Страница 81 из 87
— Это в первый и в последний раз, — сказал Анатолий.
— У нас таких разов не бывало ни первых, ни последних. Подумай об этом. Клавдия, накорми мужа и ложись спать.
— Сейчас... — Она поднялась, пошатываясь, с табуретки.
— Вы, наверно, подумали, что со мной что-нибудь случилось? — догадался спросить Анатолий.
— А что же, по-твоему, мы должны были подумать? — усмехнувшись, сказал Антипов.
— Я был вместе...
— Это никого не интересует, где ты был, с кем и что делал.
— Кашу с молоком будешь? — спросила Клава.
— Какая каша! — Захар Михалыч поморщился презрительно. — Стопку налей, человеку похмелиться надо.
— Нет, нет! — Анатолий отпрянул в сторону.
— Чего уж нет. Голова-то разламывается небось?.. Я припас, решил, что вместе, по-семейному отметим твое повышение по службе.
Антипов повернулся и вышел прочь.
Клава бросилась к мужу.
— Толенька, милый, как же ты мог?! Отец все милиции обзвонил, даже морги!..
— Сам не знаю.
— Радость такая, а ты... — всхлипывала она, — Дом отцу предложили строить...
— Дом?
— На берегу реки участок дают. И ссуду... Садись, накормлю. А то еще на работу опоздаешь. Ох, непутевый ты у меня!
Клава скоро забыла эту неприятную историю — в молодости, и особенно когда любишь, все быстро и легко забывается. А Захар Михалыч не забывал. Он не показывал вида, что оскорблен, нет. В конце концов, достаточно прожил на свете, многое повидал и понял, чтобы придавать слишком уж большое значение случайному эпизоду, — жизнь, бывает, преподносит сюрпризы похлеще, — однако в душе его зародилась неприязнь к зятю, настороженность, как если бы он ждал: что еще произойдет?
Не важно было для Антипова, в чем именно провинился Анатолий. А важно, что провинился вообще, не сумел уберечь чистоты и авторитета Антиповых.
Разумеется, на другой же день ему стало известно, у кого в гостях был зять. Об этом доложила ему нагревальщица тетя Маша, которая знала все и обо всех.
— Подумать только! — посочувствовала она Антипову. — Вот неприятность-то какая...
— Ты это про что?
— Про зятя твоего, про что же еще! Говорят, — она перешла на шепот, хотя никто их не слышал, — что он ночевал у какой-то бабы?..
— И ты с ним была? — насупился Антипов.
— Бог с тобой! — Она замахала руками.
— А если не была, какого лешего языком мелешь?!
— Люди же говорят.
— Мне плевать, что́ говорят люди! Ступай, ступай! — Он ждал, что зять сам расскажет ему обо всем, надеялся на это и обрадовался искренне, что не ошибся.
В выходной они отправились смотреть выделенный для строительства дома участок. Место было прекрасное: река здесь как раз делала резкий поворот, и потому участок омывался водой с двух сторон. Прежде здесь уже стоял дом, разрушенный в войну, — сохранился фундамент и кусты малины. Клава с Наташкой залезли в эти заросли малины, а Захар Михалыч с Анатолием вели деловой разговор.
— Что ж, парень, лучшего места, пожалуй, не найти. Поднимем, как ты располагаешь?
— Поднимем.
— Ну и ладно, раз так. Значит, будем строиться.
Вот здесь Анатолий и открылся тестю, рассказал все, как было. Не скрыл и того, что провожал сестру Артамоновой, почему и опоздал на последний поезд.
— Ладно, — сказал на это Захар Михалыч. — За откровенность — молодец. Знаю, что случайность... И все, точка!
— Спасибо.
— Забот нам теперь надолго хватит. До Нового года обещались никого не подселять в квартиру, так что надо успеть с домом. Фундамент, считаешь, годится?
— Вполне!
— Уже полдела.
— А раньше здесь чей дом был?
— Поповы жили, — вздохнул Антипов.
— А они где?
— Не осталось никого. Сам Иван Прокофьич на фронте погиб, Мария Авдеевна накануне воины померла...
— Это на ее могилу вы дощечку заказывали?
— На ее. Двое детишек у них было, тоже погибли, когда в тыл увозили. Крепкая семья была!..
Прибежали Клава с Наташкой, обе радостные, возбужденные. И не подумаешь, глядя на них, что одной едва четвертый годик пошел, а другая сама готовится стать матерью...
— Все облазили-осмотрели? Тогда двинулись, — позвал он.
— Лодку купим, отец? — спросила Клава.
— Можно и лодку.
ГЛАВА XXX
Самым узким местом в цехе было изготовление резцов, которые делали тысячами и для своего, и для других заводов. Особенно «зажимала» фрезеровка: работа простая, но муторная и низкооплачиваемая. Хорошего, опытного фрезеровщика не заставишь заниматься такой работой, а подростки не выполняли норм выработки. Волей-неволей в конце месяца приходилось организовывать авралы, чтобы не завалить программу.
После одного из очередных авралов к Анатолию и обратился Павел Иванович Серов.
— Мыслишка у меня есть, Модестович. Не дело это — дрыгаться с одним резцом. На установку заготовок и на холостой ход больше времени тратим, чем на работу.
— Что вы предлагаете?
— Зажимы надо бы какие-то приспособить, чтобы сразу несколько заготовок ставить.
Этим приспособлением — нужно было рассчитать все, выверить, заказать оснастку, а прежде выполнить чертежи — и занимались Анатолий с Серовым последние недели. Идея была проста, очевидна, как сказал бы конструктор, а потому сулила успех.
Когда все было готово, Павел Иванович вышел в ночную смену. Анатолий тоже пришел.
— Ну, ни пуха ни пера!..
— К черту, к черту! — улыбнулся Серов.
Для начала закрепили на станке шесть заготовок проходных резцов тридцать на тридцать: два ряда по три штуки. Фреза натужно вгрызлась в металл, и тотчас одна заготовка вылезла из своего ряда. Раздался дикий скрежет. Серов едва успел выключить станок...
— Не тянет, что ли? — Он разочарованно смотрел на Анатолия. — Может, перейти на другой?
— Дело не в этом... — Анатолий задумался на короткое время, потом схватил одну заготовку, вторую, третью и стал проверять размеры. — Так и есть! — сказал, вздохнув.
— Что такое?
— Неровные, Павел Иванович. А главное, косые — квадрат не выдержан. Вот и вылезают, когда мы зажимаем.
— Пожалуй, Модестович, ты прав...
С трудом из кучи заготовок они отобрали десятка три точных по размерам и с правильным квадратом. Установили опять шесть — получилось. Попробовали девять, двенадцать...
— Все в порядке! — радовался Анатолий. — Дело-то, оказывается, пустяковое!..
— Так-то оно так, — проговорил Серов, почесывая в затылке. — Но где взять идеальные заготовки? Если б прокат давали, а это протяжка...
— Потребуем, чтобы в кузнице не халтурили!
— Это значит идти к Соловьеву, а с ним, Модестович, разговаривать не приведи бог! Упрямый, как баран.
— Упрямый не упрямый, а брак принимать от них не будем.
— Николай Григорьевич к нему не пойдет, — сказал Серов. — Они старые друзья-приятели.
— А при чем тут приятели? Речь-то о работе!
Наутро Анатолий доложил Кузнецову о результатах испытаний. Тот выслушал его внимательно, заинтересованно.
— Двенадцать, говорите, можно устанавливать?
— Полагаю, что и пятнадцать.
— Заманчиво, действительно! Этак мы в два счета решим проблему!
— Я прикинул, — сказал Анатолий. — С приспособлением Серова на всю программу по резцам можно ставить четверых фрезеровщиков. А сейчас у нас десять-одиннадцать человек занято — и не справляются.
Кузнецов взял обработанную заготовку, придирчиво осмотрел ее.
— С богом, как говорится, Анатолий Модестович! Оформляйте в БРИЗе рацпредложение и заказывайте оснастку.
— Необходимо, Николай Григорьевич, чтобы из кузнечного поставляли протяжку лучшего качества. Вы бы позвонили Соловьеву...
— Звонками мы ничего не добьемся, — сказал Кузнецов. — Звонок к делу не подошьешь. Вы вот что. Вы ступайте-ка к нему сами. Я бы сходил, но дел по горло, Анатолий Модестович!.. Да и вам нужно привыкать, знакомиться с будущими своими коллегами. Чего удивляетесь?.. Я не вечно буду сидеть в этом кресле. Только обязательно возьмите с собой Орлова. Он мужик дошлый и знает всех...