Жестокая клятва

Когда я выхожу, водитель послушно стоит у пассажирской двери, высокий мужчина средних лет с суровой осанкой и седеющими волосами, который больше похож на телохранителя, чем на водителя.

— Миссис Фланаган. — Он кивает, открывая мне дверь, и я испытываю прилив смешанных эмоций, услышав, как меня так называют. Мгновенная вспышка счастья, мысли о том, что это я, я жена Найла, а затем повторный толчок, напоминание о том, что это временно. На самом деле это означает не то, что я хочу.

Я сажусь в теплый кожаный салон автомобиля. К этому я привыкла. Это напоминает мне о доме, о том, как я сижу на заднем сиденье пуленепробиваемого внедорожника, который везет меня, мою маму и Елену, если бы мы захотели куда-нибудь поехать. Это немного успокаивает меня, но также навевает еще одну волну одиночества.

Я скучаю по своей семье. Больше всего я скучаю по Елене, моей лучшей подруге и самому близкому товарищу во всем мире, но я также скучаю по своим родителям. У них были свои недостатки, и мы не всегда соглашались, но они все равно были моей семьей. Я так сильно хотела свободы от их ограничений и приключений, но это не похоже на свободу, совсем нет.

Это просто похоже на клетку нового типа.

Я смотрю, как мимо проносится город, пока водитель петляет по серым улицам. В это время утра довольно тихо, все, вероятно, уже на работе, поэтому на улицах и тротуарах не так много движения. Это мой новый дом, говорю я себе снова и снова, пытаясь найти в нем то, что мне нравится. Найл пытался убедить меня, что не всегда здесь так пасмурно и мрачно, что бывает много солнечных, ярких, теплых дней. Я просто пришла не вовремя. Но это все еще бетон и огромные здания, и я скучаю по жаре пустыни, теплому пыльному бризу, даже по сухому, как из духовки, воздуху лета, по дням, которые начинались жарко, а вечера становились прохладными. Я скучаю по всему этому.

Интересно, сколько времени потребуется в Бостоне, чтобы почувствовать себя как дома… если это вообще когда-нибудь произойдет.

Через некоторое время мы оставляем город позади, выезжая на его окраину, где стоят огромные дома в стилях, которых я никогда раньше не видела. Все они великолепны и красиво оформлены, расположены на зеленых лужайках с огромными деревьями, усеивающими их. Мне это нравится больше, чем бесконечный бетон и стекло города, и я немного расслабляюсь, наслаждаясь пейзажем, пока мы не добираемся до длинной скрытой подъездной аллеи, на которую сворачивает машина, медленно пробираясь по извилистой дорожке, окруженной деревьями, кажется, очень долго.

И тут я вижу это. Дорожка переходит в огромную лужайку, над которой возвышается роскошный каменный особняк с акрами земли за ним и огромным, посыпанным гравием внутренним двором. Кларк полностью разворачивает машину спереди и останавливается там на холостом ходу.

— Миссис Макгрегор выйдет через минуту, — говорит он мне, и я делаю глубокий вдох, пытаясь не дать своим нервам взять верх.

Ана была мила со мной вчера, и что-то подсказывает мне, что лучший способ облегчить мою жизнь здесь, это подружиться с ней, а следовательно, и с Лиамом. Сейчас я одинока, и вряд ли мне станет лучше в ближайшее время, особенно если я не могу пойти куда-нибудь одна, чтобы завести друзей самостоятельно. Кроме того, если я понравлюсь Ане, Лиам будет склонен продолжать защищать меня вместе с Найлом. Чем больше людей будет в моем углу, тем лучше, и даже тогда их всего трое.

Я вижу, как открывается дверь в особняк, и оттуда выходит Ана. У нее все та же странная походка, но выглядит она прекрасно: в узких джинсах, сапогах для верховой езды и мягком темно-синем свитере с короткими рукавами. Ее светлые волосы собраны в высокий хвост, и она улыбается Кларку, когда он открывает перед ней дверь, и она садится рядом со мной.

— Изабелла! — Она наклоняется вперед, хватает меня за руку и легонько целует в щеку. — Я так счастлива, что мы делаем это. Я так давно не выходила из дома… задолго до рождения Бриджит. Какое-то время я соблюдала постельный режим, и это было утомительно. Существует не так уж много телевизионных шоу, которые можно посмотреть, и книг для чтения, не так ли?

Я улыбаюсь и киваю, не совсем уверенная, что сказать. Найл упомянул, что Ана тихая и несколько хрупкая, нервничает в присутствии новых людей и не стоит ожидать мгновенной дружбы. Но эта женщина кажется жизнерадостной и общительной, и я не совсем знаю, как реагировать.

— Ты в порядке? Ты плохо спала? — Она смотрит на меня с крошечной морщинкой между глаз, и я нервно кусаю губу.

— Нет, я… ну… — Я чувствую себя неловко, не зная, как продолжить разговор. Елена была моей лучшей подругой дома, прежде всего потому, что мы не знакомились с другими людьми. Мой отец держал нас дома. Я познакомилась с некоторыми дочерями из других семей, когда мы собирались вместе с ними, но это не совсем основа для глубокой дружбы. — Я просто слышала, что ты стесняешься, вот и все. Но ты не кажешься застенчивой.

Ана смеется, немного смущенно, заправляя выбившуюся прядь светлых волос цвета кукурузного шелка за ухо.

— Я не всегда такой была. Какое-то время все было… тяжело. Моя беременность была нелегкой по многим причинам. Моя лучшая подруга живет далеко от меня. У меня есть Лиам, но мне все равно бывает одиноко, понимаешь? Но с тех пор, как у меня появилась Бриджит, все стало лучше. С меня словно свалился груз. Как будто я начала все сначала. И я так счастлива, что ты здесь, потому что, возможно, мы сможем стать друзьями. В конце концов, ты жена Найла, и они с Лиамом так близки. Это просто кажется правильным.

У меня немного сжимается в груди при этом. Я не хочу подводить ее, она кажется такой милой и добродушной, но я также не хочу обманывать ее.

— Найл женился на мне, чтобы вытащить меня из беды, — осторожно говорю я, не в силах встретиться с ней взглядом. — Он не намерен, чтобы это длилось долго.

Ана нежно улыбается, похлопывая меня по руке.

— Я знаю. Лиам рассказал мне обо всей ситуации. Но ты все еще мать ребенка Найла. Что бы ни случилось, благодаря этому ты будешь в его жизни. И все может измениться. Ничто не закончено, пока все не закончится.

— Хотела бы я в это верить. — Я бросаю на нее взгляд. — Он очень ясно дал понять, чего хочет от этого.

— Нам с Лиамом тоже было нелегко, — тихо говорит Ана. — Но любовь умеет преодолевать препятствия. По тому, как вы с Найлом смотрите друг на друга, я могу сказать, что в этом есть любовь. Он не позволяет тебе увидеть это, но когда ты не смотришь…

Я бросаю на нее острый выжидающий взгляд, мое сердце бешено колотится в груди, пока я жду, когда она закончит предложение.

— Он смотрит на тебя так, словно хочет, чтобы все было по-другому, — говорит Ана с сочувствием в глазах. — Я не пытаюсь вселять в тебя ложную надежду, Изабелла. Это может не сработать. Но пока вы все еще женаты. Не теряй надежду полностью.

— Я попытаюсь. — Мое сердце немного успокаивается, возвращается крошечный проблеск надежды. Если Ана увидела в Найле что-то, что заставило ее подумать, что он любит меня, то за это стоит держаться, и это заставляет меня чувствовать, что, возможно, еще не все потеряно.

К тому времени мы уже далеко заехали в город, и машина останавливается перед тем, что я сразу вижу, роскошно выглядящим спа-салоном. Мои глаза расширяются, и я оглядываюсь на Ану, думая о черной кредитной карточке в моей сумочке.

— Это слишком, — быстро говорю я, чувствуя себя виноватой даже при мысли о том, чтобы пойти и потратить непомерную сумму на косметические процедуры. — Я не могу…

— Ты можешь и должна, — твердо говорит Ана. — Ты через многое прошла. Ты заслуживаешь того, чтобы тебя побаловали, и ты почувствовала себя лучше.

Я с любопытством смотрю на нее.

— Откуда ты это знаешь?

Она мягко улыбается.

— Как я уже сказала, Лиам ввел меня в курс дела. Но я могу сказать больше. Я тоже через многое прошла.

К моему удивлению, она внезапно наклоняется и снимает черные кожаные балетки, которые на ней надеты. Она отводит ногу в сторону, и я изо всех сил стараюсь сохранить нейтральное выражение лица, когда вижу подошву ее ступни. Она изуродована до такой степени, что я не могу представить, что могло нанести такой большой ущерб, и я сразу понимаю, почему она ходит такой походкой, которая не соответствует грации всего остального ее тела. Там толстые шрамы и куски ткани, изменения цвета, два пальца на ногах странно согнуты, и я отвожу взгляд, прежде чем шок переходит в изумление, поднимаю глаза, чтобы встретиться с ней взглядом. Ее лицо внезапно становится грустным, немного усталым, как будто она вспоминает что-то, что запало ей в душу, боль, от которой она никогда полностью не сможет избавиться. Мне знакомо это чувство и сейчас, после Диего и Хавьера, оно никогда полностью не покинет меня, как бы далеко я ни уехала.