Этот огонь – ты

С крыльца съехал молодой человек в инвалидной коляске. Темноволосый и с нежной улыбкой, он был гораздо красивей несуразного Ениса. Почти как Витторио. За пару секунд он пролетел через весь двор и оказался рядом с ними.

– Здраво! – мальчики сцепились руками.

– Здраво, братец! – Енис указал на свою спутницу. – Смотри, кого я привел.

Молодой человек изменился в лице, он снял невидимую шапку и подъехал ближе к Алессе, протянул руку.

– Здраво, мадмуазель. Всегда мечтал подкатить к такой даме, – он указал на коляску и губами повторил слово «подкатить».

Алесса ухмыльнулась и пожала ему руку. Тогда он перевернул ее и поцеловал тыльную сторону кисти.

– Это Марко, мой товарищ. И всегда с одной и той же шуткой, – пояснил Енис.

– Когда-нибудь это сработает! Когда-нибудь… – ответил Марко.

– Я Алесса.

– Я Марко.

– Я Енис. Хотя кого это волнует?

Ребята поймали общую волну и рассмеялись. Енис проверил телефон.

– Все, погнали. Ясмина уже ждет и негодует.

– Ну что, Алесса, наперегонки? – сказал Марко и полетел вперед с такой скоростью, что Алессе пришлось бежать. Он подзадоривал ее, но не уступал первенство. Когда они добрались до второго моста, короткого и низкого, то все, кроме Марко, запыхались. Там их ждала девушка с нежным, но отстраненным лицом, она с удивлением смотрела на Алессу. Марко представил их друг другу, заявив, что у Ясмины теперь есть конкурентка.

Четверо спустились под мост. Енис придерживал коляску Марко, чтобы тот не скатился слишком быстро и не перевернулся. Девушки сели на скамейку.

– Енис, метнись за кофе, чтобы не скучно сиделось, – приказал Марко.

Тот воспротивился.

– Почему я? Твоя очередь.

– Тебе жалко для дам?

– Ребята, – вмешалась Алесса, – пусть будет моя очередь, я угощаю.

Этот вариант всех устроил, и Алесса принесла из кафе рядом четыре маленькие чашки черного кофе. Марко выпил свой за пару секунд и довольно застонал.

– На один глоток, – сказал он. – Алесса, ты знаешь, что этот кофе называют боснийским в Боснии и турецким в Турции, хотя по сути имеют в виду одно и то же?

Алесса знала, но отрицательно покачала головой.

– Пф-ф-ф. Итальяшки не разбираются в кофе!

– Зато хорошо разбираются в вине, – подмигнула она.

– Поэтому обычно говорят «кофе по-восточному», – вставила Ясмина. – Его готовят на горячем песке, Алесса.

– Спасибо, буду знать.

– Вообще-то она выросла здесь, – пояснил Енис.

– Правда?

– Да, – ответила Алесса. – Я жила в Боснии до 12 лет. Затем уехала к отцу в Италию.

– Ого, а почему вернулась?

Алесса отхлебнула горький кофе.

– Долгая история.

– Что ж, хороший повод собраться в доме покойного дедушки Омара у горячего камина и в полночь рассказывать друг другу страшные истории, – воодушевился Марко.

– Я не могу, у меня ночная смена в госпитале, – с гордостью заявила Ясмина.

– Спорим, ты к ее дому не заедешь, умник? – с вызовом сказал Енис.

– Присяду к тебе на спину, зря что ли ты мешки с мукой таскаешь?

Енис отвесил ему подзатыльник.

– Марко, тебе надо теплее одеваться, – вдруг сказала Ясмина, которой не нравилось, что ее проигнорировали. Она поправила Марко шарф. – На улице холодает, а ты одет по-летнему.

– Да, мамочка, – ответил за него Енис.

Она надула губы и проворчала:

– Это не смешно. Ты же знаешь, что у Марко слабый иммунитет.

– Ну так что, Алесса, ты приглашаешь? – перебил ее смущенный Марко.

– Да. Почему нет? Мне скучно одной. Приходите, – обрадовалась Алесса.

– Только не я, у меня ночная смена, – сказала Ясмина.

– Мы тебя услышали, солнышко, – съязвил Енис, – у тебя смена.

Амина готовила яичницу-болтунью для четверых детей. Старая кухня дребезжала от каждого движения: пол возмущался тяжелым шагам женщины, плита скрипела, сквозь щели в окнах завывал ветер, а двери тумбочек открывались с жалобным писком, который дети пародировали, выкрикивая: «Уао-уэ-э-э». Амина ненавидела эту квартиру. Она много работала, подтирая старику задницу, и заслужила лучшие условия. Не для себя, конечно, а для своих деток.

Амина разбила очередное яйцо, и оно зашипело на сковороде. Часть белка стекла на конфорку и присоединилась к толстому слою немытого жира. Девушка смотрела молча с чувством безысходности. Внезапно она ощутила злость. А что? Имела право: ее нагло обманули. Вонючий дед бесстыдно пользовался ее добротой и заботой, неужели он не понимал, что это не безвозмездно?! За все в этой жизни надо платить. Точно. И сестренка тоже заплатит.

Амина тряхнула сковородку, и половина яичницы вывалилась. Маленький Ибрагим закричал:

– Мама! Ты что, ошалела? Яишенка разбрызгалась! – и стукнул ее в колено.

Амина была уже на пределе и огрызнулась в ответ.

– Не говори так с матерью!

– Папа всегда с тобой так говорит! – возмутился мальчик и завыл как сирена.

Детский плач вызывал в Амине вину и сострадание, она тут же схватила мальчика грязными руками и подняла к себе.

– Прости меня, солнышко, мама просто на взводе, – сказала она, зацеловывая сына.

– Ты не на заводе, а дома. Глупая женщина! – Ибрагим вновь повторил слова отца, но Амина не разозлилась.

– Беги в комнату. Скоро будешь кушать, – она легонько подтолкнула его под пятую точку.

Нужно направить злость по адресу. Ася… какая же она тупая идиотка! Без нее было так хорошо все эти годы. Амина не сомневалась, что сестра заполучила дом каким-то хитрым способом. Но каким?! Может, она долго настраивала дедушку против них? Амины и ее деток. А дед был глуповат и плохо соображал, его легко можно было науськать. Хотя это неважно… Амина не позволит ей отнимать дом своих детей. Он принадлежит им.

Сидя на стуле, Амина нетерпеливо переминалась с одной ягодички на другую, пока дети жадно поглощали яичницу, жалуясь, что та подгорела. Она хотела скорее отправить детей маме. Пусть следит за внуками, пока Амина займется делом. Аська ведь всегда была трусихой… Нужно как следует надавить, и дело в шляпе. Амина не сомневалась в этом. Если постараться, можно и бетон пробить, а тут скорее стекло. Хрустальная ваза…

От Сараево до Коньиц ехать полтора часа на электричке, и пока Амина сидела в полупустом вагоне и наслаждалась вибрацией сидения, которая доставляла странное, непонятное ей, удовольствие, гнев поубавился. Что она собиралась делать? Кричать? Угрожать? Каким-то образом взрослая Ася стала смелее. Или, по крайней мере, делает вид, что стала. Но… попытка не пытка. По-хорошему не получилось, значит, будет по-плохому. Главное, довести до первой слезинки, а дальше дело за малым.

Путь от электрички до дома составляет 20 минут, причем половину пути идти в гору. Амина запыхалась. Каково же было ее возмущение, когда в доме никого не оказалось! Она стучала и звонила, но сучка не открыла дверь. Конечно же, она дома, просто не хочет пускать настоящую хозяйку. Ну ничего, решила Амина, доставая свой ключ. Она соврала, сказав, что отдала все ключи, один оставила себе. Джан знал об этом. Они чувствовали, что ключ им пригодится. Уже пригождался, подумала Амина и прыснула в кулак.

Амина вошла в дом и огляделась. Какой ужас. При ней такого беспорядка не было. Но сестра и впрямь куда-то ушла. Наверняка развлекаться. Как бы ее встретить..?

Недавно она устроила маленькую шалость: после семейной ссоры Амина не уехала домой, она пробралась на чердак через свое убежище, отыскала мячик, с которым сестра играла в детстве (потом он перешел в законное владением Амины, как младшей по возрасту), и скинула его с лестницы. Это вышло случайно. Она рылась в игрушках, думая, что бы такого забрать с собой, а внизу ни о чем не подозревающая Ася пила и веселилась, да еще и с парнем. И Аминой овладела ярость. Это же мальчик, совсем юнец, нужно было помочь ему не попасть в сети своей сестры-шлюшки. Амина слушала их разговоры и лопалась от зависти. Конечно, она не осознавала, что завидует, и не понимала, почему так сильно злится, но была уверена: виновата в этом Ася. Ее тупая своевольная сестра. Она украла у Амины дом, а теперь сидела, выпивала и собиралась устроить разврат с мальчиком. Этого нельзя допускать! Потом сестра сказала что-то про коробку… и Амину осенило.