Страница 7 из 17
– О черт, подождите! – раздался его возмущенный голос. – Если мы не закончим этот разговор сейчас, я не знаю, как потом сумею найти вас.
Этан остановился, глядя в сторону.
– Хотите вы или нет получить эту собственность, – продолжил Рейвенел, – вам придется забрать ее. Даже в случае, когда Рейвенелы не могут ничего предпринять с этой проклятой недвижимостью, мы ежегодно платим за нее налог.
Сунув руку в карман брюк, Этан вытащил пачку фунтов, швырнул ее к ногам Рейвенела и отрывисто проговорил:
– Сообщите мне, если я еще что-то должен.
К чести Рейвенела, даже если этот жест и привел его в замешательство, он не подал вида, а повернувшись к Уинтерборну, заметил самым обычным тоном:
– Еще никто и никогда не забрасывал меня наличностью. Должен сказать, это моментально вызывает чувство огромной признательности. – Не глядя на банкноты, разбросанные у его ног, он подошел к бильярдному столу и, скрестив руки на груди, окинул Этана оценивающим взглядом. – Вы явно не испытывали теплых чувств к Эдмунду Рейвенелу. Могу я спросить почему?
– Он сделал больно человеку, который был мне дорог. Я не хочу оскорблять память о ней, приняв хоть что-то от Рейвенела.
Хрупкое напряжение, висевшее в воздухе, казалось, начало ослабевать. Рейвенел расцепил руки и помассировал шею, в уголках его губ обозначилась грустная улыбка.
– Теперь мы говорим вполне искренне, да? Тогда я прошу прощения за то, что вел себя как беспечный идиот.
Если бы этот человек не принадлежал к семейству Рейвенелов, то мог бы даже понравиться Этану.
Уинтерборн пересек гостиную, подошел к буфету, на котором дворецкий оставил серебряный поднос, и, долив себе коньяку из графина, заметил:
– Рэнсом, вам все-таки нужно подумать над тем, чтобы продать ему собственность.
Это был прекрасный вариант. Этан избавился бы от ненужной ему земли и отрубил все связи с семейкой Рейвенелов.
– Хорошо, я продам ее вам… за один фунт. Подготовьте бумаги, и я их подпишу.
Рейвенел нахмурился.
– Почему за фунт? Я дам вам разумную цену.
Мрачно глянув на него в ответ, Этан отошел к окну. Перед его глазами раскинулась широкая мозаика закопченных пузырчатых крыш. Лондон готовился к наступающей ночи, обожая себя за блистающие гирлянды фонарей и изнывая в предвкушении объятий греха и наслаждения.
Этан родился и вырос здесь. Лондонские жестокие ритмы вошли в него и стали его неотъемлемой частью. Его кровь несла в себе звуки и эмоции города. Он мог отправиться куда угодно: в самые грязные притоны и в логово самых опасных преступников, – не испытывая никакого страха.
– Я пробуду в Лондоне весь следующий месяц, – сообщил Рейвенел. – До того как отправиться назад в Гэмпшир, у меня будет к вам предложение насчет продажи недвижимости в Норфолке. Я буду счастлив забрать ее из ваших рук. – Из кармана жилета он достал визитную карточку. – Давайте обменяемся координатами. Я навещу вас, как только у меня появятся конкретные цифры.
– Уинтерборн объяснит вам, как мне сообщить, – сказал Этан. – У меня нет визиток.
– Ну естественно, – мрачно отозвался Рейвенел, по-прежнему протягивая карточку. – Возьмите хотя бы мою. – Видя, что Этан по-прежнему молчит отказываясь, он воскликнул: – Господи боже! Вы всегда такой? Какой же вы нудный! И это говорит вам человек, который бо́льшую часть своего времени возится с животными. Цивилизованные люди всегда обмениваются визитками после знакомства. Возьмите ее!
Рэнсом нехотя засунул карточку в сложенный пополам бумажник, который держал во внутреннем кармане жилета.
– Не провожайте, дорогу найду сам.
Затем забрал со стола свою кепку, натянул на голову и слегка коснулся козырька. Это был жест уважения, его версия прощания. Ему, как всякому ирландцу, не нравилось тратить много слов.
Выйдя из раздевалки для дам в клубе Бужара, где переоделась в стандартную женскую форму: приталенный жакет с высоким воротом, белую юбку чуть ниже колен, плотные белые чулки и легкие кожаные туфли, – Гаррет миновала несколько залов для частных занятий и учебные классы.
Из-за дверей просачивались знакомые звуки: звяканье рапир, сабель, стук палок, топот ног по дубовому полу, знакомые команды, отдаваемые инструкторами: «Освободились! Выпрямили руку! Уклонились…»
Месье Жан Бужар, сын знаменитого фехтовальщика, преподавал искусство самозащиты во французских и итальянских академиях, прежде чем открыть свой собственный фехтовальный клуб в Лондоне и за последние двадцать лет приобрел безоговорочный авторитет за свое непревзойденное мастерство. Его публичные выступления собирали толпы народа, а классы всегда были заполнены учениками всех возрастов. К большому сожалению значительной части своих современников, месье Бужар не только позволял, но и всячески поощрял женщин заниматься в его школе.
В течение четырех лет Гаррет посещала групповые занятия и брала частные уроки у Бужара и двух его помощников по фехтованию на рапирах и шестах. Месье настаивал на классическом стиле ведения боя. Были запрещены любые нестандартные движения и нарушения правил. Если фехтовальщик вдруг резко наклонял корпус, изгибался или отбегал назад, его добродушно передразнивали и исправляли. «Нельзя прыгать, как мартышка, или извиваться, как угорь», – говорил Бужар. Сохранять достоинство в движениях – вот что было главным. В результате вырабатывался изысканный стиль, который обожали другие фехтовальные школы.
Подходя к дверям своего класса, Гаррет замедлила шаги и слегка нахмурилась, услышав шум, доносившийся изнутри. Предыдущий урок не закончился вовремя? Она осторожно приоткрыла дверь, заглянула в комнату и удивилась, увидев знакомую фигуру месье Бужара, который атаковал соперника серией непрерывных уколов.
Как и все инструкторы школы, Бужар носил полностью черную униформу, в то время как члены клуба и ученики одевались во все белое. Лица у обоих мужчин были прикрыты французскими сетчатыми касками, на руках перчатки, грудь защищали кожаные пластроны. Рапиры, на концы которых для безопасности были надеты «шишечки» – маленькие набалдашники, – вспыхивали и стригли воздух в молниеносном обмене ударами.
Даже если бы Бужар не был во всем черном, его безупречную фигуру нельзя было бы не узнать с первого взгляда. В свои сорок он находился в великолепной физической форме – артист, который постоянно совершенствовал свое мастерство. Каждый выпад, каждая защита, каждый укол были точны и изящны.
Его противник, однако, фехтовал в стиле, которого Гаррет раньше не видела. Вместо того чтобы позволить схватке идти в накатанном ритме, он совершенно неожиданно нападал и резко отступал, прежде чем Бужар мог достать его. В его движениях было что-то кошачье – может, дикая грация, от которой все волоски на теле Гаррет вставали дыбом.
Как зачарованная, она проскользнула в класс и прикрыла за собой дверь.
– Добрый день, доктор, – сказал фехтовальщик в белом, даже не посмотрев в ее сторону.
Несколько ударов сердца спустя она узнала голос Этана Рэнсома. В это время он парировал выпад и, низко пригнувшись под клинком Бужара, бросился на него в атаку.
– Это запрещенный удар! – возмущенно воскликнул Бужар.
Оба прекратили бой.
– Добрый день, – искренне откликнулась Гаррет. – Я рано пришла на наше занятие, мистер Рэнсом?
– Совсем нет. Месье Бужар, прежде чем позволить мне учить вас, решил проверить мои способности на себе.
– Это хуже, чем я предполагал, – мрачно сказал Бужар, повернувшись к Гаррет. – Этот человек не обладает достаточной квалификацией, доктор Гибсон. Я не могу одобрить ваши занятия с ним – он разрушит все, чему вы здесь научились.
– Надеюсь, – пробормотал Рэнсом.
Гаррет поджала губы, чтобы сдержать улыбку. Еще никто не осмеливался так нахально говорить с Бужаром.
Мастер фехтования снова повернулся к Рэнсому и резко выкрикнул:
– Начали!
Новая дуэль проходила настолько стремительно, что клинки, казалось, повисли в тумане.