Страница 10 из 13
Вспоминаем с Федей 7 ноября 1983-го. До завтрака бегу в киоск за газетой, в которой моментально находим подтверждение: да, нам присуждена Госпремия. Завтракаем Лялиными сырниками, празднуем.
Много дней провёл в этой квартире и в этом парке мой сын Саша. В детский сад ходил в Нальчике. Падал, к ужасу бабушки Ляли, в ампирный парковый фонтан…
В Нальчике на своей кафедре мама не только обеспечила качественное обучение студентов и воспитала квалифицированных патологоанатомов, но и создала, почти с нуля, патологоанатомическую службу. До её переезда аутопсий в Нальчике почти не делали. Она завела еженедельные клинико-анатомические конференции по разбору сложных случаев, врачебных ошибок. Хирурги её уважали, благодарили, у неё учились. Убедила чиновников (обком КПСС), что надо построить в Республиканской больнице патанатомический корпус. Сама его проектировала, надзирала за стройкой. Устроила музей анатомических препаратов. Получила там комфортный кабинет. Другой был у неё в университете. Начальство ей выделило персональный автомобиль с водителем. Звали на приёмы, пускали в турпоездки за границу. Завелись сердечные кабардинские друзья. Были романы.
Елена Домбровская со своими студентами. 1949 г.
В 1996 году, когда Чечня уже полыхала, а к Кабарде подбиралось, Ляля продала квартиру в Нальчике. За вдвое большую сумму мне удалось купить ей такую же квартиру в Ростове, на бульварной Пушкинской улице. По счастливому совпадению риелтор предложил квартиру, принадлежавшую раньше кузену Виктору Домбровскому – тот её выменял в своё время на бо՜льшую. Как все мы радовались этому совпадению! Дом, в отличие от Нальчика, был кирпичный и с лифтом. Ляля перевезла всю мебель, полностью воссоздала привычный интерьер. Жители Нальчика провожали её со слезами. Для переезда выделили большой грузовик. Помню, как мы сидели в пустой ещё ростовской квартире, ждали прибытия машины с мебелью и скарбом. Ляля по ошибке положила в грузовик сумку с деньгами и документами. Всё уцелело.
Нальчик. 1972 г.
Атажукинский парк в Нальчике. Современное фото
Ей было семьдесят, полна энергии. С работой, однако, в Ростове не вполне сложилось, хотя её сразу взяли профессором на родную кафедру патанотомии. Время было тяжким для российского образования. Зарплаты преподавателя не хватало на жизнь. В университетах развилась коррупция. Часто за взятку студент мог сдать экзамен. Строгий экзаменатор, Ляля ставила неучу двойку, после чего он с благословения завкафедрой быстро пересдавал другому преподавателю. Дома Ляля открыто возмущалась: «Они выпускают врачей-вредителей!» Я её отвлекал, говоря, что молодых преподавателей, которым нечем кормить семьи, можно понять. На кафедре она была сдержанней. Но, не сомневаюсь, её полные укоризны взгляды не добавляли коллегам душевного спокойствия.
Нашлась, однако, ниша. Ей дали группу студентов-иностранцев. Африка, Южная Азия, Палестина (!)… Эти искренне старались выучиться, и на взятки денег у них не было. Благодарные ученики. Трогательно благодарные – всегда цветы к праздникам, неумелые поздравления.
Следующее и последнее место работы Ляли с 2009 года – патанатомическое отделение городской больницы № 10. Завотделением относился к ней тепло и уважительно. Но ситуация, увы, была воистину патологической. Ляля с удивлением обнаружила, что в больнице не проводят клинико-анатомических конференций, не анализируются ошибки клиницистов, даже хирургов. Один из случаев оказался вопиющим. Результаты вскрытия, биопсий обнаружили грубейшую ошибку хирурга, приведшую к смерти на операционном столе молодого армянина, чемпиона по борьбе. Ошибку сокрыли. Ляля пыталась протестовать… Полагаю, что хирурги в больнице делились левыми доходами с патологоанатомами, покрывавшими их ошибки. Уволилась. Как бы в знак протеста. А может, уже трудно было работать в 83 года.
Тяжело было ходить. Долго отказывалась пользоваться палкой – старушечье! Потом стала ходить сразу с двумя. Потом с ходунками… Колени, артроз. Начиная с Нальчика, с 1968-го, привыкла к машине, шофёру. По возвращении в Ростов с моей помощью водителем тоже была обеспечена. Сама она считала, что подорвала колени во время туристских походов.
Чуть не забыл рассказать о её материнском подвижничестве. Когда я и мой кузен Виктор были подростками, она ежегодно ездила с нами на советские турбазы. Ходили в походы по Прибалтике, по Закавказью, на Эльбрус забирались (приют 11)! Вот как раз пеший подъём на Эльбрус Ляля и считала причиной своего артроза.
В 2006 году дорогие мои друзья-кинематографисты Ира Кемарская и Миша Местецкий сняли о Ляле фильм «Семейный альбом» за что я им бесконечно благодарен. Ляля была мастерицей альбомов семейных фотографий. Размещала, прикрепляла, подписывала. Обожала их рассматривать и показывать. Мы щедро дарили ей фотографии из наших путешествий, с семейных праздников, и она помещала их в огромные рамки на стене в спальне. Вся стена была завешана фотографиями детей и внуков. Иконостас.
Я с мамой в квартире на ул. Горького. 1957 г.
Мы с мамой на даче. 2002 г.
Ляля любила плавать, любила море, заплывала в Чёрном море на километр от берега. В последние её годы мы несколько раз выезжали на семейный отдых в Турцию, Грецию, ОАЭ. А в Ростове с бассейном не получилось. Не было в городе ни одного с лестницей и перилами. А по трапу взобраться она не могла, просить о помощи стеснялась…
Была мама невероятно трогательна. Она хранила кучу папок с моими грамотами за успехи в школе и на олимпиадах, статьи мои и обо мне, вырезанные из газет.
Читала много. Пользовалась библиотекой. Всю жизнь выписывала литературные журналы «Новый мир» и «Иностранная литература». Там из номера в номер, с продолжением, печатали замечательные романы и повести, зачастую не публиковавшиеся в виде отдельных книг, – цензурная планка в журналах была ниже, чем в издательствах. Хранить все подписки было невозможно. Расстаться с любимыми произведениями – тоже. Был найден следующий выход: Ляля вырезала любимые произведения, соединяла главы и отдавала в переплётную мастерскую. Этих журналокниг у неё были десятки. В постсоветское время перечитывала их. Зачитывалась Людмилой Улицкой, Диной Рубиной, Екатериной Вильмонт. Одной из любимых книг её последних лет была «Гибель империи» Егора Гайдара.
Сенильности она избежала. Но возрастная затуманенность наступала. Несколько раз становилась жертвой мошенников – то телефонных, то «приносивших важные документы». Все её скромные домашние сбережения выдурили.
Мама в день рождения. 2012 г.
В последние годы желание жить уходило.
Юмор и скепсис были ей присущи всегда, как и идиллический романтизм. Я всегда ощущал огромную силу её любви.
Как и завещала, похоронили её на Северном кладбище – ушла к родителям, брату.
Отец
Отец у дверей родного дома. 2009 г.
Толя Ципельзон родился 20 марта 1921 года в фамильном особняке Ципельзонов на Среднем проспекте Ростова. Советская власть лишь недавно укоренилась в Ростове, и дом удавалось пока сохранить, сравнительно благополучная жизнь продолжалась. На фото он у дверей дома 89 лет спустя. Мы вошли с ним во двор, и он вспомнил место, где устанавливали в Суккот шалаш, столь любимый детьми. Он рос с тремя кузенами-сверстниками: Инной, Юрой и Лёвой.