Бывшая под елку

Спираль внизу живота закручивается все сильнее, Белов начинает трахать меня еще жестче, настолько, что легкие горят от частых вздохов, пока мы крадем дыхание друг друга.

Сейчас, даже если весь мир рухнет, мы не сможем остановиться. Тимур сжимает челюсти и ускоряется, окончательно отправляя меня на другую орбиту. Я кричу, и, кажется, мой крик обретает форму его имени. Но я слишком поглощена собственным оргазмом, чтобы осознать это. Я сплошной хаос. Все тело содрогается в удовольствии, и я зажмуриваюсь, откидываясь на спину, прежде чем сквозь туман чувствую теплые брызги на животе, сопровождаемые длинным, утробным рыком Белова.

Он наваливается на меня и несколько долгих секунд переводит дыхание, уткнувшись лицом мне в шею, пока я вожу дрожащими руками по его мокрой спине. Внутри еще пульсирует от отголосков оргазма, и я никак не могу прийти в себя. А потом Тимур медленно поднимает голову, и мы снова встречаемся взглядами. И то, что я вижу в его глазах, накрывает меня новой волной жара.

— Пиздец тебе, Саша. Даже не надейся сегодня уснуть.

Глава 10

Стоны и разгоряченные тела в плену пара. Прохладные капли душа и его обжигающие прикосновения. Его глубокий хриплый голос, проникающий мне под кожу. Мои ногти, царапающие сильную спину и плечи. Дикие поцелуи, перерастающие в медленные и глубокие ласки языками. Рваное дыхание и учащенное сердцебиение. Рычание и снова мои стоны. Итак до бесконечности. До беспамятства…

Вот только наутро моя память вернулась. До мельчайших подробностей. Какая же карма все-таки стерва.

Я ерзаю на стуле, стараясь не обращать внимания на вспыхивающие фантомные отпечатки его пальцев на моей коже. Но это просто нереально. Этой ночью его было слишком много. Он брал мое тело так по-хозяйски, будто это Богом ему данное право.

А я… Горький смешок пенится в горле и на выходе напоминает глухой звук лопнувшего пузыря.

Абсурдность всей ситуации нависает надо мной в виде акульей челюсти, которая вот-вот захлопнется. Вопрос только в том, где: над моей головой или на шее, обезглавив меня.

Если честно, от последнего я бы не отказалась. Это по крайней мере помогло бы мне избежать проблем, которые я собственноручно себе создала.

Господи, да меня тошнит только от одной мысли, что мне еще предстоит переварить последствия в отношении Игоря. И что будет, если я ему расскажу? Он не простит. Абсолютно точно нет. Игорь обиделся на меня только за то, что я не по своей воле застряла за городом. Прекрасно зная и видя прогноз погоды. И, если честно, его поведение немного разочаровало: я ждала от него поддержки, и без того испытывая чувство вины, что пропустила знакомство с его мамой. Но в итоге оправдывалась, как дура. А потом Белов выхватил телефон и вставил свои пять копеек. А потом мы ушли за елкой и я не брала трубку и не перезвонила даже по возвращению домой. Каждый мой шаг все больше и больше запутывает меня в большой комок колючей проволоки, из которой мне не выбраться целой и невредимой.

И все же я могла бы надеяться, что Игорь простит меня, он ведь всегда был очень обходительным, понимающим, спокойным. В течение дня закидывал меня милыми сообщениями, из-за чего я не чувствовала себя забытой. Игорь никогда не давил на меня, всегда внимательно слушал и уважал мое мнение. Или мне так казалось, потому что до этого я ни разу ему не возразила? Просто не было повода. Может, он совсем не такой, каким я его до этого воспринимала? Потому что в тот телефонный разговор, когда я пыталась объяснить ситуацию, в которой застряла по злой шутке судьбы, получила от него лишь упреки и нежелание быть услышанной, со мной будто разговаривал другой человек. И, может быть, Женя невзлюбила его не только из-за привязанности к отцу? Но… все это неважно. Потому что теперь, когда я изменила Игорю… Он никогда не поймет… Я так сильно прикусываю нижнюю губу, что теряю тихий всхлип. Черт. Нет, сейчас я не в том состоянии, чтобы копаться в собственной голове.

Потрескивающий звук со стороны плиты привлекает мое внимание к мужчине, который готовит мне поздний завтрак. К мужчине, который не единожды доводил меня до оргазма этой ночью. И чем дольше я смотрю на то, как он готовит специально для меня, тем сильнее давит в груди.

Что же я творю?

Покачав головой, я проглатываю мучительный стон, прикрываю глаза и зарываюсь пальцами в волосы.

Я забылась всего на одну ночь, но сколько последствий меня ждет в реальности, в которую я не могла не вернуться. И проблема в том, что теперь, когда я впустила Белова обратно себе под кожу и позволила напомнить мне, каким он может быть, у меня все сильнее и сильнее начинает что-то шевелится внутри. Что-то ужасное. И я ничего не могу поделать с этим чувством. Оно сжирает меня заживо.

Звук тарелки, проезжающей по столу, вынуждает меня открыть глаза, прежде чем я вижу перед собой глазунью с беконом и салат с рукколой и помидорами черри. А следом чашку свежесваренного кофе. И я бы смогла насладиться всеми этими аппетитными ароматами, если бы Белов не оперся бедрами о столешницу кухонного островка, давя на меня своим пристальным взглядом.

— Спасибо, — бурчу я в надежде, что Тимур исчезнет, но вместо этого он скрещивает на груди руки, отчего серая хлопковая футболка натягивается так, что облегает его крепкие бицепсы, на которых заметны следы от моих ногтей. О, боже…

Я прячу взгляд в тарелке с яичницей, ненавидя то, как краснеют мои щеки.

В воздухе висит такая неловкость, что я боюсь задохнуться ей.

Он ждет, когда я доем? Или что?

Сглотнув, медленно поднимаю на Белова взгляд, ожидая, что он хоть как-то пояснит свое пристальное внимание, которое какого-то хрена смущает меня как школьницу. Но ничего не происходит. Даже его вечно веселое лицо сейчас каменное, лишенное всякой эмоции.

— Так и будешь стоять? — не выдерживаю я испытующей тишины.

— Я просто жду, когда ты начнешь есть завтрак, а не свой мозг.

Есть завтрак, а не свой мозг?..

Надо же, как остроумно!

— Белов, ты…

Моментально вскипаю, раздражаясь от того, что он по-прежнему слишком хорошо меня знает, но на самом деле Белов прав. Вместо того, чтобы есть завтрак, я действительно съедаю себя всеми этими мыслями, потому что со мной далеко не все в порядке. В душе горит самый настоящий раздрай, пока мятежное сердце борется с разумом, не желая подчиняться. И близость Белова лишь придает сил этому повстанцу. Оно колотится о ребра, и приходится приложить все силы, чтобы Тимур не заметил, как его присутствие волнует меня. Но будь я проклята, если дам ему знать, что он попал своей фразой прямо в яблочко.

Усилием воли выдерживаю его взгляд и сильнее выпрямляю спину:

— Я просто не выспалась! — выпаливаю и краснею еще больше, потому что вспоминаю причину своей бессонницы. Белов иронично приподнимает бровь, и я спешу перевести тему: — И если ты не будешь стоять над душой, то я спокойно поем.

Тимур хмыкает.

— А вчера тебе нравилась моя близость…

— Не продолжай, пожалуйста. Вчерашнее было ошибкой, — произношу это как можно увереннее, игнорируя неприятное чувство, расползающееся в груди от вырвавшихся слов . Ерунда какая-то. Почему меня вообще это волнует? Неловкая пауза начинает давить на нервы, и я невзначай трогаю шею, бросая глухо: — Давай просто забудем.

— То есть так, да? — Белов кивает и кривит губы. — Просто забудем. Ошибка, — вторит он моему тону, но это не мешает мне услышать в его голосе искреннюю злость, а то, как его глаза вспыхивают опасным огнем, вынуждает меня опустить голову.

У меня нет ни сил, ни желания смотреть, как он реагирует на мою трусость. Или что это? Защитная реакция? Я не знаю, черт возьми, но все равно пытаюсь скрыть предательские эмоции, делая вид, что просто поправляю на груди халат.

Тимур отталкивается от кухонного островка и, обогнув обеденный стол, приближается и склоняется так, что я чувствую его теплое дыхание в области виска. У меня спирает в груди и все становится хуже, когда он обхватывает пальцами мой подбородок и пытается приподнять его, чтобы заглянуть мне в глаза. Боже… На мгновение я цепенею от того, как меня прошибает током от его прикосновения, а потом дергаюсь и отстраняюсь, не желая этого признавать на «трезвую» голову.