Смотри страху в глаза

И первым стал вылезать из палатки. Тошка последовал за ним.

Увидев их, медведь взревел и встал на задние лапы. Друга будто ветром сдуло – быстро юркнул обратно в укрытие. А Витька принялся бросать хворост в гаснущий костер. Сначала повалил густой дым, потом пламя, взвившись вверх, весело заискрилось.

Медведь опустился на передние лапы, покряхтел и нехотя побрел вглубь леса.

Залезая в спальник, Витька бурчал:

– Хорошенькое начало! Как бы сейчас пригодилась сигнальная одноразовая ракетница, какую выдают десантникам на пожар. Отец в какой-то Новый год, дело было у бабушки в деревне, устроил нам праздничный «салют». Знаешь, с каким угрожающим шипением ракета эта в темное небо взлетела! Косолапый бы от испуга описался…

– А что ты у отца ракетницу эту не попросил? – нахмурил брови Тошка.

– Да просил я! Но он целую нотацию мне прочитал: мол, ракетница – штука серьезная. Ей нужно уметь пользоваться, иначе и до беды недалеко. К тому же, сказал, летом звери в лесу не опасны, еды им хватает. А с незнакомыми людьми нужно вести себя спокойно и достойно. Стараться в конфликт не вступать. Ну, в общем-то он прав.

Тошка склонил голову набок. Всегда так делал, когда был в чем-то не очень уверен. И, подумав немного, спросил:

– Вить, а ты правда ничего не боишься?

Витька ухмыльнулся.

– Меня мать еще в первом классе заставила пословицы о страхе наизусть вызубрить. До сих пор их помню.

– Что за пословицы? – не унимался Тоша.

Витька стал загибать пальцы:

– «Кто вперед идет – того страх не берет», «Страх – первый помощник врага», «У страха глаза велики», «Героям страх неведом», «Плюнь страху в глаза!».

Друг молчал, обдумывая услышанное. Витька тоже размышлял про себя: «Тошка вообще-то не трус». И вспомнил свои контры с Гехой Заварухиным, которые начались у него с самого первого дня его появления в пятом «В» классе новой школы.

Они тогда только переехали из районного городка в областной центр. И что матери вздумалось устраивать его в гимназию? К чему ему этот математический уклон? Вот Тошка, конечно, голова, а он, Витька, далеко не вундеркинд. Только проблем себе нажил.

Заваруха взъелся на него без причины. Как в том анекдоте про Соловья-разбойника: «…Не так сидишь, не так свистишь!» Независимость ему Витькина, видите ли, не понравилась. Всякие пакости стал чинить, настраивая против него ребят. Только Тошка, с которым классная посадила Витьку за одну парту, под каблук к Заварухе не лез. А того раздирала какая-то непонятная Витьке злоба. То сухую тряпку, испачканную мелом, которой обычно доску вытирают, перед самым Витькиным лицом встряхнет, то от двери его плечом оттолкнет, норовя после звонка в класс первым проскочить, или в ранец ему какой-нибудь дряни насует.

А однажды «пулю» пустил: мол, видел, будто Витька во дворе школы со старшеклассниками курил. Витька даже онемел от такого наглого вранья. Учительница, еще не успевшая уйти из класса, с недоверием взглянула на Геху. Тогда Заваруха, засунув руку в Витькин ранец, вытащил оттуда пустую пачку из-под сигарет и стал демонстративно размахивать ею на глазах у ребят.

И тут раздался голос Тошки:

– Врет он! Не верьте! Я видел, как Заварухин подобрал эту пачку на улице и запихал себе в карман. Значит, он подложил ее Витьке в ранец!

– А ты видел, как я подкладывал? – недобро сузив глаза, взревел Заваруха.

– Когда подложил – точно сказать не могу. А вот то, как ты ее во дворе поднимал, – видел. Еще подумал тогда: на что сдалась ему эта мятая коробка?

– Сговорились они! – перебивая Антона, завопил Геха.

Но учительница только укоризненно покачала головой. И никаких вопросов Витьке не задала.

Тошке учителя верили. Не поверить ему было невозможно. В минуты вопиющей несправедливости кулаки его невольно сжимались, а всегда смуглое лицо становилось похожим на серую гипсовую маску, со сверкающими в прорезях глазниц карими глазами. Этот Тошкин взгляд, яростные глаза, побелевшее остановившееся лицо быстро охлаждали пыл и обезоруживали «противника». Желающих завестись с Тошей на драку в классе не находилось.

Задирался Геха еще не раз, с каждым эпизодом наглея все больше. Витька долго терпел, но наконец не выдержал – съездил Заварухе по ушам, применив прием, которому научил его один из пилотов. Прием опасный, но действенный. Взял и резко стукнул Гехе сразу по двум ушам, обеими руками. Тот взвыл от боли и в этот день к Витьке больше не лез. Но обиду затаил. Через пару дней Геха подговорил своих подпевал устроить Витьке в туалете «темную». Футболили его ногами изо всех сил, и неизвестно, чем бы все это закончилось, но тут в туалет неожиданно влетел физрук, который в тот день дежурил по школе. Заваруха понял, чьих это рук дело. Угрожал Тошке: мол, смотри, и тебя проучим, не поглядим на то, что ты у нас «гений математики». Но не проучили: списывать-то у кого потом будешь?

С тех пор Витька с Тошкой крепко скорешились. Но только в школе, домой друг к другу не заходили. Почему? Витька не знал. Просто чувствовал, что жизнь друга за пределами школы – тема для всех закрытая, и вопросами Тошку не доставал. Отец, конечно, выспрашивал у него потом, откуда синяки. Но Витька еще тот партизан, нашел, чем отговориться: мол, на улице напали, не видел кто. А сам начал мастерить «запал». Нашел в пакете с новогодними игрушками неиспользованную хлопушку, вынул оттуда конфетти и насыпал в трубку молотого перца. Знал, что большой беды с Гехой не случится, но урок ему будет хороший. Да и смеху будет немало!

Когда Заваруха, работая на публику, снова начал приставать к нему, Витька выкрикнул тому в лицо:

– Эй ты, трус! Что исподтишка задираешься? Давай за школой, во дворе, отношения выясним! Или слабó?

Геха, тряхнув своим стильным чубом, хмыкнул, поглядывая на ребят:

– Да я тебя, мышь ты серая, одной левой! Понял?

Во дворе их собралась большая тусовка. Молва о поединке мгновенно разнеслась по школе. Поглазеть на драку прибежал даже кое-кто из старшеклассников. Еще бы! Предстояло незабываемое зрелище. У Заварухи батя – боксер. И бицепсы у Гехи накачаны. А тут какой-то никому не известный новенький, да еще с виду хиляк. Потеха – да и только.

Но у Витьки был свой план. И когда под вожделенное улюлюканье Гехиных подпевал они стали медленно сходиться, не дойдя до соперника метра три, Витька остановился, вынул из кармана брюк свое изобретение и, направив хлопушку в сторону обидчика, резко дернул за веревку. Раздался сильный хлопок. Геху с ног до головы окутало перцовое облако. Он зачихал, закашлялся и, закрыв лицо руками, рухнул на колени.

Из толпы ребят донесся насмешливый голос старшеклассника:

– Гля, парни! Заваруха у новенького на коленях прощение просит!

И реплика эта сработала. Под громкий взрыв хохота Витька, смачно сплюнув в сторону, победоносно закончил так и не начавшийся поединок:

– Попробуй еще хоть раз сунься ко мне – мало не покажется!

И с рук это ему тогда сошло. Болтливых девчонок на «театр военных действий» не пустили, а парням закладывать его как-то нужды не было.

С тех пор его никто не трогал. Зато приклеилось прозвище – Чокнутый. Ну так что с того? Ему-то, Витьке, от этого ни холодно ни жарко.

Правда, долго еще, на всякий пожарный, под школьным пиджаком носил он отцовский солдатский ремень с большой и тяжелой пряжкой. Ремень этот уже однажды выручил Витьку, когда к нему вечером у магазина пристали двое подвыпивших парней, требуя денег. Пряжка помогла отбиться. В такие решительные минуты, когда требовалось отчаянное действие, в Витькиной душе поднималась буря, все тело напрягалось, и страх отступал перед сжатой в кулак волей. А когда опасность миновала, мышцы снова расслаблялись, становилось легко, а душа будто обновлялась.

Утром проснулись они с Тошкой поздно. Попив чаю с бутербродами, приготовленными Тошкиной матерью, стали накачивать резиновую лодку. Послышался гул вертолета. Весело подбрасывая шапки над головой, замахали руками. Тут и ежику понятно, что все у них в ажуре.