Страница 33 из 48
Нельзя так делать с девушками!
Однако я помню, что мое сердце замерло, а потом забилось, как сумасшедшее в момент поцелуя. Помню, как разлилось что-то горячее в груди и захотелось податься к нему, нырнуть в объятия. Удивление свое тоже помню — неужели я ему настолько нравлюсь?
Сейчас не было никакого удивления — только шок.
Как. Он. Посмел!
Я же не хочу!
Он же мне не нравится!
Я… Я же говорила!
Выдохнув и едва удержавшись от порыва вытереть рукой губы, я быстро оглядываюсь по сторонам — никто не видел?
Увы — на скамейке с сигаретой сидит Таня и, судя по налипшему столбику пепла, даже забывает затягиваться, наблюдая за нами.
Устраивать сцену в ее присутствии после того, что уже произошло, хочется меньше всего.
Поэтому я вполголоса, но жестко сообщаю Роберту:
— Будь добр, уезжай и больше не звони мне. Деньги за пансионат я тебе верну.
Разворачиваюсь и иду к парадной. К счастью, он не пытается меня догонять и что-то доказывать. Когда за спиной слышится лязг закрывшейся калитки, я расслабляю плечи.
И ускоряю шаг.
Не знаю, почему Александр не сказал мне про грядущий суд, но чувствую, что сегодня буду особенно нужна им — и ему, и Дине.
Я предупреждала, что сегодня задержусь, и Александр обещал меня дождаться.
Но когда я захожу в квартиру — он даже и не думает собираться. Сидит за столом с чашкой кофе, уткнувшись в смартфон, пока Дина напротив него строит башню из сырников.
Бегу сначала в ванную — вымыть руки и умыться, оттереть с губ поцелуй Роберта, забыть о нем.
Водные процедуры помогают — я встряхиваю головой и выхожу навстречу летящей ко мне Дине уже совершенно успокоившейся.
— Ну что будем сегодня делать? — спрашиваю ее. — Домик достраивать? Елочные игрушки клеить? Или чему-нибудь поучимся?
В списке дел нет прогулки — мне почему-то неуютно от мысли, что Роберт мог еще не уехать, а остаться ждать у ворот. Я понимаю, что это глупо, но сегодня как-нибудь обойдемся.
— Игрушки! — решает Дина.
— Осторожнее с клеем, — замечает Александр, не отрываясь от экрана. — В прошлый раз скатерть пришлось выбросить.
— Нам не нужен клей! — гордо говорю я. — Неужели вы думаете, мы собираемся делать скучные картонные игрушки? Ну уж нет! До революции на елку было принято вешать угощения — пряники, золоченые орехи, конфеты. А потом снимать их и раздавать детворе. Это и были главные подарки.
Дина, которая тащила на кухонный стол коробку с красками, на мгновение замирает на месте, обдумывая информацию и сообщает:
— Не хочу орехи, хочу книжки.
— Не беспокойся, — смеюсь я. — Ты у нас королевская особа, а в царской семье, конечно, подарки были другие.
— Какие?
— Платья, украшения, игрушки, — начинаю перечислять я. — Книги, конечно же. Картины, фарфоровую посуду. Даже мебель! Мальчикам дарили мундиры, сабли, пистолеты, солдатиков. Говорят, в детстве будущий император Александр Третий захотел в подарок игрушечную кухню…
— Мы сами сделаем кухню! — заявляет Дина.
— А ты уже написала письмо Деду Морозу?
— Зачем?
— Ну, чтобы рассказать ему, какие подарки ты хочешь. Он ведь не знает, — приходится пояснить. — Подарит тебе вот игрушечную кухню, а ты уже сама сделала! И ты расстроишься, и он. Поэтому надо написать.
Я замечаю, что Александр уже не так внимательно смотрит в телефон, а прислушивается к нашему разговору.
— Давай писать! — заявляет Дина и мчится в свою комнату за бумагой и разноцветными ручками.
— Наклейки с блестками захвати! — кричу я вслед. И тихо шепчу Александру: — Ну как там дела в суде? Вам сообщают новости?
— Да, там мои юристы. Заседание пока задерживается, да и Светы почему-то нет.
Он барабанит пальцами по столу и поднимается, резко, со скрипом отодвинув стул.
— Пойду в кабинете поработаю.
Я провожаю его взглядом.
Широкая спина неестественно напряжена, походка деревянная.
Дверь кабинета щелкает, но тут прибегает Дина с ворохом бумаги и, забравшись с ногами на стул, расстилает розовый листок с золотыми вензелями, вырванный из блокнота для маленьких принцесс.
И мы принимается сочинять письмо Деду Морозу…
Спустя пару часов и неисчислимое количество испорченных листочков из красивых блокнотов, письмо готово. Я запечатываю его в красивый конверт и мы вместе относим его в морозилку — это как почтовый ящик для Деда Мороза.
— Он точно все успеет? — беспокоится Дина. — Новый Год скоро!
— Через шесть дней, — считаю я. — Успеет, конечно, он же волшебник!
А вот успеют ли петербургские маркетплейсы — большой вопрос…
Поэтому я тихонько стучу в дверь кабинета Александра, чтобы как можно скорее сообщить ему о высочайшем заказе.
— Да? — слышится голос.
Я приоткрываю дверь и вхожу.
Александр сидит за столом, озабоченно потирая кончиками пальцев лоб. Вид у него весьма замученный.
— Как суд? — спрашиваю полушепотом.
— Все хорошо, — он отодвигается от стола вместе с креслом. — У меня профессиональные юристы. Я им доверяю. Я вообще доверяю профессионалам, тебе ли не знать. Света приехала. Заседание идет. Все хорошо.
Для человека, у которого «все хорошо», он слишком часто это повторяет.
Александр, словно услышав мои мысли, поднимает голову и внимательно смотрит на меня.
— Где Дина? — спрашивает он.
— Смотрит мультик.
— Тогда иди сюда.
— Зачем? — я делаю маленький шажок назад.
Александр продолжает смотреть на меня, не отрываясь. Пять секунд. Десять. Пятнадцать.
— Сам подойду.
Я пячусь к двери кабинета, упираюсь в нее, нашариваю ручку — все это, не отворя от него взгляд, медленно поднимающегося из кресла, огибающего стол, надвигающегося на меня.
Вплотную.
Одна рука его упирается в дверь, другая ныряет в мои волосы, запутываясь в них и чуть-чуть оттягивая голову назад.
Медленно вдыхаю его мужской запах, чувствуя дрожь внутри.
Закрываю глаза и приоткрываю рот за мгновение до касания его губ.
С длинным выдохом Александр наконец целует меня, мгновенно углубляя этот поцелуй, и без того сумасшедший до головокружения.
— Дина… — бормочу я, задыхаясь.
— Смотрит мультик, — отвечает он моими же словами.
И я обвиваю его шею руками, становясь на цыпочки.
Два раза просить не нужно — он зарывается пальцами в мои волосы и снова глубоко целует, не давая отстраниться.
38
Поцелуй длится и длится, и я теряюсь в пространстве и во времени. Ноги подкашиваются, сердце выскакивает из груди, но это ничего — приведу своевольный набор органов в порядок, когда это закончится.
Пока — некогда.
Слишком уж хорошо мне в руках этого сурового мужчины.
Так, что не хочется терять ни секунды на размышления, как я докатилась до такой жизни.
Мои руки скользят по футболке, обтягивающей широкие плечи — куда он их прячет, когда облачается в костюм?
Его руки очерчивают мое тело поверх одежды, но я чувствую прошибающую даже сквозь плотную ткань энергию.
И в том, как Александр сжимает мои бедра ладонями, а потом резко отодвигает себя от меня — чувствую и энергию, и желание, и нетерпение.
— Забыл спросить… — говорит он на вдохе, откашливается и продолжает: — Как все прошло с бабушкой?
Хуже темы, пожалуй, не придумать. Я бы сейчас даже о дохлых котятах поговорила бы с куда большим энтузиазмом.
Мнусь и отвожу глаза.
— Отлично прошло, бабушка всем довольна.
— Роб ничего не испортил?
А, нет, есть темы хуже, есть.
Александр попадает в самое яблочко.
Вру, глядя ему в глаза:
— Нет, все отлично.
Он касается моих губ легким поцелуем, словно не удержавшись.
Говорит:
— Он меня сильно удивил этим жестом, обычно Роб безалаберный эгоист, а тут решил кому-то бескорыстно помочь…