Муким-ханская история

И до десяти суток так и было. Древние старцы, многое видевшие, говорили: “Мы никогда не видели и не слышали, чтобы матерь городов Балх во времена прежних царей был бы украшен таким свадебным торжеством!” Близкие к хану лица доложили (ему): “Не дай бог, если Убадулла-султан со своими приспешниками поднимет восстание (против нас)!” Отозвавшись на слова этих безумцев, (Абу-л-Мансур), [обманом вызвав вниз из арка][288] того невинного царевича, приказал его убить. И вот, когда кровь этого погибшего схватила его за горло, картина (последующего) события была такова. Злонравный, неблагодарный и проклятый Ходжа Кеш-Надир, мираб[289] туркмен, подружившись с братом (Абу-л-Мансур-хана), Сиддик-Мухаммед-султаном, объединили вокруг себя группу лиц и составили заговор об устранении того молодого (правителя). И однажды ночью, когда хан прибыл в (квартал) Чакыр-Ходжа Парса, в дом своей тетки Шамсия-бану-ханум, те проклятые собаки с сорока сбившимися с пути людьми, воспользовались этим случаем, (напали на него и) убили. Доброжелательные рабы, узнав об этом происшествии, постарались оказать сопротивление злоумышленникам. До наступления дня ввысь вращающегося неба неслись крики: “Держи! хватай!”. Страшились, что все население города бросится на грабеж. Время жизни Абу-л-Мансур-хана было двадцать два года.

О ВОСШЕСТВИИ НА ПРЕСТОЛ ПРАВЛЕНИЯ КУПОЛОМ ИСЛАМА, БАЛХОМ, ВЫСОКОДОСТОЙНОГО ЦАРЕВИЧА СИДДИК-МУХАММЕД-ХАНА

На утренней заре, когда представители судьбы и предопределения вывели из потаенного покоя горизонта султана бирюзовоцветного престола, солнце, и сохранили город небес натиском его миродержавного меча от тирании тьмы, (когда) наглецы-звезды, которые мечом молодой луны наполнили до краев подол небесного свода кровью утренней заря и приготовились нарушить незыблемость и покой, померкли перед величием благоденствия мира, украшения пути убегающего и останавливающегося (т. е. перед солнцем), — (тогда) эмиры отправились в арк и, выведя оттуда высокодостойного царевича, принца высокого положения, конечный результат счастливого и достойного семейства, Сиддик-Мухаммед-султана, в год 1095 (1683 — 1684) посадили (его) на местопребывание власти и счастья и на подушку высокого положения и величия. Подарив (в лице нового правителя) новые порядки государству и безмерный блеск, они больше прежнего увеличили веселье и радость (народа).

Названный царевич по необходимости терпеливо переносил существующее положение в течение нескольких дней, пока в государстве не установились покой и стабильность, (а затем), взыскав милостью и хорошим отношением убийц Абу-л-Мансур-хана, он сделал (их) покоем для службы и залогом покорности. Когда же у него в отношении государственных дел получилось душевное спокойствие, то он отдал приказ об аресте убийц (своего брата). Та проклятая собака, Ходжа Кеш-Надир мираб, услыхав об этом, бежал с двумя братьями и сыном на (Аму-дарьинское) побережье к своим соплеменникам. Из (других) злополучных схватили Хаджи Худай-бахши с двенадцатью человеками. С них было приказано содрать кожу и растащить (их тела) по суставам. Расправа и жестокость хана прочно засели в сердцах (населения Балха). Несколько военных, вроде Яр-Мухаммед туксабы[290] из племени минг и Бади' мирахура[291] из племени кунграт, которые были приближенными Абу-л-Мансур-хана, предполагая, что хану известна затаившаяся в их сердцах месть за смерть их господина и потому страшась за свою участь[292], бежали каждый к своему племени. (Так), Яр-Мухаммед прибыл в область Мейменэ, начал пропаганду неповиновения (Сиддик-Мухаммед-хану). Бади', направившись в область Термеза, взбунтовал свой народ. Когда известие об этом достигло до (Сиддик-Мухаммед-)хана, он приказал арестовать брата Яр-Мухаммеда, Адина-Мухаммед диван-беги, и заключить его в оковы. А он в ту же ночь, разломав помещение (в котором содержался), убежал и присоединился к своему племени. Захватив с собой группу мятежников, он вступил (с ними) в крепость Шибирган, пригласил из Мейменэ Яр-Мухаммеда и, соединившись с ним, поднял восстание (против Сиддик-Мухаммед-хана), вовлекши в соучастие с собой все племя минг. Тот же царевич, уповая на Аллаха, подобрал рукой надежды (на божественную помощь) поводья намерения и, подняв (свои) победоносные царственного вида знамена, выступил на Шибирган. Когда он достиг до окрестностей крепости, то приказал своему победоносному войску взять ее. Те же, от которых отвернулось счастье, приложили всемерные усилия к защите (крепостных) башен и стен. Самоотверженные герои в три дня заняли высоты, господствующие над крепостью, и создали (для осажденных) такое положение, что никто не имел возможности двинуться вон из крепости. Когда на утренней заре сгорели подожженные крепостные ворота и войско вошло (через них) в крепость, то предались убийствам и грабежу. Те слепые сердцами, когда раскрыли свои глаза от сна неведения, то увидели на месте каждой ресницы по стреле. Короче говоря, та ночь божественным могуществом была наделена победоносным свойством. И столько было перебито неприятелей, что об их участи мечи убивающих плакали кровью. (струившейся) из очей джаухара[293]. Жены, дети, имущество, вещи и (самые) души, все было предано на поток и разграбление. Те безумцы, пробившись из крепости, обратились в бегство. Когда дьявольское войско скрылось бесследно из глаз, высокостепенный хан, обратив поводья возвращения в местопребывание (своего) господства, изволил остановиться на урочище Нику кунит (Делайте добро).

(В это время) получилось известие, что Бади' мирахур приказал племени кунграт причинить вред победоносному войску. Последовал |(ханский) приказ, чтобы герои, по поступкам — Рустемы, и отважные, как львы, витязи произвели атаку на тех заблудших с развращенными действиями. В тот же день храбрецы, совершив путь славы и чести, поставили смерть впереди жизни и ударами мечей, копий и ружейными выстрелами, истребили то племя, погубив множество (неприятелей). Избежавшие гибели, читая в отношении себя (арабское выражение), что — “бегство вовремя — победа”, с тысячью трудностей совершив путь бегства и остановки (на станциях) напастей, спасли свою жизнь.

После этого Баят-Кара туксаба алчин[294], который еще прежде, в эпоху великого хакана, проявил неблагодарность, соединился с одной шайкой и временами производил грабительские набеги на округа (Балхской) области, являясь причиной беспокойства подданных. Услышав о выступлении (хана) на Шибирган и о восстании (племен) минг и кунграт, Баят-кара туксаба бесстрашно совершил нападение на священный порог святейшего четвертого халифа, — да почтит Аллах лицо его![295] Известие об этом застало хана на охоте. Он распорядился, чтобы самоотверженная молодежь вышла в город, захватила свое оружие и (все боевое) снаряжение и явилась к нему, а сам остановился в местности Нау-бахар и пробыл здесь все то время, пока войско вооружилось и присоединилось к (его) победному стремени. Тогда, пришпорив пересекающего пустыню землепроходца-скакуна, хан соизволил выступить в поход. В тот (же) день победа и одоление были (одержаны) справа и слева; удача и счастье поторопились выступить навстречу (победоносному правителю). Так что каждый (из войска хана), сколь бы он ни был смирен, все же ниспроверг (хотя бы) одного из неприятелей. И от шашек и копий, исторгающих жизнь, в битве у противников обнаружились бреши спасения (своих) душ и жизней. И Баят-Кара с тысячью трудностей, решив последовать изречению посланника — “бежать от (всего) того, что является невыносимым делом”, — бежал с немногими людьми. Все же другие заблудшиеся стали мишенью стрел и травой шашек, кроме тех, что были убиты в бою. Четыреста человек были захвачены живыми. Этих нечестивцев привели в город и поручили палачу уничтожения и расправы. Но до него не дошла очередь, ибо народ столько натерпелся от этих злосчастных, что побил их камнями и глыбами земли.

288

Эта часть фразы имеется в ркп. ГБ №№ 609 (л. 59б) и 1738 (л. 47б). Так как арк стоял на высоком месте, как это надлежало быть цитадели в средневековом мусульманском городе-крепости, и, вероятно, сам Абу-л-Мансур-хан жил вне арка, где под охраной оставались прочие дети Субхан-кули-хана, то значение этой фразы приобретает свой смысл.

289

Мираб — тот, кто следит за распределением воды из оросительных каналов на поля, сады и огороды.

290

Туксаба (по-бухарски — туксоба) — седьмой чин в б. бухарском военном сословии с титулом “убежище войны”. Минг — узбекское племя, из которого, между прочим, вышла династия кокандских ханов.

291

Мирахур — конюший, шталмейстер, — шестой чин (в восходящем порядке).

292

Так — в ркп. ГБ № 609 (л. 60а, б) и № 1738 (л. 48а). В прочих списках кратко сказано “по ложному предположению” (батасаввур-и батил).

293

Джаухар — рисунок из сплетений стальной витой проволоки, употреблявшейся на Востоке при поковке клинков на хорошие шашки, который так красиво выступает на полировке клинка (так называемая “дамасская сталь”).

294

Алчин — одно из казахских племен; такое же название носит и одно из узбекских племен.

295

Речь идет о нападении на усадьбу, где была построена мечеть-мавзолей с мнимой гробницей четвертого халифа Али.