Невеста для хозяина

– Под «данными обстоятельствами» и «предсказуемым ответом», – объяснила она.

– А самой сообразить не судьба? Эх, люди-людишки... У тебя есть туфли с тяжелым каблуком, а на правду все женщины реагируют совершенно одинаково. «Ты назло мне врёшь!» – зеркало явно кого-то передразнило. – Хорошо, что тогда рядом служанка оказалась, на ней свою злость выместила...

– Кто? – поинтересовалась Людмила.

Сказку Пушкина она, конечно, помнила, пусть не целиком, но уже отрывки про общение злой мачехи с волшебным зеркалом сидел в её памяти прочно.

– Кто-кто... кто надо, – пробормотало зеркало. – Так что... врать или правду говорить?

– Правду! – решилась Людмила.

– А каблуком бить не будешь?

– Не буду.

– Ну... ладно. Поверю. Так чего ты хотела узнать-то?

Людмила хмыкнула. Зеркало очень по-детски пыталось отвертеться от ответа, но давать ему шансов она не собиралась.

– Ну... как обычно – кто на свете всех милее, всех румяней и белее, – объяснила она.

– Да, как обычно, – вздохнуло зеркало. – Как обычно... в общем, не ты.

Последние слова зеркало сказало очень тихо и тут же замолчало – Людмиле почудилось в этом молчании некая опаска.

– Обидно, – с угрозой произнесла она. – Это было очень обидно.

Ей очень хотелось вызвать у зеркала комплекс вины – при этом сам факт того, что на свете есть кто-то красивее её, Людмилу нисколько не расстроил. Она была разумной девушкой, знала, как пользоваться зеркалами – обычными, не волшебными, – и имела глаза, чтобы видеть окружающих. Даже у неё на работе была пара сотрудниц, которых она со скрипом душевным признавала красивее себя. А сколько таких представительниц женского пола наберется на всей планете, она даже боялась представить. Скорее всего, счет шел на миллионы или даже на десятки миллионов – и следовало радоваться, что не на миллиарды.

– Ты просила сказать тебе правду, – осторожно напомнило зеркало.

– Просила, – согласилась Людмила. – Но это не значит, что правда должна мне нравиться. Ну а кто красивее всех-всех? Только не повторяй, что не я. Я не злопамятная, поэтому обиды записываю.

Она демонстративно похлопала по бедру, где обычно были карманы джинсов или брюк. В нынешней её одежде никаких карманов не было, но она надеялась, что зеркало поймет её жест. Впрочем, оно никак не отреагировало.

– А оно тебе точно надо – знать имя первой красавицы? – с легким сомнением спросило зеркало. – Любопытной Варваре известно что отрывают.

– Мне интересно. И знания лишними не бывают.

– Ну раз так... Вряд ли тебе когда пригодится это знание, но пусть. Махиндрани Кусвидьянти Парамаси.

Людмиле показалось, что зеркало выругалось.

– Что? – недоуменно переспросила она.

– Ох, грехи мои тяжкие, – вздохнуло зеркало. – Я же говорило, что тебе это не нужно. Повторю, мне не сложно – Махиндрани Кусвидьянти Парамаси.

– Это что или кто?

– Это женщина, – с готовностью объяснило зеркало.

– Уже легче. А чего у неё имя такое... – Людмила неопределенно покрутила кистью руки. – Необычное?

– Ну не всем же так повезло, как тебе, – голос зеркала так и сочился ядом. – Мама с папой её так назвали. Возможно, при участии других родственников.

– О. Понятно. А она откуда?

– Из Пакуаламана.

Людмила вздохнула.

– А это что?

– Виллайе кепангеранан, если на местном, – с готовностью ответило зеркало.

– А если на понятном?

– На понятном ей... – Людмиле показалось, что зеркало с трудом сдерживает улыбку. – Княжество это такое, на острове заморском, вами Явой зовущемся. Ну как, легче тебе стало?

– Немного... – пробормотала Людмила, которой было очень стыдно – знание действительно оказалось ненужным, как и предупреждал этот говорящий предмет обстановки. – А эта девушка... она правда красивая?

– Правда-правда, не сомневайся. Только она уже много лет не девушка. Замужем, трое детей, четвертого ждет.

– А что там насчет всех белей?

– А что с этим-то?

– Ну я же спрашивала, кто на свете всех милее, всех румяней и белее, – объяснила Людмила. – Возможно, это подразумевает, что в твоем конкурсе красоты участвуют только представители белой расы? Я, правда, не уверена... но я так читала.

– Ты что – расист? – в голосе зеркала плескалось целое озеро недоумения.

– Господи, откуда ты такие слова знаешь? – удивилась Людмила.

– Поживешь с моё – всё узнаешь. Никакого расизму не потерплю, – твердо ответило зеркало.

– Хорошо-хорошо, – быстро согласилась Людмила. – А долго это сколько?

– Ну... цикла три.

–- Что такое цикл?

Зеркало помолчало.

– Цикл это цикл. Время ими считают. Вот вы как время считаете?

– Как-как... – Людмила задумалась. – Солнце встало, потом зашло, день прошёл. Триста шестьдесят пять дней это год...

– Понятно. Ничего про это ваше солнце не знаю, так что дней ваших тоже, считай, нет.

– А цикл?

– А цикл есть.

Зеркало замолчало – по ощущениям Людмилы, обиженно, – но его замечание про солнце насторожило девушку. Она подошла к одной из портьер, резко сдвинула её в сторону... За портьерой на самом деле было окно. Вот только за окном ничего не было. Муть вроде той, что сейчас отражалась в зеркале – и всё.

– Это тоже зеркало? – тихо спросила она.

– Это окно, – раздался за её спиной голос Константина. – Тело доложило мне о твоем желании поужинать. И я решил пригласить тебя составить мне компанию. Правда, я вижу, что ты уже нашла себе собеседника... и как он тебе, тоже про яванскую принцессу рассказывал?

Людмила резко развернулась. Её тюремщик стоял прямо напротив зеркала и внимательно его разглядывал. Его сопровождала «Машка», лицо которой по-прежнему не выражало никаких эмоций.

– Да, – кивнула Людмила. – Мне сказали, что эта принцесса всех милее.

– Когда-то была, да, – с легким весельем в голосе ответил Константин. – Но с тех пор прошло много лет, а зеркало считает, что шутка со временем становится лишь лучше. Пойдем, Людмила. Отца не будет... я заметил, что он внушает тебе страх. Так что поедим узким кругом – ты и я... а твоя «Машка» нам поможет.