Я тебя вижу

– Юра, подойди сюда, пожалуйста.

По её тону, я понял, что разговор будет не из приятных.

– Что это такое, а? – она заметила тонкую полоску пшена у плинтуса. – Опять крупу берёшь?

– Ничего я не брал, – пробубнил я.

Мама опять заладила своё:

– Знаешь, что рассыпанная крупа – тоже плохая примета. Это к разладу в семье и обнищанию. Убери тут быстро! И не вздумай больше залезать в полки!

Я чувствовал, что меня несправедливо обругали. Еле сдержался, чтобы не рассказать про остроносого. И всё-таки: кем он был? Вопрос без ответа. У меня нет никаких вариантов. Но без колдовства тут не обошлось. Я же видел в глазке свою маму, вместо него.

Раньше я любил оставаться дома один. Это было время свободы, но теперь, когда мама начинала куда-нибудь собираться, я нервничал. Раз в несколько дней она ходила в магазин за покупками, чтобы пополнить запасы. Меня с собой на помощь не брала, говорила, что я зря трачу деньги на всякую сладкую и вредную ерунду. Вспоминала меня ребёнком… Она ушла поздним вечером. Я лежал и долго не мог уснуть. Слышал, как под одеялом бьётся моё сердце. В квартире было очень тихо, за окнами тоже. Только в кухне еле слышно гудел холодильник.

Моя синица давно не прилетала и не стучала в стекло. Понятно, что птицы зимой не пропадут – найдут где прокормиться. Но до чего мне было стыдно, что я обидел эту пташку. Наверное, не стоит зацикливаться на таких мелочах…

Раздался стук в дверь. Опять. Как в прошлый раз! Я не собирался повторять историю снова. Стук. Ожидание. Снова стук. А вдруг я ошибаюсь и это мама, в очередной раз, забыла ключи? Думаю, она бы позвонила на телефон. Хорошая идея – позвонить. Я набрал мамин номер:

– Алло? – ответила она.

– Привет, а ты где? – спросил я.

– По магазину хожу. А что такое?

– Да ничего. Так спросил. Ладно, пока.

Я повесил трубку. В дверь стучали с каждым разом всё громче и настойчивее. Но это не продолжалось вечно. Я дождался, когда это прекратится. В квартире снова повисла тишина. Прошло минут двадцать, но на душе не стало спокойнее. Я боялся: вдруг остроносый до сих пор стоит за дверью и ждёт меня. Я поднялся с кровати, оделся в домашние вещи и пошёл на разведку. В глазке никого. Пустая лестничная площадка. Но я чувствовал, что не всё так просто, а потому слегка приоткрыл дверь и посмотрел на коврик… Так я и думал! Там рассыпали горстку пшена. Жёлтые зёрнышки застряли в волокнах коврика и валялись по плитке. Это нужно было убрать, пока не вернулась мама. Мне хотелось скрыть от неё происходящее. Думал, так будет лучше. Коврик для обуви я вытряхнул над унитазом, потом промыл его под душем. Вернулся на лестничную площадку с веником и быстро замёл в совок остатки пшена. Успел. Дело сделано. Я уже заходил в квартиру и машинально посмотрел на лестницу выше. Он стоял там! Не двигался и не дышал, чтобы его не заметили раньше времени. Пучеглазый бродяга. Нос длинный, как спица. На лбу синие вены, под грязной кожей. Я подавился собственной слюной и откашлялся, но не хотел показывать слабость и заругался:

– Что ты ходишь ко мне? Иди отсюда!

Бродяга растянул губы и прищурился. Я закрылся в квартире. Страх бил по рёбрам, по вискам. В животе неприятная щекотка. Ощущение бессилия. Всё из-за той синицы? Тогда плевать на мамины запреты! Лучше иметь дело с ней, чем с настоящим злом. Я достал из шкафа немного крупы и насыпал на скат за окном. Если птица прилетит – пусть полакомится. Пока я её кормил – к нам в квартиру никто не стучал.

***

Ударили морозы. Землю скудно присыпало снегом. На мне был серый пуховик, шапка и два толстых свитера. Но я так замёрз, что не мог разговаривать. Хотелось поскорее добраться домой и отогреться. Пришлось долго ждать лифт, повозиться с ключом замёрзшими пальцами, и пытка закончилась. Я наконец вошёл в квартиру и сбросил рюкзак с плеч. Мама появилась из кухни. Она была суетливо-весёлая. Редкое настроение…

– О! Пришёл! Как у тебя дела? – спросила она.

– Да, обычно, – пробурчал я, замёрзшими губами.

– Обычно, обычно… Всё у тебя обычно! – язвила мама. – С тётей Мариной поздоровайся.

Вот откуда эта суета. Пришла её подруга с работы, с которой они иногда сплетничали обо всех коллегах. Это надолго! Я заглянул на кухню:

– Тётя Марина, здра…

Слова застряли у меня в горле. Дыхание перехватило. Это была не подруга моей мамы. У нас на кухне сидел пучеглазый, остроносый бродяга. Он развалился на стуле, положив на стол грязные руки с кривыми ногтями. Вонь, как с помойки! Мама пролетела мимо и села напротив этого упыря. Она не замечала, кто сидит на нашей кухне! Я переминался с ноги на ногу и что-то хрустело под подошвами тапок… Пшено! Им был усыпан весь пол.

Ущипните меня, чтобы я проснулся! Такого не бывает в жизни!

Перед остроносым стояла нетронутая кружка с чаем. Он смотрел на меня. Мама отхлёбывала чай и весело рассказывала что-то, размахивая руками. Казалось, она была уверена, что перед ней сидит её подруга. Как же это было дико! Мама посмотрела на меня и сказала:

– Что ты вечно кривишься? Поешь давай и иди к себе в комнату.

– Аппетита нет… не хочется… – ответил я.

Остроносый сильнее сощурился и улыбнулся только шире. Морщины на его лице сжались гармошкой. Это у меня крыша поехала? Или у мамы крыша поехала? Как тут разобраться? Я ушёл к себе в комнату, но стоял у двери и слушал, как мама разговаривает сама с собой:

– А я тоже ему говорю: зачем тебе эта машина? У тебя уже одна есть! Ты лучше в квартире ремонт сделай… В таких условиях живёт… Да, не говори, Марин, я про то же!

Она думала, что ей отвечают, но остроносый молчал. Зачем он вообще пришёл к нам домой и навёл морок на мою мать? Хочет поиздеваться надо мной?! Меня грызла совесть, я не мог оставить маму наедине неизвестно с кем. Поэтому снова вернулся на кухню и сказал, что мне кое-что нужно. Мама вышла за мной и спросила:

– Чего тебе?

Я наклонился к её уху:

– Мам, это не тётя Марина. Ты что не видишь? Это не она!

– Юра, иди отдыхай. Не позорь меня. Придумал тут ещё!

Мама толкнула меня в плечо и ушла обратно к своему гостю. Мне оставалось только ждать, чем всё закончится. Уйдёт ли остроносый или будет сидеть у нас до ночи. За окном плавно кружил снег. Нетронутая горстка зерна, что я оставил для синицы, покрылась ледяной коркой. Не знаю каким проступком я навлёк на наш дом проклятье, но назад ничего не отыграть.

– Давай, Марина, всего тебе хорошего, – прозвучал голос мамы в коридоре.

Я выглянул из комнаты и мои глаза округлились от ужаса. Она обнимала этого остроносого упыря. А он чуть ли не смеялся, глядя из-за её плеча. Если бы он ко мне прикоснулся, я бы немедленно сжёг свою одежду, а потом долго тёр кожу мочалкой в ванне. От него же вонища на всю квартиру. Мерзость!

Мама закрыла дверь за скверным гостем и ушла к себе. А я целый вечер чистил кухню. Протирал стол и стулья с химикатами, выметал каждое зёрнышко пшена и отодвигал холодильник. Можно было только надеяться, что остроносый удовлетворится этим визитом и больше не явится к нам. Он достаточно потрепал мои нервы! Что же всё-таки случилось? Может я недавно прикормил вовсе не птицу, а несостоявшуюся беду? Похоже, я задобрил какую-то тёмную силу, но потом сам и отказался от своей доброты. Теперь беда вернулась в мой дом, чтобы наконец свершиться.

Я знал, что произойдёт что-то нехорошее…

***

В выходные мама всегда просыпалась после обеда, однако в ту субботу спала чуть ли не до вечера. Я её разбудил, потому что начал беспокоиться. Вид у неё был нездоровый, но она старалась вести себя как обычно. Пришло время запасаться продуктами. Мама застёгивала пальто и жаловалась:

– Что-то мне плохо. Такая слабость целый день.

– Так отдыхай, – ответил я. – Куда ты собираешься?

– Когда мне отдыхать? Дел полно. И от тебя никакой помощи не дождёшься.

Сколько я не пытался уговорить её поручить мне поход за едой, мама не соглашалась. Она не могла доверить мне это дело, и сама пошла в гипермаркет.