Подписчики

Гейл, которой нравилось делиться в «Фейсбуке» постами Орлы, замахала на него салфеткой.

— Джерри, это только для девочек, — сказала она, словно речь шла о прокладках. — С тобой ей неудобно это обсуждать. — Мать отщипнула кусочек хлеба. — Кстати говоря, — сменила она тему. — Угадай, кого я видела на днях. Кэтрин. И Дэнни.

У Орлы дрогнуло сердце. Она стала усиленно жевать и, когда обрела голос, спросила:

— И как они?

— Если честно, они кажутся ужасно несчастными, — последовал ответ.

Орла почувствовала, как пошла красными пятнами, и молилась, чтобы Гейл этого не заметила. Она никогда не имела понятия, ни тогда, ни сейчас, много ли мать знает о том времени. Или о нынешнем.

— Что ты имеешь в виду? — поинтересовалась она. — С чего ты так решила?

Мать не успела ответить: Джерри столкнул локтем вилку со стола и беспомощно взглянул на жену. Вместо того чтобы знаком позвать официантку, Гейл встала, подошла к сервировочной стойке и взяла оттуда новый набор приборов.

— Ну, — произнесла она, разворачивая столовые приборы для Джерри, — они устроили сцену в ресторане. Может, в таких местах это и было бы в порядке вещей… — Она выразительно посмотрела на двух державшихся за руки мужчин за угловым столиком. — Они разругались, и она…

— Что? — Орла даже подпрыгнула, забыв, что нужно изображать равнодушие.

— Она закричала, — продолжила Гейл, — во весь голос.

— Кэтрин вышла из себя? — Орла представила Кэтрин, с ее тугой французской косой, Кэтрин, которая всегда дергала Орлу за рукав, как только они приходили на вечеринку, и скулила: «Пойдем, сейчас копы приедут».

— Очевидно, она хотела, чтобы Дэнни произнес вместе с ней молитву перед трапезой, а он отказывался, — предположила Гейл.

Джерри, не поднимая глаз, усмехнулся.

Когда Орла в последний раз забредала на страницы Кэтрин в соцсетях, она заметила, что та ударилась в религию. Во внутренних монологах Орла использовала именно это слово — «забредала», поскольку оно имело оттенок случайности; будто бы она нечаянно наткнулась на аккаунт бывшей подруги, когда в полутьме, посасывая ложку от мороженого, шерстила все сайты с информацией о Дэнни. Теперь она вспомнила фотографию заката в «Инстаграме», сделанную с заднего двора дома Дэнни и Кэтрин, расположенного всего в нескольких километрах от дома ее родителей, и подпись: «Когда видишь такую красоту, невольно благодаришь Его за этот прекрасный мир. #nofilter».

Внимательно глядя на Орлу, Гейл добавила:

— Когда он ее успокаивал, то сказал: «Вот почему я больше не могу жить с тобой».

У Орлы зачесались пальцы. Нужно было сплавить родителей, вернуться домой и войти в интернет. С тех пор как они с Флосс стали работать вместе, она реже пялилась на Дэнни по вечерам. Но на самом деле не имело значения, сколько времени она проводила, кликая на все ссылки, которые могли рассказать о его жизни, сколько раз набирала его имя в поисковой строке или сколько дней ей удавалось не делать этого. Она все равно всегда ждала.

Джерри потряс маленьким пустым цилиндром и окликнул официантку:

— Соль?

Девушка подошла, чтобы наполнить солонку, и мать тут же нашла слушательницу и завела свою фирменную тираду об аллергиях (у самой Гейл аллергий не было, и она давала понять, что, по ее мнению, нынче люди их изобретают. Нужно приучать организм к арахису и глютену, вот и все). Официантка с просьбой в глазах взглянула на Орлу, но та была рада, что мать отвлеклась. Буквы меню расплылись у нее перед глазами, и она вспомнила последний разговор с Дэнни.

* * *

Они были на вечеринке перед школьным выпускным. Все собирались у парня по имени Иэн, чьих родителей никогда не было дома. Орла и Кэтрин обычно туда не наведывались. Гейлу и Джерри никогда не приходилось разыскивать Орлу: ее лучшая подруга всего боялась. Но в те дни они заканчивали школу, и Орла принялась уговаривать Кэтрин: неужели ты хочешь потом оглядываться назад и вспоминать, что провела последний школьный вечер за приготовлением начос и очередным просмотром «Остина Пауэрса»? «Позовем с собой Дэнни, — добавила Орла, осмелев. — Мы за ним как за каменной стеной». Наконец Кэтрин сдалась, и Дэнни повез их на вечеринку.

Кэтрин скользнула на переднее сиденье, он наклонился, чтобы поцеловать ее в щеку, и убедился, что она хорошо пристегнулась. Орла сидела позади подруги — там, откуда она могла его видеть.

Все было просто: она всегда любила его. Она любила его с первого дня в девятом классе, когда они с Кэтрин, союзницы по средней школе, сели рядом на английском. Дэнни выбрал парту в другом конце класса и сел, сложив бледные мускулистые руки на груди. На нем была простая серая футболка, в то время как все остальные в тот день оделись торжественно, как на собственную свадьбу. Когда он обернулся, чтобы посмотреть, по указанию учителя, на таблицу, объясняющую, как оформлять ссылки на литературу, его синие глаза встретились со светло-карими глазами Орлы, и она навсегда запомнила этот миг: как он не отводил взгляда, тогда как большинство парней до смерти этого боялись. Орла глядела на него, Дэнни на нее, и она мечтала, чтобы учитель вечно вещал про правила цитирования источников.

После урока в коридоре Кэтрин повернулась к Орле, красная как рак, и спросила:

— Видела его?

И Орла ответила:

— Еще бы.

Они разговаривали тихо, потому что он шел прямо за ними: одноклассники волочили ноги к следующему кабинету, стараясь запомнить план школы. Потом Кэтрин быстро оглянулась, словно торопилась успеть, пока не растеряла смелости. Колючая коса задела лицо Орлы.

— Привет, — поздоровалась Кэтрин с Дэнни. — Ты знаешь, куда идти?

Дэнни посмотрел на Орлу, затем кивнул и заговорил с Кэтрин. Опять же, все было просто: Дэнни с Кэтрин начали встречаться в ближайшие выходные и никогда больше не расставались.

Орла могла взбеситься, или закричать, или перестать с ними общаться, но вместо этого она со странным удовлетворением крутилась вокруг них. В течение четырех лет она ходила с ними в кино и в походы и ощущала только легкую боль, когда по ночам они уходили в одну палатку, а она в другую. Она встречалась со многими его друзьями и всегда с удовольствием начинала новые отношения ради того, чтобы Дэнни, улыбаясь, прислонился к ее шкафчику и, положив руку ей на плечо, пошутил: «Ну его-то хоть не обижай». Они проводили последние школьные годы в одних и тех же подвалах с устланными коврами полами и на одних и тех же парковках со звездными потолками, только в объятиях других людей. И даже когда Дэнни и Кэтрин одновременно послали заявки о приеме в государственные колледжи, Орла ничего не предприняла, не попыталась изменить ситуацию и не призналась в своих чувствах. Она уже вписала Дэнни в свою дальнейшую жизнь. Девушка все спланировала: она обоснуется в Нью-Йорке, станет писательницей в модных очках и научится усмирять свои непослушные волосы. В семнадцать лет она ложилась спать, мечтая не о том, как пойдет с Дэнни на выпускной бал, а о том, как однажды он постучит в дверь ее особняка из песчаника. Она увязала его в одну связку с явлениями будущего — успехом и уверенностью в себе, — и способность ждать их позволяла ей чувствовать себя храброй, и чистой, и мудрой, как монах.

Кэтрин часто рассказывала, как они с Дэнни познакомились.

— Он смотрел на меня весь урок английского в первый день в школе, — говорила она, поворачиваясь к лучшей подруге за подтверждением. — Орла не даст соврать. Она все видела.

Орла кивала и бормотала:

— Это правда, я все видела.

Но правда, чистая и непреложная правда, которая помогала ей прожить каждый день, была в том, что сначала Дэнни остановил взгляд на ней.

На вечеринке, устроенной Иэном накануне выпускного, Кэтрин слишком быстро наглоталась крепленого вина из стеклянной банки из-под джема с изображением персонажей «Короля Льва». Дэнни и Орла уложили ее спать в единственной незахламленной комнате в доме, на кровать родителей Иэна, поверх простого темно-синего одеяла. На случай, если ее будет тошнить, Дэнни повернул Кэтрин на бок, подперев ей спину подушками. Когда они с Орлой спустились в гостиную, все уже разошлись по домам или отключились, оставив на карточном столике мигающий стробоскоп. Орле ужасно хотелось есть, и Дэнни предложил поехать в город за сэндвичами-субмаринами.