Страница 94 из 104
— Нам придется повторить это завтра, — сказала я.
— Я не могу пить так два вечера подряд, — сказала она. — Буду чувствовать себя ужасно целую неделю.
— Нет, я имела в виду заказ такси. — Я засмеялась. — Потому что наши машины здесь. Нам придется вернуться.
— О. Точно. — Она кивнула, пролистывая свой телефон. — Это будет занозой в заднице. Может, мне просто пойти домой пешком?
— Это глупая идея, — отозвался бармен.
— Я живу на другой стороне моста, — сказала я. — И вверх по холму. И моему мужу не нравится, когда я хожу по ночам.
— Да, эта атмосфера ощущается громко и ясно, — сказала она. — Но опять же, он тебя боготворит. Готова поспорить, он понес бы тебя на руках в гору, если бы ты попросила.
Я скрестила руки на груди, чтобы сдержать дрожь. Это было неправдой. Ной не поклонялся мне. Какими бы ни были его чувства ко мне, они были новыми, и я не могла убедить себя, что они останутся надолго. Довольно скоро он устанет от меня так же, как и все остальные.
Глава 35
Ной
Учащиеся смогут признаться во всем.
Последние два часа нашей поездки домой были ужасными. Мы попали в многокилометровые бессмысленные пробки, а затем гнались за грозой через Коннектикут и Род-Айленд, и Дженни была раздражена всю дорогу. К тому времени, как мы выехали на шоссе в сторону Френдшипа, она откинула спинку сиденья и орала назойливую песенку из детской передачи.
Моя голова уже готова была расколоться, когда мы наконец добрались до Олд-Уиндмилл-Хилл-роуд.
У меня были сложные отношения с фермой моей семьи и этим городом, но я не мог отрицать, что с облегчением вернулся домой. И это было не просто возвращение домой после утомительной поездки с ребенком на руках. Я с облегчением вернулся в этот дом, на эту землю, к той жизни, которая у меня здесь была. Жизнь, которую мы вели вместе с Дженни и Шей.
Сегодня вечером я собирался сказать Шей правду. Собирался сказать ей, что люблю ее, что всегда любил ее. С самого начала. Даже если я умру от стыда от признания, что любил ее молча в течение многих лет, я хотел, чтобы она знала. И хотел, чтобы она осталась.
— Я хочу увидеть собачек, — причитала Дженни, когда я свернул на гравийную дорожку. — И моих котяток тоже.
Я посмотрел на темные тучи над головой. Нас ожидал ливень, но ребенку нужно было побегать.
— Можешь побыть с ними, пока не начнется дождь. Как только почувствуешь капли дождя, заходи в дом.
— А если я не почувствую капли дождя? Что, если дождь не упадет на меня?
Я посмотрел на нее в зеркало заднего вида. Она не заметила.
— Если рядом с тобой падают капли дождя, значит, пора заходить в дом.
— А если я не замечу, потому что они не настолько близки, чтобы я могла их заметить?
— Имоджен.
— Да?
Я выключил зажигание.
— Если не можешь распознать, когда идет дождь, то не можешь бродить по ферме одна. Поняла?
Она снова стукнула ногами по спинке пассажирского сиденья.
— Ага.
— Иди, — сказал я, — но я не хочу видеть тебя промокшей до костей через час.
— Да, да. — Она отстегнулась от своего сиденья-бустера и открыла дверь, на полной скорости помчавшись к собачьей площадке.
Если мне повезет, у меня будет полчаса непрерывного общения с Шей. Мне нужна была каждая минута этого времени. Я схватил наши сумки и занес их внутрь. Не найдя Шей на первом этаже, я направился в ее спальню. Это недолго будет ее спальня. Если все пойдет так, как я хочу, мы перестанем притворяться, что можем разделить что-то на ее или мое. Все станет нашим.
Я толкнул дверь и увидел, что она сидит на полу, окруженная всем. Одежда, книги, серьги, туфли. Всеми вещами. Шей вздрогнула, немного подпрыгнула и отпрянула назад, прижав руку к груди. Выдернула наушники и сказала:
— Я не ждала тебя еще час или два.
Я протянул ей руку.
— Мы рано выехали.
Она встала и отряхнула джинсы.
— Как все прошло? Как Дженни справилась?
Я хотел заключить ее в объятия, но нас разделяли небольшие горы свитеров и книг. Вместо этого я провел рукой по шее.
— Лучше, чем я мог ожидать.
— Это хорошо, — сказала она. — Действительно хорошо.
— Дженни пошла навестить животных. Ей нужно было побегать после поездки.
— В этом есть смысл.
Я изучал горы вещей в течение минуты. Шкаф был пуст, и ящики тоже. Здесь была какая-то система, которую я не мог расшифровать, и у меня возникло чувство, что это предвестник упаковки вещей. Шей готовилась к отъезду. Она решила, что это не сработает.
Я жестом указал на горы, когда мой желудок опустился на пол.
— Что здесь происходит?
— Лето уже закончилось. — Она опустила руки на бедра. — Я пытаюсь все упорядочить.
— Упорядочить. — Я кивнул. Меня подташнивало. — Чтобы переехать обратно в дом Томасов?
Шей разомкнула губы, чтобы заговорить, но остановила себя. Постучала по своему телефону и засунула наушники обратно в футляр. Затем:
— Мы все сделали неправильно, Ной. Может быть, это было по правильным причинам, но… — Она посмотрела вдаль, в окно, выходящее на фруктовые сады. — Я полюбила тебя, твою племянницу, твою ферму и даже этот странный город, но ты женился на мне, чтобы я могла унаследовать землю Лолли. — Мое сердце подскочило к горлу. — Ты спас меня, как спасаешь всех.
— Ты не все, Шей. Даже близко нет.
Глядя на свои руки, она сказала:
— У меня большой опыт убеждения себя в том, что люди любят меня. Я даже не осознаю, что делаю это, пока эти люди не дадут мне понять, что они не любят меня и никогда не любили. Но я не могу убедить себя, что ты бы выбрал все это, если бы не сумасбродная воля Лолли, и земля, даже если ты говоришь, что не хочешь ее, и все те вещи, которые смешались вместе, чтобы создать эту ситуацию. И я не могу убедить себя, что ты бы выбрал меня.
— Ты ошибаешься.
— Но ты не можешь этого доказать, не так ли? — Она наконец-то встретила мой взгляд, и я почувствовал всю муку в ее темных глазах. — Именно это мне и нужно. Доказательства. У меня есть все эти люди, которые дают мне части и фрагменты себя и клянутся, что это целое. Я убеждаю себя верить им, брать эти жалкие кусочки и делать из них что-то настоящее. И я делаю. Я создаю отношения, обещания, будущее. Создаю все это и заставляю себя верить. — Она подняла руки и опустила их по бокам. — Я больше не хочу так поступать с собой.
Я почувствовал, как меня разрывает на части изнутри.
— Тогда позволь мне дать тебе кое-что получше.
Она положила обе руки на сердце.
— Я не могу позволить тебе снова спасать меня. Я не могу быть еще одним человеком, который ждет, что ты спасешь мир. Мне самой нужно спасти свой собственный мир.
Мы долго смотрели друг на друга, нас разделяли горы из ее книг и одежды. Вдалеке гремел гром, ветер хлестал по деревьям. Я снова поднес руку к шее и провел большим пальцем по узлам. Это не помогло. И я не мог представить, что что-то может помочь.
— Тебе нужны доказательства? Будут тебе доказательства.
Шей покачала головой.
— Мы можем отложить это на вечер? Мне нужно принять душ, закончить стирку и поработать над планами уроков, потому что расписание на эту неделю снова изменилось. А у тебя был такой длинный день — на самом деле длинная неделя — и я уверена, что ты хочешь вернуть Дженни к ее обычному распорядку дня.
Душ. Стирка. Планы уроков. Рутина. Я уставился на нее, ожидая, когда она поймет, что мы не будем откладывать это на потом. Когда больше не мог терпеть, когда давление стало настолько сильным, что единственное, что я мог сделать, это нажать на спускной клапан и ждать взрыва, я сказал:
— Я люблю тебя. Я чертовски сильно люблю тебя, Шей. Я любил тебя долгие-долгие годы, и никакой мусор, оставшийся от твоего бывшего, твоей матери или кого-то еще, не изменит этого. Ты не изменишь этого.
У нее вырвался вздох, и она нахмурилась, словно не понимая.
— Ной, я…