Девушка и книга

Александр Ежовский

Девушка и книга

Моей сестрёнке

Девушка отчаянно старалась стать особенной и неповторимой. Но что для неё самой являлось великим достижением, в глазах окружающих, оказывается, не выходило за рамки просто «хорошей девочки». Вскоре, все доступные ей способы обретения неповторимости закончились. Неиспробованным остался только один – стать плохой, только чтобы не быть просто хорошей. Только на это у девушки не хватало ни смелости, ни воображения, потому что о плохом ей было известно очень мало. Смирившись со своей хорошестью, она покорно пошла по проторенной многими поколениями девушек дороге, взвалив на себя нелёгкое бремя по поддержанию неизменных показателей средней статистики по стране. Она окончила школу, поступила в институт, в конце первого курса расхотела учиться на пятёрки и осваивать будущую «престижную» профессию, на вопрос: «почему?», отвечая вопросом: «а зачем?». Всё равно ведь придётся вкалывать на работе, никак не связанной с этой профессией. Главное, чтобы в графе «образование» стояло такое маленькое, но очень важное слово «высшее», а остальное неважно.

Важной являлась лишь настоящая жизнь здесь и сейчас. Вроде бы, расплывчатая формулировка. Но в сознании девушки всё выглядело просто. «Настоящая жизнь» – это парни, пожирающие тебя похотливыми взглядами, поверх которых сверкают завистливые взгляды подруг. Для достижения этого нужны шмотки, косметика, аксессуары, салоны красоты, солярии, фитнесс и прочие центры. И различные подиумы в виде кинотеатров, концертных залов, кабаков, баров и, конечно же, ночных клубов для демонстрации себя прекрасной. Ничего сверхъестественного. Обычные желания обычной девушки, лишь с одним условием: для этого нужны деньги. Для кого-то всё решается просто. Но начальные условия нашей задачи таковы, что хоть зубами, но надо держаться за бесценное бюджетное место. При этом всё равно тратить почти всю стипендию на бездарные брошюрки и пособия профессоров, частоте выпуска которых позавидовали бы Маринина с Донцовой, но без этих брошюрок на руках не сдашь ни одного зачёта. Платить за общагу и её охрану, в которую нанимают явных маньяков, свято уверенных, что все студентки возвращаются в общежитие только с обочины. Нужно мотаться в библиотеку, платить за Интернет, учебники. Хоть изредка пополнять счёт на мобильном. Ещё и жрать что-то нужно. Передачки из дома, поступающие самое частое раз в неделю, уничтожаются совместными усилиями трёх сокамерниц по комнате максимум за сутки. Нужно во что-то одеваться, хоть чем-то приводить себя в порядок и прочее, и тому подобное. А это деньги, деньги и ещё раз деньги. Но их, к сожалению, как не было, так и нет.

Да, родители есть, но не у всех родителей есть возможность упаковать своё чадо по последнему слову моды и техники, а потом ещё ежемесячно тратиться на апгрейд и тюнинг, и каждый день вытаскивать из портмоне веер хрустящих купюр «на карманные расходы».

Девушка пыталась подрабатывать. Но в конце каждой ночной смены в «бистро» выходило, что она всегда оставалась должна за недостачу продуктов на складе. При работе промоутером, её постоянно штрафовали «за пассивную работу с покупателями». Пробовала даже расклеивать объявления. Но однажды, к подъезду на стену которого она, накинув капюшон пуховика (чтобы не дай бог, не узнал кто из подруг), окоченевшими пальцами клеила свои очередные рупь-пятьдесят, подъехала машина. Через открытое стекло бритоголовый дяденька со зловещей фиксатой ухмылкой, в цветах и красках объяснил, что с ней будет, если он увидит ещё хоть одну бумажку с рекламой их конкурентов. В общем: все её попытки заработать не оплачивались, а оплакивались. Да, она не была взрощена на ниве свинско-рыночных отношений. Работала, как умела: честно, упрямо, но оказывается, чтобы зарабатывать, этого недостаточно. Был ещё один способ получать хорошие деньги, и ей не раз предлагали им воспользоваться и «добрые друзья» решившихся на это однокурсниц, и упакованные дяденьки, соблазнившиеся её невинным личиком и стройной фигуркой, но девушка не могла без содрогания даже подумать об этом. Она думала о другом, что: «нужно сразу и много» и думала: «как?».

Она не была глупой и забитой, и воспринимала окружающую действительность адекватно. Глупая бы не поступила в Университет после сельской школы. Конечно, отец перед подачей документов звонил своим бывшим однокашникам, которые могли «посодействовать», но в том, что она поступила, была только её заслуга. Содействие обозначилось лишь при распределении бюджетных мест, потому что платно отец «не потянет». Но если бы она провалила экзамены, то о содействии не могло быть и речи.

В школе она упрямо грызла кончики авторучек, стараясь усвоить трудно дающиеся ей точные дисциплины. Читала все произведения классиков и не очень, писала по ним сочинения, выдавая нужное количество ошибок чтобы числиться в хорошистках. Неплохо рисовала, ходила в танцевальную студию. Безуспешно пыталась стать солисткой в школьном хоре, успешно заканчивала четверть за четвертью и сдала выпускные экзамены, так и не вывалившись из воздвигнутой вокруг неё рамки «хорошей девочки». Но теперь рамки её городских подруг были с лепниной и покрытием из бронзы, а у некоторых и с натуральной позолотой, а её рамка так и осталась просто хорошей, с сожалением ожидая своего золотого часа, когда она сможет повиснуть рядом с полотнами в шикарном обрамлении.

Девушка понимала, что её золотой час не кукукнет сверху, извергаясь из открывшейся в часах дверцы денежным эквивалентом. Ждать, когда она из студентки превратится в успешную женщину глупо, потому что можно и не дождаться, вляпавшись в быт и пелёнки. Образ успешной домохозяйки в её воображении был омрачён чувством жалости к порабощённой этим хозяйством матери. А если учитывать опыт её подработок, то и без быта шанс стать успешной был невелик. Девушка всё понимала и поэтому хотела: «здесь и сейчас» и «сразу и много». Оставалось придумать «как?». Чтобы без последствий, угрызений совести и потери хорошей основы своей рамки.

Пока что все её виртуальные планы неизменно заканчивались видениями милиции, бритоголовых дяденек, плачущей мамы и смеющихся подруг, указывающих на неё блестящими навершиями своих холёных пальчиков. Но девушка не сдавалась и продолжала упрямо думать и учиться. Конечно, не в Университете – тут уже всё шло на автомате: лекция, семинар, консультация, реферат, контрольная. Она училась жить у тех, кто живёт по-настоящему. А эта наука будет посложнее всех вузовских программ. Надо запомнить кучу модных слов и названий. Знать стоимость дорогих марок машин, телефонов, шмоток, косметики, сигарет. Места тусовок, имена ди-джеев, дизайнеров, модельеров, названия коктейлей, блюд, кафе, ресторанов, салонов красоты, тату и ювелирных салонов, фитнесс клубов, бутиков, графики распродаж, списки модных журналов, сайтов, фильмов, музыки и ещё много чего. Ни один предмет ВУЗа не сравнится со всем этим по количеству необходимой для усвоения информации. Если ещё учесть, что эта информация непрестанно меняется и её объём растёт почти ежедневно, то каждой современной девушке, пытающейся остаться на плаву и не выглядеть «набитой дурой», сразу нужно давать диплом международного образца о высшем потребительском образовании с присвоением звания «магистр». Со временем, можно даже пересматривать некоторые кандидатуры, потому как те, в применении своих знаний на практике, даже не замечают, как дорастают до докторов и профессоров потребительских наук, имея под рукой неиссякаемый денежный ресурс. Но девушка учила пока только теорию, потому что для практики ей как раз не хватало ресурса. И учиться ей с каждым днём становилось всё труднее. Подруги-учителя излагали теорию на недоступной для неё материальной базе, показывая на свои лица, ногти, волосы, ноги и задницы. Даже задирали при этом подол и расстёгивали блузки. А она могла спрашивать и уточнять, только показывая на то, что показывали ей. Не являясь манекеном, добиться внимания продвинутых подруг было практически невозможно, и она старалась быть им хоть чем-то полезной, давая списывать контрольные и делая за них доклады и рефераты. Близилась пора курсовых, и девушка с ужасом представляла, какую цену ей придётся заплатить, чтобы не попасть в категорию «ботанок», «набитых дур», а то и вовсе «моромоек».