Страница 57 из 92
Б о р и с П а в л о в и ч. Что ж, я буду счастлив ошибиться в Алексее… Вдруг из него правда музыкантище получится?
З а т е м н е н и е.
Улица. Вечер. Прислонившись к дереву, стоит О л е г, медленно вертит ручку транзистора. Обычная разноголосица в эфире. Но вот через джазовые ритмы пробивается симфоническая музыка. Олег, встрепенувшись, фиксирует ее, внимательно слушает. Внезапно замечает кого-то, выключает транзистор, прячется за дерево. Идет взволнованная Ж а н н а. Она в плаще, через руку перекинут второй плащ.
О л е г (заступая Жанне дорогу). Здравствуйте… Это я… Жданович…
Ж а н н а. Что вам нужно?
О л е г. Я спросить хочу… Где Катя? Вы сначала по телефону говорили — нет ее… А потом и вовсе отвечать перестали.
Ж а н н а (после мгновенной нерешительности). Катя уехала домой.
О л е г. Как — уехала? Неужели она из-за того…
Ж а н н а. Из-за чего?
О л е г (с надеждой). Может, еще не уехала? Может, на вокзале еще? Или в аэропорту?
Жанна молчит.
Почему вы не отвечаете? А-а, понял… Вы ее выгнали? Говорите — выгнали?
Ж а н н а (с трудом). Она сама ушла… Обиделась и ушла. Я ее искать иду…
О л е г. Эх вы! Хотя… Я тоже хорош! (Быстро уходит.)
З а т е м н е н и е.
Снова уголок аэровокзала возле первой секции. Входит К а т я, садится на скамью. Достает из сумки зеркальце и купальное полотенце, осторожно, стараясь не размазать краску, вытирает лицо и волосы. Затем, накинув полотенце на плечи, съеживается в углу скамейки. Вид у нее довольно несчастный. Внезапно Катя начинает лихорадочно рыться в сумке, находит несколько медных монет, пересчитывает и со вздохом бросает обратно. Дремлет. Входит У б о р щ и ц а. Увидев Катю, останавливается возле нее. Катя открывает глаза.
К а т я (настороженно). Здравствуйте…
У б о р щ и ц а. Здравствуй. Ты чего тут скучаешь?
К а т я. Разве нельзя?
У б о р щ и ц а. Если до самолета деваться некуда… (Пауза.) А ты не из наших?
К а т я. Из каких — ваших?
У б о р щ и ц а. Тоже на вступительных срезалась?
К а т я. Нет, я только в десятый перешла.
У б о р щ и ц а. А по стилю на первокурсницу тянешь… (На сумку.) Весь багаж твой?
К а т я (вздохнув). Весь…
У б о р щ и ц а. Уж не обокрали тебя?
К а т я. Ага, можно сказать, обокрали.
У б о р щ и ц а (с оживлением). Чего ж ты, подруга, такое безразличие проявляешь?! В милицию заявила?
К а т я. Милиция в моем деле не поможет.
У б о р щ и ц а. Что ты! У них знаешь какие собаки имеются? А техника?!
К а т я. Как тебе объяснить… Ну, я в гости к сестре приехала… К старшей… И вдруг поссорилась с ней… Она мне деньги мои и вещи не отдала, думала — без них не уйду. А я — ушла, в чем была вот…
У б о р щ и ц а. Тоже гордая, значит?
К а т я. Иногда сама не рада, но не могу, когда меня обижают.
У б о р щ и ц а. Со старшими всегда мороки хватает. Они часто недопонимают многое… Вот и мои меня в Москву отпускать не хотели.
К а т я. А ты в какой институт подавала?
У б о р щ и ц а. Я не в институт, а в отряд учебно-тренировочный, где бортпроводниц готовят. Ну, стюардесс… Не слыхала разве?
К а т я. И тебя не приняли?
У б о р щ и ц а. Туда попасть — трудней, чем в театральный! Точно тебе говорю! Особенно если на загранлинии. И здоровье им подавай, и прописку московскую, и внешность…
К а т я (искренне). Ну, внешность… Тебе даже этот халат идет!
У б о р щ и ц а. А если с пилоточкой? (Оглянувшись, достает из кармана пилотку стюардессы и лихо надевает ее набекрень.) Ничего?
К а т я. Здорово!
У б о р щ и ц а (со вздохом снимает пилотку). То-то и оно… Внешность — она в наших руках… Туда только с дипломом иняза берут. Или после языковых курсов двухгодичных. А я английский в школе учила. Сама понимаешь…
К а т я. Завалили?
У б о р щ и ц а. Одна там вредная такая, ехидно мне говорит: у вас, милочка, произношение рязанское… А я в этой чертовой Рязани и не была никогда!
К а т я. Как же ты теперь?
У б о р щ и ц а. Видишь вот — устроилась. На харч хватает. И с пропиской уже порядок. С осени на курсы поступлю. Это они характера моего не знают. Я чего задумала — добьюсь. В будущем году так экзамены откаблучу — все только ручками разведут!
К а т я. А с родными помирилась?
У б о р щ и ц а. Они-то осознали. Теперь даже подбрасывают помаленьку. И ты не горюй, и у тебя все уладится…
К а т я. Я утром работу какую-нибудь найду, продержусь, пока мне мама деньги на билет пришлет.
У б о р щ и ц а. До утра еще дожить надо. Вон дрожишь как. Ты вот что, беги наверх. Там в дежурном буфете кофе горячее.
К а т я (достав свои богатства). У меня денег — всего шесть копеек…
У б о р щ и ц а. Ну, вот тебе еще пятак. На стакан хватит.
К а т я. Зачем ты? Не нужно…
У б о р щ и ц а. Бери, бери!
К а т я (взяв деньги). Спасибо тебе… Мне пришлют — я отдам.
У б о р щ и ц а. Ладно, беги быстрей.
Схватив сумку, Катя убегает. Уборщица с сочувствием смотрит ей вслед. С противоположной стороны входит О л е г.
О л е г. А, старая знакомая… Привет, товарищ Доронина!
У б о р щ и ц а (сухо). Пеструхина я.
О л е г. Виноват, обознался.
У б о р щ и ц а. Опять ищешь кого?
О л е г. Точно. Так уж я устроен, всю жизнь ищу… Ты тут девушку одну не видела? Тоже знакомую мою…
У б о р щ и ц а. Какая из себя?
О л е г. Ну, такая… Симпатичная…
У б о р щ и ц а. Все мы симпатичные. Скажешь — нет?
Олег не отвечает.
Приметы давай. Грим у нее какой?
О л е г. Что ты! Она этого не признает! У нее вот так коса большая… (Показывает.)
У б о р щ и ц а (презрительно). Коса? Деревня…
О л е г. Много ты понимаешь! (Смутившись.) Хотя… Я, знаешь, тоже над ней смеялся, даже старомодной назвал… А вообще это, наверно, лучше, если девушка… Ну, не знаю, как сказать… Скромная, что ли…
У б о р щ и ц а. Это еще зачем, в наши-то годы? Вот состаримся, лет тридцать стукнет, тогда и о скромности можно подумать.
О л е г. Я вижу, ты крупный теоретик этого дела.
У б о р щ и ц а. Ладно, сатирик, ищи свою кралю с косой, может, найдешь еще… На свою голову!
Уборщица и Олег расходятся в разные стороны. Пауза. Возвращается К а т я. Стакан кофе немного согрел ее, но отнюдь не утолил голода. Она садится в прежний угол скамейки и готовится дремать. Звучат объявления по радио. Входит А л е ш а.
А л е ш а (Кате). Можно?
Катя, не ответив, ближе пододвигает к себе свою сумку. Пожав плечами, Алеша садится в противоположном углу скамейки.
(После паузы.) Вы не знаете, тут всю ночь открыто?
К а т я. Говорят, всю ночь.
А л е ш а. Чудненько. (Садится поудобней, вытянув ноги, кладет руки в карманы куртки. Наткнувшись там на пакет с пирожками, вынимает его и, усмехнувшись, достает пирожок. Подумав мгновение, принимается с аппетитом есть.)
Катя старается не смотреть на него, но это выше ее сил. Невольно она судорожно проглатывает слюну, Алеша замечает это.
Извините, пожалуйста. Разрешите угостить вас пирожком?