Воспитанник ведьмы

Дарену староста не понравился. Плотный мужик лет сорока с воровато бегающими глазами и отчего-то постоянно потеющий, не внушал не малейшего доверия. Но вот его дочь! Девица лет шестнадцати, широкобёдрая и полногрудая. Когда она наливала молоко в крынку, Дарену пришлось сделать изрядное усилие, чтобы отвести взор от узорчатого выреза её рубахи.

Она же, перехватив его взгляд, улыбнулась понимающий улыбкой взрослой и опытной женщины.

Между тем Сирина говорила со старостой об отёле и свиньях, заготовке сена и дров, удачной изготовке донца, варке пива, а также о многих других, совершенно неинтересных с точки зрения Дарена вещах.

Он уже начал было клевать носом, когда Сирина тронула его за руку.

— Выйди на крыльцо. Подыши воздухом.

Дарен с благодарностью посмотрел на неё и встал из-за стола.

На улице было прохладно. Дарен поёжился и покрепче закутался в тулуп.

— Седьмицы через две-три уже и снег выпадет, наверное, — подумал он, глядя на звёзды.

За спиной скрипнула дверь и на плечо мальчишки легла ладонь. От Сирины пахло молоком и немного пивом.

— Ночевать будешь в сеннике, — воительница махнула рукой куда-то вправо.

— Холодно же!

— Держи, — она протянула ему медвежью шкуру, — тебя согреют.

— Э? — Дарен непонимающе уставился на Сирину.

— Тебе уже тринадцать лет. Ты видел смерть и участвовал в битве. Пора узнать ещё об одной стороне жизни.

Дарен по-прежнему не понимал. Сирина вздохнула.

— Ночью к тебе придёт Заряна. Дочь старосты.

— Зачем? Кхм… — Дарен задал совершенно идиотский вопрос и поперхнулся.

Сирина смотрела на него и молчала. Дарен же чувствовал, как где-то в груди появилось слабое тепло и отчего-то стало жарко щекам.

— Сам-то как думаешь?

— Я….но…мм….эээ…ты хочешь, чтоб…?

— Ступай уже, — прервала его Сирина и снова махнула рукой в сторону сенника. — Шкуру только не забудь.

Дарен медленно побрёл в указанном направлении. Пару раз он оглянулся на Сирину и чуть не запутался в собственных ногах. Вид у него был пришибленный.

Воительница проводила его долгим взглядом.

«О своих бедах ты точно забудешь. Надолго. Уж Заряна об этом позаботится.»

Войдя в сенник, Дарен огляделся. Это был довольно просторный сарай, почти доверху набитый собранным в тюки сеном. Из узких, пробитых возле самого потолка оконцев на деревянный пол падал слабый лунный свет. Впрочем, Дарену было достаточно и этого. Бросив под ноги медвежью шкуру, он сел на неё. Встал. И снова сел.

Отчего-то у него вспотели ладони и пересохло в горле. Стало жарко. Он скинул тулуп, обтёр руки о штаны. В голове немного гудело и путались мысли. Последние несколько седьмиц Дарен только и думал о том, как обернуться в дракона. Но теперь…теперь всё стало иначе. Он вспомнил свои сны. Не те, где он величественно парит над Лесом или атакует врага, извергая на него водопад зелёного пламени. О, нет, сейчас Дарен думал совсем о ДРУГИХ снах. Тех видениях, где присутствовал он и Частава, а иногда даже…Сирина! И занимались они совсем не учебными боями…

Дарен сглотнул и нервно облизнул губы. Лесные боги, неужели ЭТО случится? Сегодня.

Скрипнув, дверь в сенник медленно отворилась. На пороге, держа в руках глиняную плашку со свечой, стояла дочь старосты. Дарен вскочил на ноги и бросился к ней.

— Господин, — тихо прошептала она, после чего задула свечу и поставила плашку на пол.

Дарен смотрел на неё во все глаза. Заряна скинула с себя тулуп и медленно сняла нательную рубаху. Лунного света, падающего из оконец сенника, было вполне достаточно, чтобы разглядеть ВСЁ. Её груди они были такие…такие налитые…

Заряна коснулась его лица. Провела пальцами по щеке, шее и мягко толкнула Дарена в грудь. Он шлёпнулся на задницу, словно молодой щенок, пытающийся выполнить команду хозяина.

— Я… — начал было говорить он и замолчал.

Ладони Заряны, её пальцы…они казались его тела ВЕЗДЕ. Дарен даже не успел заметить, как с него сняли штаны и рубаху.

— Всё будет хорошо, — прошептала Заряна и поцеловала его.

Потом, даже спустя годы, Дарен не раз пытался вспомнить в подробностях первую половину этой ночи, но так и не смог. Заряна, её движения и прикосновения, его движения — всё это слилось в один сладостный и тёплый образ. Рассматривать его, всё равно что в Луну долго и пристально вглядываться. Тебе кажется, что ты начинаешь видеть рытвины, овраги и провалы. Постепенно они складываются в некую картину, кажется ещё чуть-чуть и ты увидишь НЕЧТО. Но потом ты моргнёшь и всё исчезает, а до тебя начинает доходить, что ты стоишь как дурак посреди улицы, задрав голову, а люди показывают на тебя пальцем…

После полуночи Заряна уснула. Выносливость Дарена приятно удивила её. Казалось бы, парнишке лет 13–14 на вид, а вот смотри же ты… Сейчас она спала, укрывшись тулупом и свернувшись калачиком. Дарен же лежал на спине и c совершенно дурацкой улыбкой пялился в потолок. Никакие чёрные мысли больше его не беспокоили.

На потолочной палке что-то блеснуло. Именно туда Дарен закинул охотничий пояс с двумя ножами. У них была своя, особенная история. Через пару седьмиц после сражения у Огненной Купели Сирина сказала Дарену: «Никто не знает, когда ты родился и сколько тебе лет точно. На вид 12–13. Так почему бы не назначить днём рождения сегодня? Держи.»

Она протянула ему два ножа. Первый, больше похожий на короткий меч, обоюдоострый, с довольно толстым лезвием, длиной в локоть и рукоятью из рога. Таким можно не только убить зверя или человека, но и дрова колоть!

А вот второй… слегка изогнутый, вырезанный целиком из кости желтоватого цвета, от конца рукояти и до кончика лезвия где-то в две ладони длиной выглядел не так внушительно.

— Это тебе от Ярхи подарочек. Не для охоты.

— А зачем тогда?

— То не простая кость. Сломать её…ммм… — Сирина на мгновение замолчала, подбирая слова, — скажем так, очень…непросто. Сам видишь, им нельзя резать. Только колоть…

— Кого же мне им…колоть?

— Любого, кого не возьмёт холодное железо. Я не всегда буду рядом с тобой. Это грозное оружие, Дарен. Не вынимай его попусту из ножен. Им можно пробить даже шкуру Серого волка.

— Ого! — Дарен посмотрел на кинжал совсем другими глазами.

Серый волк, как и кот Баюн, по праву считался одним из самых опасных зверей, обитающих в Лесу. Он жил уже больше ста лет, мог бежать по любому бурелому быстрее скаковой лошади и понимал человеческую речь. Его шкуру не могли пробить обычные мечи, топоры или стрелы. Также она была весьма труднопрокусаема, в чём за долгие годы многие уже успели убедиться.

Дарен осторожно поднялся, стараясь не разбудить Заряну. Натянул штаны, одел башмаки и потянулся к поясу. Сняв его с балки, он вытащил кинжал из ножен. Костяной клинок горел ровным зелёным светом. Совсем рядом таилась угроза.

Опоясавшись, Дарен накинул на голые плечи тулуп и осторожно ступая вышел на улицу. Заряна заворочалась и что-то пробормотала, но не проснулась.

Было далеко за полночь. Та тёмная пора суток, когда обычно случается самое нехорошее. Сжимая костяной кинжал так, что побелела ладонь, Дарен медленно посмотрел по сторонам. После жизни в дивьих пещерах он видел в темноте гораздо лучше любого человека. И в глубокой тьме между избами ему почудилось что-то неправильное. Там двигались тени…

Внезапно во тьме зажглись две пары глаз. Стремительно и совершенно бесшумно тени бросились на него c двух сторон. Где-то на другом конце деревни раздался полный ужаса женский крик, перешедший в какое-то бульканье.

Простому человеку уже пришёл бы конец. Тени, оказавшиеся очень крупными и зубатыми чёрными волками, растерзали бы несчастного за считаные мгновения. Дарен же действовал так, как учили Молчан и Сирина. Резко присел, вскинул руку с костяным кинжалом вверх, чувствуя, как клинок пробил шкуру, после чего перекатился вперёд и вбок, вскочил на ноги и замер в защитной стойке. С костяного клинка капала казавшаяся чёрной кровь.