Страница 8 из 21
– Возьмите, чтобы не огорчать Виктора Юрьевича, – все-таки вкладывает пакет мне в руки. – Он позаботился о вас… – спотыкается о мой недоверчивый взгляд. – Если я не отчитаюсь о выполненном поручении, мне влетит. Вы и так шефа раздразнили, а получать на орехи буду я, – давит на жалость, которой во мне и так в избытке.
Сжимаю пальцами бумагу, царапаю вычурный бренд, выведенный золотистой краской.
Некогда размышлять и кокетничать. В конце концов, мне нужна эта чертова юбка! Мне предстоит провести несколько часов в дороге с мокрым задом. Затем встречаться с директором центра в таком потрепанном виде. Придумывать отговорку для мамы. И мерзнуть весь вечер, пока я буду добираться домой.
Самое время прислушаться к наставлениям отчима – и засунуть свою гордость куда подальше. Ничего страшного не произойдет, если я возьму новую вещь взамен испачканной. Это всего лишь кусок ткани, пусть и недешевый.
– Думаю, я избавлю вас от наказания, – легко киваю в знак согласия. – Спасибо огромное.
Игорь суматошно прощается и мгновенно исчезает, наверное, чтобы я не передумала и не вернула сверток. Покачав головой и улыбнувшись ему вслед, я разворачиваю пакет. Нахожу в нем теплую плиссированную юбку, свободного кроя и универсального размера. Бонусом к ней получаю еще укороченный пиджак в тон и блузку.
– Хм, распродажа, как же… – веду ладонью по приятной наощупь, благородной ткани.
Костюм-тройка вместо дешевой, мокрой тряпки, что прилипла к моим бедрам. Неравноценный обмен.
– Все-таки придется вернуть, – шумно выдыхаю. – Но позже… Такой наряд мне не по карману, конечно, а вот прокат – вполне могу себе позволить. На одни сутки.
Договорившись с совестью, я шустро переодеваюсь. Обычно я равнодушна к одежде, но сейчас… настроение необъяснимо улучшается. Чувствую облегчение, потому что не надо переживать за свой внешний вид. И уже в совершенно другом состоянии еду к матери. Уверенная в себе и готовая решать проблемы.
Глава 5
– Посмотрите, Лилия, это наиболее оптимальные варианты, – Назар Егорович выкладывает на стол передо мной три распечатки. – Каждая путевка включает в себя проживание, питание и базовый комплекс процедур. Отличия между ними лишь в типе палаты, некоторых незначительных нюансах и, самое главное, длительности пребывания.
– Какой максимальный срок? – уточняю незамедлительно, мельком взглянув на бумаги.
Доктору Богданову я доверяю. Он не так давно возглавил реабилитационный центр – и быстро навел здесь порядок. Сменил половину персонала, провел ремонт бесплатного отделения, причем полностью за свой счет, раскрыл все черные схемы и от души перетряс бухгалтерию, судился с предыдущим руководством, не боясь нажить себе врагов.
Ходят слухи, что Назар сам человек непростой: в свои тридцать пять имеет собственный бизнес и связи, а в центре работает за идею и по призванию души. Коллеги его уважают и опасаются, но меня не касается его таинственная биография. Кем бы он ни был, я рада, что он занял должность директора центра. Именно благодаря ему маме впервые за все годы мытарств удалось получить квоту – ранее постоянно приходил отказ, без объяснения причин.
– Двадцать один день, – Богданов указывает длинным пальцем на ближайший ко мне листок, и я поднимаю его, изучая внимательнее. Прежде всего, ищу общую стоимость курса. Считаю нули в итоговой цифре и, нервно пожевывая губы, шумно выдыхаю через нос.
Я знала, что «Надежда без преград» – элитный и самый дорогой реабилитационный центр в регионе. Зато лучший! Поэтому мы с мамой так отчаянно стремились сюда. И не зря – курс пошел ей на пользу. Так что я не готова останавливаться на полпути. В то же время, цена ввергает меня в ступор.
Моя реакция не остается незамеченной. Доктор изучает меня непроницаемым, задумчивым взглядом и откидывается назад в кресле, скрестив руки перед собой. На груди, поверх белого халата – виднеется бейджик с его именем и фотографией. Фокусируюсь на бездушном пластике, стесняясь посмотреть Богданову в глаза.
– Можно… оплатить частями? – тихо выдавливаю из себя. Не привыкла ничего выпрашивать, но ситуация не оставляет выбора. Мне необходимо время, чтобы снять деньги со счета в банке. – Прямо сейчас я смогу внести… четверть суммы, – мысленно подсчитываю размер зарплаты, которую как раз получила на днях и носила с собой, чтобы отчим не добрался.
Оставлю себе копейки на проезд и простую еду, а там дотяну как-нибудь до аванса. Я умею экономить на себе. Или наберу больше часов репетиторства. Точно! Надо будет обновить объявления в интернете и активнее искать учеников.
– Вам можно, – после мучительной паузы произносит Назар. – Не торопитесь. Заплатите, когда будет удобно. Я еще попрошу старшую сестру оформить заказ путевки задним числом, и вы попадете на сезонную скидку. Вам обойдется весь курс в половину стоимости.
Его тон ровный, холодный, а в голосе не слышится двусмысленных намеков. Ничего подобного. Между нами – чисто деловой разговор. Однако что-то цепляет меня, заставляет сомневаться.
– Впервые слышу, – недоверчиво прищуриваюсь. – Не помню, чтобы у вас были такие щедрые акции. Хотя я постоянно мониторила сайт вашего центра.
– Мы не выкладываем эту информацию на официальном портале. Она только для постоянных клиентов, – не теряется он. – Считайте, вы в их числе. Так что? Договорились? – протягивает руку.
Не спешу отвечать. Растерянно осматриваю кабинет. Прохожусь взглядом по шкафу с папками, по наградам центра, по многочисленным дипломам на стенах. Задерживаюсь на фотографиях подопечных. Делаю вдох и застываю. На снимках – разные, незнакомые мне люди в инвалидных колясках, на костылях или с палочкой, но всех их объединяет одно – по-настоящему счастливые улыбки и надежда в сияющих глазах.
– Договорились, – пожимаю теплую, сухую ладонь.
Пока Богданов готовит необходимые документы, я встаю и подхожу к окну. Из кабинета директора, расположенного на втором этаже, открывается хороший вид на территорию центра. На тропинках между деревьев по опавшей, пожелтевшей листве прогуливаются пациенты, но я не обращаю на них внимания. Чувствую, что моей мамы среди отдыхающих нет. Она трудяга, так что каждую минуту здесь проводит с пользой.
По-доброму улыбаюсь и слегка покачиваю головой, когда вижу доказательство своих мыслей. Нахожу маму на спортивно-оздоровительной площадке. Стоит на тренажере для ходьбы, крепко держась за поручни. Пытается сделать шаг. Рядом – мужчина в медицинском костюме, страхует ее, контролирует каждое движение. Кажется, при этом говорит маме что-то ободряющее, судя по ее мягкой улыбке.
– Вячеслав Никитич, наш врач-реабилитолог, – доносится за спиной, и я оборачиваюсь на голос Богданова. – Вызвался бесплатно заниматься с вашей матерью в свободное время, – поясняет, подходя ближе. – Только вы его не сдавайте, пожалуйста. Ей он сказал, что это входит в курс по квоте. Иначе бы София Павловна не согласилась.
– Молчу, – киваю в знак согласия.
Мама бы не одобрила такую безвозмездную помощь, но это в ее интересах. На чаше весов – здоровье. Тот случай, когда лучше подвинуть свои принципы. В конце концов, врач желает маме добра, не стоит ему мешать.
– Что решили по поводу операции? – Назар Егорович затрагивает болезненный вопрос. Становится по левую сторону от меня, спрятав руки в карманы медицинских штанов. Смотрит вдаль, но боковым зрением улавливает мои жесты и движения.
– Хм… Думаем, – неопределенно отвечаю. Не хочу озвучивать истинную причину. Цена операции и последующей длительной реабилитации – для нас неподъемная.
– Теряете время. Чем дольше тянете после травмы, тем меньше шансы, – безжалостно режет по свежей ране. – Сколько лет прошло?
– Шесть… – выдыхаю, не сводя глаз с мамы. – Она работала строителем. Несчастный случай на одном из крупных объектов, – цежу сквозь зубы, вспоминая тот роковой день, и осекаюсь. Мать почти не говорит о том, что произошло, и мне запрещает поднимать эту тему. – Думаете, есть надежда поставить маму на ноги?