Страница 42 из 61
Или вот сообщение во фронт от 21 апреля, оно трагически лаконично: «Опять затор с эвакуацией раненых, их скопилось около 3000 человек». Многих тяжелораненых приходилось эвакуировать на У-2, сажая в одноместную кабину по два человека. Вот донесение от 28 апреля: «Ночью сели в Бол. Вергово 16 У-2 и эвакуировали 31 человека тяжелораненых».
На 1 мая полковник Морозов сообщал начальнику Центрального Военно-санитарного Управления корпусному врачу Смирнову:
«На 30.04 в группе было всего 2299 человек раненых, ПО больных сыпным тифом. 24, 26 и 27.04 на У-2 эвакуировано 40 человек раненых. Дальнейшая эвакуация зависит от подачи самолетов. Прошу срочно кровь в ампулах, перевязочный материал и медикаменты. Развернуто 9 госпиталей. Кроме своего медперсонала имеем 53 врача, 61 человека среднего медперсонала, 7 санинструкторов».
В мае месяце эвакуация «Дугласами» пошла усиленными темпами. Иногда в течение ночи аэродром принимал и отправлял по 10-15 и более кораблей. Вот, например, сообщение от 12 мая -«В Бол. Вергово село 17 кораблей, взяли 360 человек тяжелораненых».
Если учесть, что все делалось ночью, на аэродромах не было зенитных средств, а в воздухе патрулировали истребители врага, то выполненная летчиками задача, представит собой сгусток отваги и титанического напряжения воли людей. Приходилось отправлять на «Большую землю» самолетами и пленных. Конечно таких, которые для фронта представляли особый интерес. Так, однажды, в первой половине мая, отправили в одном из «Дугласов» 20 человек пленных. Самолет не прилетел на «Большую землю» и пленные в разведывательный отдел фронта не попали. 14 мая, совершенно случайно, в лесу недалеко от аэродрома обнаружили разбитый «Дуглас», а в нем останки пленных, несколько трупов раненых и всего экипажа. Очевидно, корабль был сбит немцами в момент взлета или у него заглох мотор при взлете и развороте на курс.
Отправляли на «Большую землю» и трофейное вооружение, если оно представляло собой какую-либо ценность для командования. Так, 20 февраля 1942 года кавалеристами были захвачены у немцев 155 мм шестиствольные минометы и боеприпасы к ним. Для отправки одного из них пришлось даже прорезать фюзеляж у самолета Р-5, так как миномет никак не помещался, а командование приказало немедленно отправить.
Но вернемся к эвакуации раненых. К концу мая, когда противник перешел в наступление, положение с эвакуацией раненых и оказанию им помощи стало совсем тяжелой проблемой. 30 мая Морозов сообщал во фронт, что у него 2800 человек раненых, из них 500 человек носилочных. «Нет противостолбнячной сыворотки» и, конечно же, «нет мыла». Это была самая тяжелая проблема на протяжении всего рейда – «нет мыла»!
Транспортная авиация проделала огромную работу по обеспечению действий группы войск Белова в тылу врага. Героизм и самоотверженность летно-технического состава транспортной авиации не может быть забыта историей.
А о летчиках, работавших на самолетах связи, вообще нельзя говорить без гордости и восторга. Для обеспечения связи использовался самолет У-2 (теперь По-2). Это действительно чудо-самолет. Он и раненых перевозил, и использовался как ночной бомбардировщик, и как средство перевозки грузов для обеспечения небольших отрядов в тылу врага, и для переброски разведывательных групп и отдельных разведчиков, и как средство передвижения и связи. Обладая небольшой посадочной скоростью и не требуя большой площадки для посадки и разбега при взлете, У-2 в умелых руках героев-летчиков, просто творил чудеса. Его любовно называли «королем воздуха», «огородником» и «кукурузником», а немцы прозвали «русь фанер» и «пила». У-2 привозил в штаб группы не только особо важные оперативные и боевые документы, но доставлял письма, газеты и увозил на «Большую землю» тысячи писем кавалеристов. О героях летчиках-связистах, обеспечивавших связь группы с «Большой землей», к сожалению, мало, что сохранилось в записях Кононенко. Неизвестны их фамилии. Вот лишь некоторые: Болотников, Демьянов, Иванов, Кириллов, Песков, Ранцев, Уваров, Щукин. Кириллов, Щукин и Ранцев при посадке самолетов ночью не раз ломали винты, а Уваров при посадке в Выгорь даже зацепился за телефонные провода и перевернулся, потерпел аварию, но все они чудом остались живы и продолжили свою боевую работу. Если самолет портился при посадке, или по другим причинам не мог улететь в ту же ночь, его немедленно необходимо было убирать с летного поля и хорошо маскировать, иначе на рассвете прилетал самолет-разведчик противника и, обнаружив наш самолет с воздуха, немедленно вызывал бомбардировщики или штурмовики и те не улетали до тех пор, пока не уничтожали обнаруженный самолет. Конечно, при этом страдали близлежащие села. Плохо обстояло дело с сигналами, которые подавались нашим самолетам для посадки. Сначала такие сигналы были слишком примитивны и редко менялись, поэтому они легко становились достоянием врага. Но и потом, когда меняли сигналы каждую ночь, а иногда и два раза за ночь, все равно противник часто использовал их для введения в заблуждение наших летчиков. Летая над аэродромом, или в стороне от него, вражеские летчики, увидев какой сигнал подается при появлении нашего самолета, немедленно передавал его по радио своим. И вот противник в своем расположении на маршрутах полета наших самолетов, зажигал те же сигналы. Были не редки случаи, когда введенные в заблуждение наши летчики, поддавшись обману, шли на посадку и приземлялись у противника. Как правило, при такой посадке самолет терпел аварию, так как немцы специально подбирали площадку на непригодной для посадки самолета местности в кустарнике, на болоте, в овраге, траншеях. Совершив такую посадку, и оставшись в живых, летчики, поняв ошибку и пользуясь темнотой, иногда вырывались из расставленной им ловушки. Но не всегда и не всем это удавалось.
Да что У-2, даже ТБ-3 немцы однажды ввели в заблуждение. В деревне Клюшки они разожгли точно такие сигналы, какие были в группе Белова, и ТБ-3 приземлился. Когда личный состав понял ошибку, было уже поздно. Началась перестрелка. Три человека из состава экипажа погибли, а троим все же удалось пробиться к своим.