Страница 8 из 92
Е л е н а. Носом еще не вышел меня обманывать. На работу звала?
В а л ь к а. Ну, звала…
Е л е н а. Вот и поезжай. Поезжай, поезжай, мне нянька не нужна.
М а р и я П е т р о в н а. Ты что сына от себя гонишь? Может, ему в радость возле больной-то матери посидеть. Не все же тебе его нянчить.
Е л е н а. Эти радости еще впереди. А сейчас я совершенно здорова. И не спорьте со мной, поссоримся.
М а р и я П е т р о в н а (внимательно посмотрев на Елену). Поезжай, Валентин, раз велит.
Е л е н а. Сейчас на дорогу самовар поставлю.
М а р и я П е т р о в н а. Не ходи, сама вздую… (Уходит в сени.)
В а л ь к а. Мам, это ж на несколько дней… Может, не ехать?
Е л е н а. Как друга тебя прошу — уезжай. Мне нужно побыть одной.
В а л ь к а. Тогда я чаю ждать не буду, а то машина уйдет!
Е л е н а. Да, да, торопись.
Валька начинает поспешно собираться в дорогу. Возвращается М а р и я П е т р о в н а.
М а р и я П е т р о в н а. Ты куда? А чай?
Е л е н а. Ему на машину поспеть нужно.
В а л ь к а (одевшись, с чемоданчиком в руке, подходит вплотную к Марии Петровне). Вы мне сразу, если что…
Е л е н а (Вальке). Поезжай спокойно, все будет хорошо.
Валька выходит.
Пауза.
М а р и я П е т р о в н а. Я не из тех, кто по праву старой дружбы любит залезать в душу и называть это разговором по душам. Но если ты все-таки решишь, что нуждаешься в исповеди, то к твоим услугам довольно внушительных размеров жилетка. А может, я и на что большее сгожусь.
Е л е н а (не сразу). Не обижайся, Маша, но я и сама еще не знаю, в чем нуждаюсь… (Отходит к окну.)
М а р и я П е т р о в н а (помолчав). Ты ждешь кого-нибудь?
Е л е н а (быстро обернувшись). С чего ты взяла? Кого мне ждать?
М а р и я П е т р о в н а. Ну хорошо, я пойду… А ты ложись снова. Отдохни, успокойся. (Уходит.)
Пауза.
Внезапно звонит телефон. Елена замирает. Телефон звонит снова и снова. Решившись наконец, Елена подходит к телефону и берет трубку.
Е л е н а (едва слышно). Я слушаю… А-а… Да, да, здравствуйте, товарищ Гайдамака. Это я от неожиданности так официально. (Овладев собой.) Я чувствую себя хорошо, просто отлично, так что не беспокойтесь. Нет, нет, не приезжайте! Я в самом деле чувствую себя хорошо. Это не нужно, Дмитрий Андреевич. Не сердитесь на меня, но я не хочу, чтоб вы приезжали… (Медленно опускает трубку и стоит неподвижно, не сняв с нее руки.)
Неслышно отворяется входная дверь, и на пороге появляется Д о н н и к о в. Ему сорок лет, но иногда он выглядит моложе, а иногда значительно старше. Это зависит от того, держит он себя в руках или нет. Донников в плащ-палатке, с которой стекает вода.
Пауза.
Внезапно Елена, словно почувствовав его взгляд, резко оборачивается. Мгновение они стоят неподвижно, затем бросаются друг к другу.
Д о н н и к о в. Лена! (Обнимает ее.)
Е л е н а. Ты жив, жив! Боже мой, я боялась, что не дождусь сегодняшнего утра… (Плачет, припав к его груди.)
Д о н н и к о в (мягко отстраняя ее). Погоди, ты промокнешь… (Снимает плащ-палатку.)
Е л е н а. Я как во сне… И боюсь проснуться… Ну, говори же, рассказывай! Значит, все-таки это была ошибка?
Д о н н и к о в (насторожившись). Что — ошибка?
Е л е н а. Извещение, полученное твоей матерью… Ты был ранен, в плену? Может быть, в заключении? Говори же! Почему у тебя другая фамилия?
Д о н н и к о в (ухватившись за последний вопрос). Это мой литературный псевдоним. Когда начинал, фамилия Донников казалась мне недостаточно благозвучной. Глупо, конечно… А потом привык.
Е л е н а. Нет, ты не о том… Где ты был все эти годы?
Д о н н и к о в (медленно). Ты ни о чем не догадалась?
Е л е н а (не сразу). Ночью мне разное в голову лезло… Говори сам.
Д о н н и к о в (не глядя на нее). Когда я узнал, что мать обманула тебя, сказав о моей смерти…
Е л е н а (глухо). Я все поняла. Уйди.
Д о н н и к о в. Но я не могу, не объяснив… Не думай, я не стану оправдываться.
Елена отходит к окну и стоит неподвижно, прижавшись лбом к стеклу.
Я тоже глаз не сомкнул этой ночью… Ведь я мог бы сказать — да, ошибка! Да, считали мертвым, а я воскрес! Тем более что я действительно был в армии, когда ты приезжала. Вот фотография той зимы, посмотри.
Е л е н а (не оборачиваясь). Неужели ты думаешь, я бумажке поверю больше, чем твоим глазам?
Д о н н и к о в. Но я не собираюсь тебя обманывать! Знаешь, ты до сих пор единственный человек, которому я не могу лгать… Зачем мне нужно, чтоб я тогдашний казался лучше, чем был на самом деле?
Елена молчит.
Повторяю: когда через много месяцев я узнал, что мать обманула тебя, сказав о моей смерти, я стал тебя искать. Неужели ты мне не веришь?
Е л е н а (повернувшись к нему). Ты очень хочешь, чтоб я поверила?
Д о н н и к о в. Поверь же, я искал тебя! Но уже шла война, Харьков заняли немцы, и я потерял надежду. А потом…
Е л е н а (перебивает). А потом ты утешился? Так ты хотел сказать?
Д о н н и к о в. Напрасно ты иронизируешь… Понимаю, я не слишком красиво выгляжу во всей этой истории. Но кто когда утешился… Если судить по твоему сыну, ты сама вышла замуж вскоре… после разговора с моей матерью!
Е л е н а (не сразу). Да, ты прав… И можешь считать себя свободным от угрызений совести, если они у тебя были. Ведь ты за этим и пришел? Ну, так мы квиты…
Д о н н и к о в. Я очень рад. Кто твой муж?
Е л е н а (не сразу). Летчик… Погиб в сорок первом.
Д о н н и к о в. Все-таки невезучая ты!
Е л е н а (слабо улыбнувшись). Да, мне иногда тоже это казалось… Хотя… У меня есть работа, Валька…
Д о н н и к о в. Кто?
Е л е н а. Сын.
Д о н н и к о в. А-а… Тезка, значит.
Е л е н а. Да, совпадение. Ну, а ты — женат?
Д о н н и к о в. Нет, все не соберусь. Как говорят в редакции — текучка заедает…
Е л е н а. Где ты работаешь?
Д о н н и к о в. В журнале «Экономическая жизнь». Заместителем редактора. Пишу… Когда могу вырваться в командировку.
Е л е н а. Анатольев… Звучит хорошо.
Д о н н и к о в. В «Прожекторе» недавно несколько моих очерков прошло.
Е л е н а. Просто читаю до безобразия мало. (Пауза.) Мать жива?
Д о н н и к о в. Умерла в прошлом году… Ты давно здесь?
Е л е н а. С эвакуации… Если не считать армейских лет.
Д о н н и к о в. Была на фронте?
Е л е н а. Только два последних года. Когда Валька немного подрос и его можно было оставить на друзей…
Д о н н и к о в (осматривает комнату). Да, все как обещала — Сибирь, глубинка, районная больничка… Преклоняюсь.
Е л е н а. Ты долго пробудешь у нас?
Д о н н и к о в. От работы зависит. Дождь этот надолго?
Е л е н а. Все кончается, кончится и дождь.
Д о н н и к о в. Надеюсь, мы еще увидимся?
Е л е н а. Зачем?
Д о н н и к о в. Ну, по старой дружбе хотя бы…
Е л е н а. Лучшее, что ты для меня можешь сделать по старой дружбе, — это поскорей уехать! (Взяв себя в руки.) Впрочем, заходи, коли охота. Мы здесь, в глубинке, всякому новому человеку рады.
Д о н н и к о в. Если всякому, то непременно приду. Ну, будь здорова.
Е л е н а. И тебе того же.