Бывшая под елку

Он как первобытный импульс, который проникает в самую сердцевину моих чувств и сводит с ума.

За что я продолжаю держаться?

Почему я противлюсь очевидным вещам?

Почему снова и снова убегаю от него?

Может быть… Денис прав? Нет. Я знаю, что он прав. Но моя правда заключается в том, что я боюсь не мужчины, которым является мой бывший муж. Я боюсь женщины, которая когда-то с ним была. Я боюсь себя. И, если я хочу что-то изменить, мне нужно впервые и по-настоящему переступить через себя.

Через старую версию себя.

Потому что я больше не хочу жить в коконе надуманных иллюзий. Я хочу выбросить свои страхи и собственноручно сделать шаг в будущее. Только я сделаю этот шаг и только я выберу, каким он будет.

Я справлюсь.

Сейчас у меня есть выбор.

И я должна наконец его сделать.

И пускай мне никогда не хватало веры в себя.

Неважно.

Ведь, судя по всему, в меня верят все мои близкие люди. Так почему бы впитать эту веру и не поверить самой?

Но прежде я должна научиться без сомнений впускать в свою жизнь прошлое. Не все. Только ту часть, что принесет мне что-то хорошее в настоящем. А плохое просто принять и отпустить.

Сделав глубокий вдох, я понимаю, что легкие горят от рыданий, которых я совершенно не замечала все это время, а потом позволяю сорваться со своих губ словам:

— Я должна ехать. Господи… Я должна поехать к нему, Денис. Прямо сейчас.

Денис медленно кивает.

— Ну наконец-то. Конечно-же ты должна, Саня.

Глава 15

Я рассеянно смотрю в боковое окно на проплывающие мимо деревья, обдумывая, как начать разговор с Тимуром.

Не знаю, что ждет меня в его доме, но отступать не намерена. Не в этот раз. Лина с Денисом правы: слишком долго я боялась. На самом деле, я так привыкла это делать, так зациклилась на том, что должна уберечь свое сердце, что спрятала его очень глубоко и совершенно перестала прислушиваться к нему.

И сейчас, когда моя броня пошла трещинами, мне нужно найти в себе смелость окончательно обрушить свои стены, чтобы позволить своим чувствам показать мне верный путь.

— Придурок! Совсем рехнулся, — чертыхается сквозь зубы Денис, вырывая меня из мыслей, и я резко поворачиваю к нему голову, не понимая, на кого он так ругается.

Только сейчас замечаю, что мы уже приехали и как раз сворачиваем к дому Тимура. Смотрю в лобовое окно, прослеживая за взглядом Дэна, а когда вижу представшую перед нами картину, спина невольно напрягается, и, втянув носом воздух, я впиваюсь пальцами в колени, будто это поможет ослабить дискомфорт в груди.

На крыльце, в одних спортивных штанах и тонком свитере, сидит Тимур. Хорошо, что хоть обуться додумался. Его ноги широко расставлены, и он свесил между ними голову, уперев локти в колени. Рядом на ступеньке стоит почти пустая бутылка вискаря.

Тимур даже не двигается, когда мы подъезжаем. Он вообще никак не реагирует.

Денис порывается выйти из машины, но я останавливаю его:

— Не надо, я сама.

— Да он же пьян! Как ты с ним справишься? Давай хоть помогу его в дом завести?

Хочу уже по привычке начать спорить, что справлюсь, но потом сдаюсь. Если не просить о помощи, то хотя бы нужно начать учиться ее принимать.

— Ладно, — вздыхаю я, — мне, пожалуй, и правда одной не справиться.

Мы одновременно выходим из машины и подходим к Тимуру. Он чуть приподнимает голову, смотрит на наши ноги и медленно ведет мутным взглядом вверх, осматривая нас. Но почти сразу его внимание сосредотачивается только на мне, брови сходятся на переносице, а губы кривятся в презрительной усмешке.

— Какого хрена ты здесь делаешь? — его глубокий гортанный голос бьет наотмашь.

— Белов… — я практически взрываюсь, но тут же одергиваю себя, напоминая себе, что приехала сюда не ругаться. Беру себя в руки и меняю тему: — Почему ты раздет? Давай вставай. Пошли в дом, а то заболеешь!

Я тянусь к его руке, чтобы помочь подняться, но он резко отдергивает ее и чуть не опрокидывается назад, но все-таки удерживает тело в вертикальном положении.

— Тебе-то что? — хмыкает он. — Я ведь бесчувственный тиран… Сдохну тут, и все будут счастливы… — последнее слово у него выходит не совсем разборчиво, и с тяжелым вздохом он снова свешивает голову между коленями.

Я еще никогда прежде не видела Тимура в таком состоянии.

В груди болезненно сжимается от чувства вины, потому что причиной его пьянства и дебоша являюсь я и мое упрямство.

И от этого осознания становится лишь больнее.

— Так, Белый, завязывай, — не выдерживает Денис и, сделав шаг вперед, силой поднимает Тимура на ноги, — живо заходим в дом, или я и правда прикопаю тебя в ближайшем сугробе. Распустил сопли.

Тимур сопротивляется, пытается отбиваться и прогнать нас, но из-за выпитого и холода тело его плохо слушается.

Кое-как нам удается затолкать Тимура в дом и усадить на диван. И нам еще повезло, что тот остался целым, потому что то, что осталось от гостиной, повергло меня в шок.

Кресла, в которых мы сидели у камина, раскурочены и валяются на боку, обивка порвана, журнальный столик разбит чуть ли не в щепки, повсюду осколки, а в воздухе висит тяжелый запах разлитого алкоголя.

— Только попробуй встать, придурок, — тычет в него пальцем Дэн.

Но Тимур и так не пытается. Видимо, от тепла его моментально разморило, и он откинул голову на спинку, не произнося ни слова.

Я киваю Дэну в сторону прихожей, и он, с тяжелым вздохом кинув последний взгляд на Тимура, согласно кивает и следует за мной к входной двери.

— Спасибо за помощь, — сжимаю его предплечье в знак благодарности.

— Да без проблем. Уверена, что хочешь остаться?

— Уверена. Его нельзя оставлять сейчас одного, да и поговорить нам все равно нужно. Когда проспится.

— Хорошо. Но если понадоблюсь или захочешь уехать, позвони, я быстро приеду.

— Обязательно.

— Ну все. — Дэн приобнимает меня на прощание. — Удачи тебе с нашим Ромео. Все будет хорошо.

С этими словами он уходит, а я, прижавшись к двери спиной, медленно выдыхаю.

Честно признаться, после слов Дэна о погроме я ожидала, что Тимур не пустит меня на порог, будет посылать на все четыре стороны и мне придется пробиваться к нему с боем, чтобы уговорить на разговор.

Но совершенно не ожидала, что увижу разбитого Тимура без его типичных подколов, без широкой улыбки и незыблемой, как мне казалось, уверенности в себе.

Наверное, впервые я увидела его таким обнаженным и ранимым. Насколько же я была слепа и зациклена на себе? Но больше я не позволю закрыться ни себе, ни ему, иначе нам никогда не разорвать этот порочный круг из обид и непонимания. Но сначала нужно не дать Тимуру заболеть.

Быстро убираю шубу в шкаф, поднимаюсь в гостевую спальню, беру одеяло с подушкой и спускаюсь в гостиную.

Тимур так и сидит с закрытыми глазами, закинув голову на спинку, но с моим появлением поднимает ее и молча наблюдает за мной из-под полуприкрытых век.

Он смотрит, не отрываясь, пока я кладу подушку на диван и подталкиваю его лечь, пока расправляю одеяло и укрываю его до самой шеи, а потом стягиваю обувь и натягиваю одеяло на ноги.

Когда я заканчиваю и выпрямляюсь, снова встречаюсь с его пустым, но в то же время тяжелым взглядом, под которым мне становится неуютно, и я решаю ненадолго сбежать, а заодно позаботиться о горячем чае.

— Пойду поставлю чайник

Но стоит мне только двинуться в сторону кухни, как Тимур хватает меня за руку и снова оказывается в сидячем положении.

— Не уходи… Посиди со мной.

— Тимур, тебе нужно согреться…

— Пожалуйста, — перебивает он мое вялое сопротивление, откидывает край одеяла в сторону и, потянув за руку, практически лишает меня равновесия. Споткнувшись о его ботинки, я чудом удерживаюсь на ногах, но тоска в его глазах буквально разрывает мне сердце и у меня просто не хватает сил ему отказать.

Я осторожно присаживаюсь на диван, и мы еще несколько секунд молча смотрим друг на друга. Неожиданно Тимур наклоняется ко мне, и я думаю, что он собирается меня поцеловать, отчего моментально напрягаюсь в намерении отстраниться, но он опускается ниже и, положив голову мне на колени, обхватывает мои бедра обеими руками, утыкаясь лицом в живот. Я поднимаю руки и так и замираю, не зная, куда их деть.