Страница 11 из 12
– Просто жуть какая-то, – удрученно произнес Келли, потирая лоб. – Надеюсь, он только запугивал девочку, а затем смягчил наказание, когда понял, что в происшедшем была не только ее вина. К тому же, лишь благодаря ее участию удалось спасти жизнь другого ученика.
Бэрр не стал уточнять, что это был его сын. Он старался объективно все оценить, пытаясь встать на место взволнованного прадеда и спрогнозировать его дальнейшие действия.
– Конечно, господин Галлард переволновался за правнучку и решил, как следует ее припугнуть, но я не верю, что он выполнил свои угрозы после ее объяснений.
– Никаких объяснений не было, – возразил Мак Гонегелл. – Девчонка пожала плечиками и с насмешливой улыбкой сказала: «Да можно и с крысами. Они такие прикольные».
«Уберите ее с глаз моих долой!» – крикнул наш уважаемый Хозяин охраннику. Тот схватил Барби за руку и спросил: «Сама пойдешь или тащить придется?» Но девочка так высокомерно посмотрела, что он сразу отпустил ее и поплелся следом, когда она не спеша направилась к главному корпусу. А нам господин Галлард велел проверить состояние остальных учеников и готовиться к неприятному разговору на комиссии.
После его ухода мы никак не могли прийти в себя. Катэйр как мог успокаивал Макбрайда, говорил, что Лаки сильная девочка и сможет вынести двое суток в карцере, но сам был очень расстроен такой несправедливостью. Они ушли, а у Коултера началась настоящая истерика. Он бил себя в грудь и кричал, что это его должны были запереть в карцер без воды и еды за то, что он – трус и сволочь, переложил все на девчонку. Нам даже пришлось окатить его холодной водой, чтобы утихомирить. А после я пообещал ему, что вечером мы с ним проберемся в карцер. Мой родной дядька там главный надзиратель, и мы уговорим его передать ей воду и еду. Коултер немного успокоился, а Джим и Олаф стали убеждать его, что он еще сможет ей помочь. Надо все хорошо продумать и объяснить комиссии, что вышло недоразумение. Девочка прервала испытание только ради спасения жизни такого же, как она ученика. И не говорила она, что ей надоело. Вернее, говорила, но точно имела в виду не испытания, а что-то другое, надо только придумать что.
– Надо сказать, что Барби надоело сидеть на своем участке, и она решила прогуляться по лесу, – уверенно произнес Бэрр. – И за это ее уже наказали карцером.
– Не называй ее Барби, – тихо попросил Билл. – Теперь мы все зовем ее Лаки. Так стыдно, что мы отнеслись к ней, как последние козлы. Посчитали, если красивая – значит тупая, вот и дали это глупое прозвище, типа, что она видела в жизни, чтобы понимать обязанности гасителя и так стремиться им стать. А когда больше узнали о ее жизни, то поняли – девчонке пришлось сполна хлебнуть в нашем любимом Дармунде. Ты когда-нибудь сидел в карцере? Или хотя бы заходил в него?
Бэрр отрицательно покачал головой:
– Нет, не пришлось, я ведь с детства был нудным и законопослушным.
– Ты всегда был умным. Это я был сорвиголовой, но все равно дальше угроз дело не шло, все ведь боялись связываться с моим отцом.
– Ну, да, – подхватил Бэрр, вспоминая своего бывшего наставника – строгого и властного Мак Гонегелла. – Кстати, как он поживает?
– Весьма неплохо, – с гордостью похвастался Билл. – Исполняет обязанности помощника Верховного правителя в Руане. Хорошо, что его нет в Дармунде. А то всыпал бы он мне за всю эту историю.
– Да, он такой. Не посмотрел бы на то, что ты сам уже трижды отец и главный «лесной брат».
– Пока еще главный, – резонно заметил Мак Гонегелл. – Так вот, о карцере. Два года назад в целях воспитания притащил я туда моего младшего оболтуса. Воспользовался так сказать, родственными связями. Ты же помнишь брата моей матери, в честь которого меня назвали?
Келли согласно кивнул. Он хорошо знал Билла Робинсона, бывшего ловца, с которым неоднократно выполнял задания в одной команде. Семь лет назад тот отошел от дел после серьезной переделки и не имея собственной семьи, осел в Дармунде.
– Я в шутку называю его дядькой, хотя всего на двенадцать лет младше него, – усмехнулся Мак Гонегелл. –Так вот, когда он дежурил, я попросил показать малому карцер. И что я скажу тебе, Бэрр, бежали мы оттуда с малым наперегонки.
– Так жутко было? Наверное, Билл специально показал вам самую плохую камеру, чтобы испугать твоего сына.
– Там все камеры плохие. Темные отсеки, чуть шире могилы с маленькими оконцами под потолком. А дядька еще любезно предложил: «Зайдите, посидите на табуретке». А мы только заглянули туда, и у нас сразу начался приступ клаустрофобии. Хотя, ты прав, есть там камеры и хуже – даже без оконца и скрипучего табурета.
Мак Гонегелл от злости скрипнул зубами.
– Вот в такую камеру и заперли нашу Лаки. Честно, я был уверен, что девчонку уже выпустили из карцера, и повел туда Коултера лишь для того, чтобы тот окончательно успокоился. А дядька увидел нас и заорал, как бешеный. Ему охранник все рассказал, и дядька кричал, что мы гады – заперли девчонку в карцере и еще приперлись проверить там ли она. Сказал, что его уже заколебали проверками. Бегают через каждый час, все переживают, что он свет выключит или воды ей даст. А я ему говорю: «Да, мы напортачили, но хотим хоть как-то загладить свою вину. Будь человеком, открой камеру, дай накормить девчонку. Никуда она не сбежит из подвала, пусть посидит в коридоре, все ж не в той норе. А мы посторожим снаружи и как только заметим кого, сразу подадим знак, чтобы успеть запереть ее обратно в камере». Коултер чуть не плакал, пытаясь разжалобить его, да куда там. Дядька тумаками начал прогонять нас, и только когда я пригрозил, что пожалуюсь на него матери, немного утихомирился и повел нас в свою каморку. А там мы выпили с ним чаю с нашими бутербродами и немного узнали о жизни той, которую считали тупой до мозга костей избалованной девчонкой. Оказалось, он был хорошо с ней знаком.
– Главный надзиратель знает Лаки? – недоверчиво переспросил Келли. – Тогда получается, что…
– Да, Бэрр, – перебил его Мак Гонегелл. – Ее частенько запирали в карцере в первые годы его службы.
– Но ведь девочек не карают карцером, – не поверил Келли. – Для них предусмотрены другие меры наказания.
– Предусмотрены. Только для девочек, которых не считают ублюдками. Дядька сам был в шоке, когда узнал, как издеваются над незаконнорожденными детьми воспитатели и надзиратели. Он тогда год прослужил на этом месте и такого навидался, что хотел уйти. Его уговорил остаться тогдашний главный надзиратель, чтобы хоть кто-то был нормальный среди сброда, служившего там. Билл рассказал, как познакомился с Лаки и с усмешкой добавил, что благодаря ей он сделал головокружительную карьеру – за два года стал главным, несмотря на то, остальные там работают по двадцать лет.
– Интересно, как девочке удалось посодействовать карьере Робинсона? – недоверчиво покачал головой Бэрр.
– А он объяснил, как, – широко ухмыльнулся Мак Гонегелл. – И начал с истории их знакомства пять лет назад.
– Пять? Но получается, девочке было всего девять лет, когда ее заперли в карцере? Какие подонки!Что такого мог натворить ребенок, чтобы так жестоко расправиться с ним?
– Да ничего, – грустно вздохнул Билл. – Ублюдки ведь ничейные дети, и с ними можно творить все, что угодно для потехи. В тот день дядька делал обход своих камер и услышал детские крики, раздававшиеся из подземелья. Крики были наполнены таким ужасом и отчаянием, что он не задумываясь бросился вниз. В подземелье есть камеры, сохранившиеся с времен средневековья, но в них уже два века официально запрещено помещать нарушителей порядка. Дядька скатился с лестницы и увидел, как два здоровых мужика жестоко избивают мальчишек. Один из них упал, и мужик стал бить его ногами, а второй отчаянно отбивался, стараясь вырваться, но мужик вцепился в него и молотил кулаком. Дядька сказал, что у него потемнело в глазах от ярости. С разбегу он врезал обоим амбалам и уже потом разобрался, что один был его напарником по смене, а другой – воспитателем пятого курса Школы Оватов. Пока они, выпучив глаза, хватали воздух, дядька поднял с пола худого парнишку, всего в крови, слезах и соплях. Захлебываясь и глотая слова, тот начал быстро говорить, но дядька ничего не понял. А второй мальчишка, немного старше и шустрей изо всей своей маленькой силы пнул воспитателя, затем надзирателя и отчаянно жестикулируя, объяснил, что произошло. Дядька просто ужаснулся. Эти подонки заперли в камере, кишевшей крысами, подружку мальчишек, а их избили за то, что они просили выпустить ее оттуда.