Северная кампания

– Готовь вездеход, Полько, и быстро.

Полковник, снова вскочив из-за стола, щелкнул каблуками и исчез за скрипучей дощатой дверью. Почему не послали дополнительные силы на поиски – вопрос второстепенный. Скорее всего, банальная нехватка человеческого ресурса. А вот почему не доложили о пропаже после двухдневного срока… Да… Чутье Николая на такие вещи еще натаскивать и натаскивать, а то, единственное, что у него, в противном случае, прикипит – задница к табурету. Юлиус прикоснулся к двери и на мгновение замер, прислушиваясь к себе, нащупывая эту напряженную жилу. Не поспешил ли он? Нет, такие вопросы надо отбрасывать сразу, иначе в раздумьях можно пропустить действительно важные вещи. Мужчина пригнулся и толкнул дверь.

В лагере быстро стало суетливо. Видно, что Полько успел наделать шуму: одна часть рядового состава изображала бурную деятельность, пока другая приводила себя в порядок, надеясь, что их безделью пришел конец. Завидя генерала, они, помимо прочего, пытались принять серьезный вид. На отшибе готовили к отплытию дирижабль. Правда, из-за необычайной густоты лесного покрова, воздушная разведка оказалась совершенно неэффективной, поэтому вылеты остались как дань военному формализму.

Юлиус решил не доставать папиросы, полковник имел обыкновение подавать машину аккурат в момент закуривания. Мужчина взглядом выцепил из копошения капитана Льеже. Тот быстро все понял и трусцой подбежал к генералу.

– Капитан Лье…

– Вольно-вольно, – отмахнулся Моргенрот, – вот что, капитан, нужно поставить усиление во все разведгруппы на нашем участке и передай дополнительно проверять связь перед каждым выходом. Выполняй.

Юлиус опустил руку на эфес наградной сабли – через ее сталь в тело перетекало отрезвляющее холодное спокойствие. Вообще-то сабли полагались всему генералитету, но многие пренебрегали этой честью, выбирая мощные пневматические дубинки или более понятные секиры.

Фыркая, из-за угла выкатился вездеход. Генерал-майор убрал портсигар во внутренний карман и замахал полковнику рукой, чтобы тот сидел на месте, а не выскакивал открывать дверь. Вопреки расхожему мнению, Юлиус считал, что стремление выслужиться больше вредит делу, чем помогает ему. В кабине приплюснутой машины пахло душно и едко, амбрэ разбавляла только трубка Полько. Эта смесь запахов была для генерал-майора практически родной – свою первую кампанию он провел в маслянистых дизельных парах самоходных «жестянок».

– Почему не доложили о пропаже разведгруппы, Полько?

– Дык, не было донесений, что кого-то недосчитались, вашсходительство, – полковник замялся, кабину заполнило бурчание двигателя, – виноват.

– Правильно, виноват. Невнимательность хуже вражеской пули.

Кабину тряхануло на рытвине, и разговор закончился сам собой, – машина взяла курс на северо-восток. Дополнительную охрану Юлиус решил с собой не брать. Даже в относительной близости от линии («воображаемой линии», говорил про себя генерал-майор) фронта вся занятая территория считалась безопасной. По ту же сторону армию Светлейшей Монархии Авии и Думмабара ждал только молчаливый северный лес. Он и сейчас изучал Юлиуса сквозь грязное окошко вездехода. Ели, нагроможденные снегом, уходили в дремучую бесконечность, прятали за собой рыжие сосны, голые березы и рябые осины, но, самое главное, они хранили странные тайны врагов монаршей армии. Говоря начистоту, генералитет двуединой монархии пребывал в растерянности. Огромные силы, брошенные на взятие соседней страны, не встретили сопротивления, – после «Великого отказа» города противника оказались пусты. Юлиус, как часть военного сообщества, тоже ощущал себя неуютно, когда располагал мощью, не находящей применения. Мужчина в задумчивой прострации протер стекло, но ярче от этого не стало – свет за окном уже успели замазать грязные зимние тучи.

– Полько, м-м, Николай.

– Так точно, – полковник немного мычал, из его трубки опять рвались клубы серого дыма.

– Что ты думаешь, как на личном составе сказывается бездействие?

– Вы же знаете, ребята не бузят, стычек, драк нет. Не сглазить бы, но, как сказать, спокойно что ли.

– Я имел в виду, – Моргенрот задумался, – Николай, ты же участвовал в Плотнийской изоляции, верно?

Полковник нахмурился, кивнул и выпустил пышное облако.

– Так вот, помнишь ли, поправь, если ошибусь, период затишья после первых наступлений? Когда, несмотря на успешное ураганное наступление, все ждали подвоха. Когда спиной чувствовали смерть, следящую за каждом шагом.

– И ведь они не ошиблись, – пробурчал полковник.

– Нет. Но ощущение, – скрюченный в кабине высокий Моргенрот испытывающе посмотрел на подчиненного, – предчувствие катастрофы. Ты помнишь?

– Угу. А иначе вы бы сейчас со мной не разговаривали, пожалуй. Всех непутевых забрала многоликая.

В вездеходе ненадолго снова воцарилась тишина. Только ворчал двигатель и громко хрустел снег под резьбой массивных шин.

– К чему я клоню. Сейчас ведь атмосфера совершенно другая, я прав? – Юлиус одернул себя, чтобы не пуститься в эмоции. – Я не чувствую приближающейся мясорубки.

– Может, ваше превосходительство, и я потерял чутье, но что есть, то есть. Совсем не так. Странно, но по-другому, и не понять, в чем подвох, и сделать ничего толком не можем. Это и самое паршивое. Но смерть отсюда точно ушла.

Дальше ехали в тишине. Полковник курил, генерал думал. Только, когда позиции седьмого участка показались из-за очередного подлеска, водитель тихо сказал «ну и хорошо», и прибавил газу. К слову, линия фронта здесь шла достаточно неровно и позиции «седьмых» находились как бы на отшибе, выбиваясь вперед. Вокруг позиций стоял частокол из свежеободранных стволов, навевающий мысли об острогах и исторической старине. Командующего уже встречал майор Аир Галандезия, которого легко было узнать по слепому глазу, густым кудрявым бакенбардам и расслабленной позе. В отличие от большинства солдатов, которые, только завидя Моргенрота, старались вытянуться, подобраться и приложить руку к фуражке, майор (в этом с генералом они совпадали) относился к формализму с подозрением. «То есть был разгильдяем», – с усмешкой подумал Юлиус, но вслух ограничился сухим: «Докладывайте».

– Группа в составе пяти человек, включая радиста и картографа, отправилась на разведку четыре дня назад. Группа в назначенное время не вернулась и на связь не вышла.

– Почему не сообщили вовремя?

– Была поставлена задача расширенного сбора информации, проверки, э-э, данных. Я заложил дополнительное время…

– То есть мои указания по поводу двухдневного отсутствия для вас пустой звук? – Моргенрот остановился и внимательно посмотрел Галандезии в здоровый глаз. – Я не буду с вами миндальничать, Аир. Даже если вы не слышали о моем приказании, то о военном трибунале знать должны наверняка.

Майор отвел глаз и промолчал. Юлиус вздохнул и сменил тон.

– Вы понимаете, как глупо будете выглядеть, потеряв разведгруппу на участке без врага, да? – Моргенрот посмотрел в сторону леса. На самом деле, он ни в чем не был уверен. В том числе, что врага в этой зоне нет. – Вернемся к вопросу. Что за дополнительные проверки. Опять же, почему не было доклада?

– Чистая перестраховка, там глупость какая-то, но я решил, на всякий случай, – майор заговорил быстро, почуяв, что наказания пока не последует, – усилить группу, проверить еще раз. Лучше же так, чем потом проснуться по тревоге.

– Какая глупость?

– До этого разведчики жаловались, что лес их пугает. Я решил, что у противника какая-то адаптивная маскировка, но ни потерь, ни инцидентов, – Аир развел руками.

– Ваш вездеход готов?

– Предлагаю на бронемотах, – Галандезия все-таки хорошо знал и формалитет и, конечно, привычки руководства, – там местность слишком лесистая для больших машин. Все уже готово и ждет вас.

Бронемоты, точнее несколько моделей «Бронированного мотоцикла усиленного ОП-2» стояли на стартовой площадке. Новенькие, в свежем камуфляже, они ждали хозяев как послушные животные. Юлиус не без удовольствия отметил, что майор умел подсуетиться: БМУ ОП-2 считался новейшим вооружением, разрабатывался для пересеченной местности и повышал престиж (а, главное, боеспособность) укомплектованного подразделения. Достать один такой было сильно, два – почетно, но целых три… Поручик Василий Стыличкин уже перебрался из генеральского вездехода и примеривался к рулю. Полько сел в люльку – за пулемет, а Моргенрот попытался уместиться в кресле за водительским сиденьем.