Страница 63 из 91
Он сейчас уйдет, и я больше не увижу его. Сердце больно сжалось. Как я буду дальше с этим жить? Я не могу больше сдерживать свои чувства! И он говорит, что любит!
— Нет! — хриплым от слёз голосом крикнула я. Он остановился. И я шепнула: — Я не хочу, чтобы ты уходил.
В доли секунды он оказался рядом со мной и, прижав меня бёдрами к стене, как изголодавшийся зверь впился в мой рот жадным, требовательным поцелуем. Я обхватила его руками за шею и прижалась к нему всем телом. Я нужна ему! И он мне.
— Уверена? Не передумаешь? — прервавшись на секунду, прошептал Ян, глядя мне в глаза. — Я ведь теперь не отпущу.
— Не отпускай… — пробормотала я.
Роняя на своем пути всё подряд и не отрываясь друг от друга, мы продвигались к комнате. Полностью увлекшись процессом, я неосторожно задела головой выключатель — на мгновение ярко вспыхнул свет, раздался страшный хлопок, и квартира погрузилась во тьму, которую немного рассеивал свет уличного фонаря, светившего прямо в окно спальни. Я вздрогнула всем телом и распахнула глаза, уставившись на коридорную лампочку, вернее туда, где она только что была. Пропади пропадом эта сила! Лампочка взорвалась! Хорошо, что свет горел только в коридоре! Ян совершенно не обратил на это внимания, лишь на секунду покосившись в сторону пропавшего источника света, неразборчиво пробормотал что-то вроде: «Обожаю ириски», и снова вернулся к поцелуям. Что? Какие ириски? Наверное, послышалось. Но и я уже ни о чём не могла думать, какие там лампочки, ириски? У меня совсем мозги отшибло! Пусть обманул, что любит, пусть потом бросит! Всё равно… Я, наверное, дура… и пожалею об этом, но невозможно хочу, чтобы у нас всё было! Мои губы, лицо и шею обжигали его поцелуи, а я от нахлынувших к нему чувств забыла, что нужно дышать. В ушах звучали затейливые пассажи электрогитары и стучали слова песни: «Give in to me, give in to me!» Мне хотелось этого больше всего на свете. И я уступила.
***
Мы лежали в моей постели лицом друг к другу. Натянув плед до самых глаз и высвободив из-под него ногу, я снова рассматривала ямочку на подбородке Яна и глупо улыбалась, а его рука выводила на моем бедре какие-то сложные узоры. В этот самый момент, нарушая идиллическую во всех отношениях картину, мой желудок издал урчащий звук. Досадливо цыкнув, я прижала ладонь к животу, призывая его заткнуться. Видимо, мой организм, наконец, решил всё-таки потребовать своего, и в такой не подходящий момент!
Ян, улыбаясь, приподнял голову и спросил:
— Что, пора поесть?
— Нет, я не хочу, — соврала я. Не рассказывать же ему, что у меня нечего кушать. Последние яйца я выбросила.
— А, по-моему, твой желудок с тобой не согласен. Ладно, пора вставать. Да и электричество нужно включить, — он хитро мне улыбнулся. Поднявшись с постели, он натянул джинсы и деловито утопал в коридор и, повозившись немного с щитком, вернул свет моему дому. — Надеюсь, от такого скачка напряжения не все приборы вышли из строя, — донесся до меня голос Яна. — Твой Джексон точно не пострадал, до сих пор поёт. Ему несказанно повезло получать питание не от сети, — заглянул он в комнату. — Пойду проверю холодильник. Сейчас это жизненно необходимо, — и ушёл на кухню, где тут же вспыхнул свет. — Ага, сетевой фильтр — благоразумно, при таких-то нервах… — похвалил кого-то он.
Ну сколько можно насмехаться?! Мучительно краснея, я тоже оделась и уныло поплелась за Яном. Когда я зашла, он удивленно рассматривал пустующеё нутро холодильника и кухонных шкафчиков. Холодильник, судя по тому, что мирно гудел, не пострадал, но был девственно пуст, а в одном из шкафов сиротливо жались друг к дружке коробка с хлопьями «Фитнес» и упаковка кофе в зернах. Мне стало нестерпимо стыдно.
— Да, небогато… — задумчиво протянул он и повернулся ко мне. — Чем же ты тут питаешься?
— Так получилось, — промямлила я, — просто последние деньги у меня были в сумочке, а её, как ты знаешь, я потеряла… А до этого я некоторое время жила у Федьки, по известной причине… И поэтому… Но я совсем не хочу есть! И потом, на днях мне должны перевести деньги на карту с продажи акций, не помню каких… Жанна знает… В общем, у меня все в порядке — с голоду я точно не помру!
Всё время, пока я объясняла причины сложившейся плачевной ситуации с продовольствием, Ян, приподняв брови, недоуменно на меня смотрел.
— Так, ребёнок Поволжья, быстро собирайся — едем ко мне, — его тон подразумевал, что возражения приниматься не будут.
— Ян, ну зачем, на ночь глядя? Всё не так страшно, как кажется на первый взгляд…
Он не дал мне договорить и, взяв за руку, повел обратно в спальню. Возле шкафа развернулся и уселся на кровать.
— Если не станешь этого делать сама, я тебя одену в то, что найду, и тогда — пеняй на себя.
Я тяжело вздохнула и принялась вытаскивать и шкафа шмотки. Ян с интересом за мной наблюдал. Я натянула на себя джинсы, футболку, причесала волосы и собрала их в высокий хвост. Снова заиграла мелодия песни «Give in to me!» — я закольцевала этот плейлист. Глаза, разглядывающего меня Яна, сверкнули жёлтым, и он, подойдя ко мне, провел руками по моим бедрам и резким движением прижал меня к себе. Я удивлённо охнула.
— Чёрт! Под эту песню у меня выработался условный рефлекс, — засмеялся он. — И если ты не хочешь застрять в твоём голодном краю ещё на сутки — иди и выключи её!
— Ну, честно говоря, я не против ещё застрять, — лукаво улыбнулась я.
Он расхохотался.
— Э, нет, мой голодный ребёнок, поехали-поехали! А то оголодаю я, и мне придётся отобедать тобой! — с этими словами Ян тихонько куснул меня за плечо.
— А ты кровожадный… — шутливо обеспокоилась я.
— О, да, детка, я такой, — хищно улыбнулся он, щёлкнул зубами и натянул свои футболку и пиджак.
Поцеловав меня в шею и подталкивая перед собой, Ян повелел мне двигаться к выходу.
— Только дверью не хлопай, а то Олимпиада проснется и решит, что ты за её санками охотишься! — заговорщицким шёпотом предупредила его я, когда мы выходили из квартиры.
— А она поклонница только зимних видов спорта? Из летнего спортивного инвентаря у неё ничего на балконе нет? А то санки — уже как-то неактуально, — улыбнулся он.
— Сам у неё спроси, когда этажом ниже она на тебя нападет, — посоветовала я.
***
Через каких-то пятнадцать минут (такая прелесть — ночью никаких пробок!) мы уже сидели на Яновой кухне, и только сейчас я почувствовала, насколько голодна. Я в нетерпении ёрзала на высоком барном стуле, пока он колдовал над мясом с овощами — мне он ничего не доверил, поскольку решил, видимо, что с едой у меня натянутые отношения, и готовить я вряд ли умею.
— Ну, можно я хоть что-нибудь сделаю, что ли! А то чувствую себя клинической идиоткой, которой даже нож в руки дать нельзя из боязни, что зарежется!
Ян сурово на меня посмотрел.
— А ты точно не зарежешься? Я не перенесу утраты.
Я обиженно фыркнула и, скрестив руки на груди, гордо отвернулась.
— Ну ладно, можешь сделать салат, — смилостивился он и достал из холодильника фету, помидоры, сладкий перец, салат и маслины.
Я подхватилась со своего места и подбежала к столу.
— Греческий — это я умею, — торжествующе возвестила я.
Он протянул мне нож, и когда я уже почти ухватилась за рукоятку, одернул руку и осведомился:
— Точно умеешь? И не зарежешься?
Я выхватила из его рук нож.
— Если не перестанешь издеваться, то зарежу тебя, а потом сама зарежусь!
— А ты кровожадная!
— О да, малыш, я такая, — я хищно оскалилась.
— Малыш? — он удивленно выгнул бровь.
— Детка? — тоже удивилась я.
Он расхохотался, притянул меня к себе и усадил перед собой на кухонный стол. Ножи мы побросали.
— Только не трогай ничего из электроприборов, женщина-молния, — пробормотал сквозь поцелуи Ян.
— Если ты сейчас не замолчишь, я и без помощи электричества тебя чем-нибудь шандарахну, — ласковым шёпотом пообещала я, совершенно не выпадая из процесса.