Страница 71 из 81
В тот же вечер, просидев далеко за полночь, Наталья дописала очерк. Утром отдала машинистке, а к обеду отнесла Подлясову. Она не думала, что он прочтет сразу, однако Подлясов прочел и вызвал ее к себе.
Рукопись лежала на столе.
— Все это, Наталья Михайловна, очень любопытно. — Он улыбнулся, как бы подчеркивая свое расположение. — Но меня смущает одно обстоятельство... Поймут ли нас? Я вот читал очерк и думал: а тот ли Белов герой, о котором нужно рассказать?
— Наверное, он совсем не герой, — сказала Наталья. — Но его судьба...
— Именно судьба! — перебил ее Подлясов. — Человек сам кузнец своего счастья, верно?
— Отчасти.
— Простите, кто ваши родители?
— Меня воспитывал дедушка.
— Извините, я не знал. А он кто?
— Кузнец, — сказала Наталья. — Бывший, правда. Теперь на пенсии.
— Кузнец! — с пафосом повторил Подлясов. — Он всю жизнь работал на благо народа, буквально ковал свое счастье... Взгляните, Наталья Михайловна, какие замечательные люди окружают нас! Они достойны того, чтобы о них знали все. А мы преподнесем читателям очерк об этом Белове...
— Но ведь очерк не столько о Белове...
— Поговорим и об этом. — Он перелистал рукопись. — Ага, вот... Вы слушайте внимательно. «Мы любим повторять, что необходимо множить славные традиции наших отцов. Это бесспорная истина. Однако, повторяя ее, мы как-то забываем порой, что прежде всего мы обязаны беречь эти традиции, беречь все, что создавалось талантом и трудом наших предков...» Улавливаете? В этом кусочке, Наталья Михайловна, слышится призыв к патриархальщине, ироническое отношение автора к нашим сегодняшним традициям, рождающимся на наших глазах. Что означает «беречь» в вашей интерпретации?.. Молиться на старину, на разные там, понимаете ли, религиозные ансамбли и черепки, которые ищет Белов с помощью школьников?
— Между прочим, у него есть официальное разрешение Академии наук, — сказала Наталья.
— Какое разрешение? — насторожился Подлясов.
— Проводить раскопки.
— У Академии наук свои интересы и задачи, а у нас свои, Наталья Михайловна. — Подлясов поморщился. — Но главное, Белов не та, не та фигура...
— К сожалению, другие не занимаются. И потом... Мне кажется очень естественным, что именно он так влюблен в историю своего края.
— Может быть... Знаете что? Пошлите-ка свой очерк в большую газету! — неожиданно посоветовал Подлясов. — В областную или даже в центральную. У них шире возможности, они лучше нас осведомлены, что на сегодняшний день наиболее важно. Измените фамилию героя, тогда тема ваша прозвучит обобщающе... — Он опять улыбнулся приветливо, располагающе и тем обескуражил Наталью.
— Я подумаю, — сказала она, поднимаясь.
— Рад, что мы поняли друг друга. А уходить не спешите. У меня для вас есть задание. На бюро райкома шел разговор о том, что мы мало рассказываем на страницах газеты о будущем Белореченска, о перспективах развития города. Нужно подготовить большой материал, дадим целый разворот! Побеседуйте с новым архитектором, он в курсе. Словом, найдите форму, чтобы это было интересно и убедительно. Тем более, повод есть хороший: утвержден Генеральный план развития Белореченска.
Наталья и соглашалась с Подлясовым, понимая, что у районной газеты ограниченные возможности и свои специфические задачи, находила, что по-своему он прав, но и не соглашалась тоже, потому что ведь это прекрасно, когда человек бескорыстно занимается делом, которое по душе ему и полезно людям... Не о собственном благе печется Аркадий Петрович, совсем нет! Он печется о городе. Он поставил перед собой благородную цель — создать краеведческий музей, и наверняка придет время, когда в этот музей будут приходить экскурсии, чтобы взглянуть на черепки, о которых столь неодобрительно говорит Подлясов, чтобы узнать о долгой и нелегкой истории Белореченска, истории, которая является частью биографии Родины...
— Ну? — спросила Ираида Александровна.
— Посоветовал послать очерк в «солидную» газету.
— Я так и знала! Далеко вперед смотрит. Если твой очерк появится в нашей газете и вдруг не понравится начальству, Подлясов, как исполняющий обязанности редактора, получит втык, так?.. А если очерк будет опубликован в другой газете, он скажет, что сразу оценил твое произведение. Гениально! И овцы целы, и волки сыты. Ну, а если не опубликуют очерк и в большой газете, Подлясов опять же на коне — он предупреждал. Не думай, Наташенька, он не под тебя копает, он под ЗЕТа роет...
ГЛАВА XXVI
Посылать свой очерк Наталья никуда не стала. Решила, что пусть полежит пока. Неплохо бы показать его и Зиновию Евграфовичу. А работа над материалом о развитии Белореченска пришлась ей по душе. По правде говоря, она была благодарна Подлясову, что он «подбросил» интересную тему. В сущности, Наталья вообще не имела ничего против Подлясова, а его требовательность даже нравилась ей. Может быть, именно требовательности как раз и не хватает Зиновию Евграфовичу. Конечно, Подлясов бывает излишне придирчив, зануден, но ведь если задаться целью выискивать в людях недостатки, их найдешь сколько угодно и у кого угодно. К тому же она недостаточно хорошо знает своих коллег, ей многое непонятно в их отношениях, а чтобы разобраться в этом по справедливости, нужно стать не просто членом коллектива, но своим человеком. Возможно — почему и нет? — та же Колесникова несправедлива в своей ненависти к Подлясову, а она пользуется авторитетом и влиянием на остальных. Бывает же, что человека не любят не за то, что он плох, а за то, что он лучше окружающих.
Сергей охотно откликнулся на ее просьбу о помощи и согласился, чтобы Наталья взяла у него интервью. Для начала он пригласил ее к себе в кабинет. Водя указкой по макету будущего Белореченска, он вдохновенно рассказывал, каким станет город через десять — пятнадцать лет. Появятся широкие улицы и бульвары, пересекая город с востока на запад — от нынешнего вокзала, который вскорости снесут, до набережной, — протянется проспект Революции, центральная магистраль Белореченска. Современные жилые дома, общественные здания, Дом быта, административный центр, гостиница на 480 мест...
— Представьте себе, — говорил Сергей, — светлый, белый город и, так сказать, вкрапленные в него островки старины...
— А эти островки не потонут в бетоне и стекле? — шутливо спросила Наталья.
— Ни в коем случае! Вокруг исторических и архитектурных памятников останется пространство. Это будут как бы маленькие музеи под открытым небом, понимаете? Вот вы идете или едете по проспекту Революции, вам нужно попасть на речной вокзал... — Указка стремительно взлетела над макетом. — И вдруг перед вами зеленая площадь, а в центре — церковь Богоявления...
— Наверное, это красиво.
— Знаете что? — оживился Сергей. — Мы можем пройтись по городу, и я покажу вам на местности, где и что намечено строить.
Оказалось, что проспект Революции протянется там, где теперь стояли дома, а гостиница под названием «Витязь» будет построена на месте редакции...
— Пока это трудно представить, — рассказывал Сергей, — а когда снесут все эти избушки на курьих ножках, откроется прекрасная перспектива. Вы обращали внимание, что церковь Богоявления стоит на взгорке? Она окажется как бы парящей в воздухе...
Наталья с удовольствием и интересом слушала Сергея. Он уже не казался ей сухарем. Его возбуждение нравилось Наталье и передавалось ей. Она явственно видела контуры будущего города и знала, как напишет об этом. Она не побоится возвышенных слов, потому что должна увлечь читателей, как ее увлек Сергей. Все правильно: человек живет ради будущего, во имя его, а иначе жизнь потеряла бы всякий смысл, перестала бы быть радостью, праздником, превратившись в скучную обязанность. А это, должно быть, страшно — жить по обязанности...
Сергей знает, зачем живет, и поэтому он счастлив.