тому времени, когда у тебя родится ребенок, я выберусь из зарослей сорняков и смогу тебе помочь. Я обещаю, ты здесь не одна, даже если иногда тебе так кажется.

Она быстро обнимает меня, прежде чем я спускаюсь вниз, смиряясь с тем фактом, что пора идти домой. Я уже почти у дверей особняка, когда слышу позади себя женский голос, высокий и музыкальный, со слабым ирландским акцентом.

— Ты Изабелла?

10

ИЗАБЕЛЛА

Я медленно поворачиваюсь, мое сердце учащенно бьется в груди. У меня такое чувство, что я знаю, кто это будет, еще до того, как увижу высокую, великолепную, очень беременную рыжеволосую женщину, стоящую в нескольких футах от меня, ее рот сжат в тонкую линию. На ней зеленое платье с запахом, волосы уложенные зачесаны назад, пальцы ног обнажены на мраморном полу. На ее левой руке блестит обручальное кольцо с огромным бриллиантом и такое же обручальное кольцо, и я с трудом сглатываю. В поместье Макгрегоров есть еще только одна леди, и осанка этой женщины подсказывает мне, кто она такая, еще до того, как она произносит свое имя.

Она поджимает губы, подходит ближе, пока не оказывается всего в футе от меня, а я застываю как вкопанная.

— Я Сирша, — четко говорит она. — Сирша Макгрегор. А ты, Изабелла, должна держаться от Найла подальше.

Я таращусь на нее, шокировано моргая.