Подписчики

— Держись за перила. И вообще будь осторожна.

Улица была пуста, поездка-сюрприз явно предполагала путь только в одну сторону. Орла посмотрела направо и налево в поисках входа в метро. Потом вынула телефон и попыталась сосредоточиться на медленно загружающейся карте. Выходя из-за стола, она заметила на бутылке яблочного сока оранжевый ценник. Сок стоил всего три доллара девяносто девять центов, и они даже не сняли стикер. Орла подхлестнула свое возмущение, стараясь с его помощью подавить чувство, искрящееся под ним, как янтарь, — сознание, что она неожиданно нашла выход. Если только захочет им воспользоваться.

Глава восемнадцатая

Марлоу

Нью-Йорк, Нью-Йорк

2051

В небе, в тени статуи Свободы, сидя в кабине дрона, Хани расшифровала рукописный текст и прочла его Марлоу.

5 января 2022 года

Орла!

Серьезный вопрос: кем, черт возьми, ты себя возомнила?

Нет, правда, я бы хотела знать, каков был твой план. Что ты собиралась делать — сидеть с детьми, жующими кексы, и рассказывать свою грустную историю?

Как ты намеревалась объяснить имениннице, кто ты? Мысль о том, что ты приблизишься к Марлоу, вызывает у меня желание выследить тебя и надавать пощечин. Это сполна окупило бы расходы на перелет. Блин, я бы даже полетела экономклассом. Короче, тебе повезло, что я не знаю, где ты. (Это, между прочим, полный тупняк. Я отдала тебе долбаную квартиру! Так живи там! Она свободна! И ты свободна!)

И кстати, Орла, об этой бумаге. Что я хочу сказать… Я пишу на ней сейчас, только чтобы ты поняла, что она попала ко мне, а не к ней.

Я не вредничаю. Я разорвала первый вариант письма, потому что он получился стервозным, а ты и так наверняка считаешь меня гадиной за то, что я выгнала тебя с дня рождения. Но я мать, Орла, и поступаю как все матери — они не канителятся, когда их детям угрожает опасность.

Мне казалось, кто-кто, а уж ты-то должна это понимать!?!

(Такое впечатление, что выходит еще хуже, чем в первом письме. Но у меня уже руку сводит, так что наплевать. Я не собираюсь начинать заново.)

Хочу сказать тебе еще кое-что. Это не то чтобы «извини». Я не большая любительница извиняться — живу без сожалений. В отличие от Астона. Он, кстати, так и не затыкается по поводу Анны. Будь у нас деньги, он бы по-прежнему пытался всучить их ее семье. В карманах у нас свистит, но у меня не иссякают идеи. Все думают, со мной покончено, а вот фигушки. Собственно, сейчас мы ждем отклика на один проект, который может все изменить. Я обеспечу ей прекрасную жизнь, и тогда ты увидишь.

Так вот, что я хотела сказать. Я вижу, что у тебя все вышло хреново. Но, признаться честно, это был сценарный ход. Мы с тобой к ним привыкли. Сеть продемонстрировала то, что хотела. Люди увидели то, что хотели видеть. Ты не носила очков, но надела их. Мы не мытьем, так катаньем забрали у тебя Марлоу, и как по мне, так подробности не важны. Я думала, что свадьба ничем не будет отличаться от остальных событий, которые мы пережили вместе. Ложь никогда не смущала нас обеих.

Забавно — вроде бы я даже скучаю по тебе иногда. Порой мне кажется, что даже сильно. Но когда я увидела тебя на вечеринке, увидела выражение твоего лица — меня это задело, Орла. Я понимаю, что ты передумала. Ты сама развязала эту ситуацию, когда сделала выбор в свою пользу. Но теперь ты считаешь себя жертвой, или героиней, или и той и другой. Хотя не будем забывать, что ты буквально чуть не убила ее. (Гордишься мной за то, что я к месту использовала «буквально»?!?)

Ты намного умнее меня, но я понимаю одну вещь, которая тебе всегда была недоступна. Нет никаких героев, или жертв, или злодеев. Ни в нашей ситуации, ни вообще. Я знаю, что в глубине души ты это осознаешь: все дело в монтаже или, если хочешь, в редактуре. Флосс

— Откуда мне знать, что ты прочитала все как есть? — огрызнулась Марлоу, стоило Хани замолчать. — Ты меня за нос водишь? Если да, то я могу освежить эту штуку у тебя на лице.

Хани медленно подняла руки, словно чтобы не испугать Марлоу.

— Я не вожу тебя за нос, — произнесла она.

У Марлоу застучала кровь в висках. Она представила, как ее мать в молодости сидит и пишет это письмо.

Мать, которая не была ее матерью, если Марлоу все поняла правильно.

Но ведь Грейс не сказала, что Флосс не ее биологическая мать…

Потому что Марлоу попросила дизайнеров не брать ее гены.

Потому Грейс и заметила только то, что ее отец ей не отец.

Она видела только половину картины.

А эта женщина, Орла Кадден? На запрос о которой в Архиве Марлоу получила призрачный ответ «404, не найдено». Она сопоставила факты: Орла была подругой матери, соседкой по квартире, сателлитом в ее жизни. И она пришла к Марлоу — на какой день рождения? Ах да. Она вспомнила. На тот, который Флосс снимала, чтобы отослать запись в Созвездие. Марлоу похолодела от мысли, что Орла была там, стояла в холле так близко, что можно было коснуться ее.

Так эта женщина, а не Флосс была ее настоящей матерью?

Марлоу смяла и снова разгладила листки, глядя на рукописный текст.

— Ты знаешь, что такое «четыреста четыре»? — спросила она Хани.

Хани указала на письмо.

— Применительно к ней? Она четыреста четыре? — Марлоу кивнула, и Хани со вздохом ответила: — Это значит, что она живет в Атлантисе. Это недалеко отсюда, но, разумеется, попасть туда невозможно. — Марлоу, видимо, смотрела на нее пустым взглядом, потому что Хани спросила: — Ты ведь знаешь про Атлантис?

Марлоу подумала, но ничего не пришло в голову.

— А, ну да, может, и не знаешь, — сказала Хани. — Вас, наверно, этому не учили. Было бы нецелесообразно.

Марлоу провела большим пальцем по тисненным на верху листа маргариткам.

— О чем ты думаешь? — мягко поинтересовалась Хани.

Теперь Марлоу смотрела на бумагу иначе, чем на Двадцать первой улице. Тогда она относилась к ней как к краденой вещи, теперь же знала, что это подарок. Письмо по праву принадлежало ей. Сейчас она думала, что в детстве ей бы понравилась эта бумага.

* * *

Когда они вернулись в квартиру Хани, Дэвид, по приказу хозяйки, весь день крутился вокруг Марлоу, стараясь всячески утешить ее. Непрестанно приносил ей вегетарианскую еду, травяной чай и натуральные масла для втирания, так что Марлоу в конце концов сама себе опротивела.

Атлантис. Она снова и снова прокручивала это название в голове вместе со словами Хани: «Это недалеко отсюда». Она не знала, как попасть туда, но вознамерилась сделать это во что бы то ни стало. И Марлоу начала собираться.

Вошла Хани, чтобы осведомиться, как она себя чувствует, взглянула на вещи, потом на лицо Марлоу и сказала:

— Я все устрою.

— Совсем необязательно, — начала Марлоу, но остановилась: Хани сделала выпад в ее сторону. Это был неистовый и пугающий рывок. Однако она каким-то образом умудрилась, подняв в движении руку, перераспределить силу и коснулась плеча Марлоу непринужденным дружеским жестом, хотя от глаза Марлоу не ускользнуло, что она сильно, до белизны костяшек, сжала кулак.

Хани издала неестественный смешок.

— Ой, брось, — произнесла она слишком громко. — Разве ты знаешь, как добраться до Атлантиса? Вряд ли.

У нее есть один знакомый, объяснила она, который сможет отвезти Марлоу к Орле. План был такой: парень заберет ее завтра перед восходом солнца. К рассвету они доберутся до Атлантиса и преспокойно пересекут границу, а охрана даже не пикнет, поскольку машина будет послана от имени Хани Митчелл, принцессы приватности. Руководители Атлантиса ценят ее работу, даже если она слегка напоминает коммерческий вариант их собственной.

Днем тот самый парень приехал на квартиру к Хани. Пожимая руку Марлоу, он сдержанно кивнул. Потом вручил ей маленькую бумажную карту и показал толстым заскорузлым пальцем дорогу, по которой они поедут. На случай непредвиденных обстоятельств, которые могут разделить их в пути, рассказал о запасных планах, о том, каким общественным транспортом она может воспользоваться и где находятся места посадки. Когда парень встал, собираясь удалиться, Хани поблагодарила его.