Игра с драконом

Анна не успела сделать и шагу на порог кухни, как в дверь постучали. Пожилой мужчина, владелец мотоцикла, заглянул в дом и позвал бабушку на пару слов. Нигай уже через мгновение вернулся к нам с наполненным стаканом воды.

– Потребуются перевязки. Я закажу необходимую мазь и буду приходить каждый день, – сообщил доктор. – Тем более, мне нужно ставить уколы Анне еще целую неделю.

– Зачем? Что с бабушкой? – меня озадачили его слова.

– Ей уже далеко за семьдесят. Мы делаем уколы витаминов и лекарств для укрепления сосудов каждую осень, – ответил доктор как ни в чем не бывало и махнул своей густой копной.

Нигай осторожно взял мою ногу и поставил на скамью, заставив меня повернуться.

– Встань, выйдем на улицу, – произнес он, обращаясь к доктору. Мы все услышали голос Анны в дверях дома.

Пока старушка не заметила раны, я накрыла ногу повязкой и стала заматывать бинтом. Мужчины громко разговаривали у двери. Я радовалась, что Анна, была занята поисками чего-то важного в своей комнате. Попрыгав на одной ноге до зала, я спросила бабушку:

– Что происходит между соседом и доктором?

– Не знаю, внучка, – меня насторожила эта фраза не меньше странного безразличия от старушки. До того момента, пока Анна не выбежала с деньгами в руках из комнаты.

– Сейчас Михаил, сосед наш давний по улице, съездит в город и купит самое лучшее средство – шкуру медведя с жиром. Она от всего помогает. Чудодейственная! Переломы лечит даже и раны открытые. Все так делают. Будем надеяться, что она еще продается! – энтузиазм старушки пугал меня. Еще больше настораживала мысль, как к открытой ране будут прикладывать грязную шкуру и жир медведя.

– Нельзя бабушка! Доктор сказал, нельзя! – соврала я, держа старушку за плечи обеими руками. В это время мужчины уже зашли в дом. – Сначала доктор тоже сказал, что шкура медведя помогает от всего, – врала я ради спасения. – Но потом, как узнал, что сосед залил рану сильным раствором, сразу понял – нельзя этой шкурой лечить! – мужчины смотрели на меня с удивлением. Все внимание бабушки было устремлено на доктора. Я ликовала от того, как смогла ловко выкрутиться из этой ситуации, и надеялась, что мне подыграют.

– Саша, это правда? – в голосе Анны слышалось разочарование.

– Конечно! Никаких шкур! Вы что хотите, чтобы девушка лишилась ноги? – доктор переиграл, и сам вызвал гнев старушки.

– Да тьфу на тебя! Говоришь такие вещи! Совсем голову потерял? – кричала Анна.

– Вы не меня ругайте, а соседа! – выкрутился доктор и стал собирать чемодан. – Если бы не он… может, и помогла бы шкура медведя, кто знает! – этот хитрец был непобедим. – Так что буду заходить каждый день после работы, делать уколы вам и обрабатывать рану внучке! Имя вашей красавицы так и не узнал, – эти хитрые серые глаза настораживали меня все больше. Бабушка произнесла мое имя и сразу направилась обратно в спальню, прятать свои запасы.

Мужчины еще долго спорили о чем-то за воротами. Наблюдая из окна, я заметила взгляд Нигая, направленный в мою сторону. Я спряталась, присев на диван и выдохнула.

Бабушка легла спать рано, приняв успокоительные сразу после ужина. Мне не терпелось поблагодарить соседа и не без повода прийти к нему домой. Там возле кожаного дивана остались мои тапочки.

До колен обрезав сарафан, который был разорван и пущен на бинты, я накинула джинсовую куртку отца из шкафа и еще долго сидела на крыльце, борясь со страхом. Словно намерения пойти во двор к соседу, вынуждали меня добровольно пожертвовать собой. Наконец, пообещав себе не позволять лишнего и делать только то, чего хочу, я медленно шла по двору, наступая лишь на носок пострадавшей ноги.

Ворота соседа оказались приоткрытыми, что существенно облегчило мне задачу. Хозяина во дворе не оказалось. В амбаре горел свет. Базилик по-прежнему стоял привязанный к дереву. Доковыляв до конюшни, я негромко позвала, но соседа не оказалось и там. Внутри пахло свежим сеном. Одинокая лошадь стояла в том самом стойле, окно которого выходило во двор бабушки. При виде меня Карамель начала бить копытом.

– Тихо, пожалуйста. Не надо! У меня нет ни одного яблока, – я демонстрировала лошади руки и объясняла в каком мы с ней находимся положении, как вдруг она резко умолкла.

В воротах конюшни стоял Нигай. От его тела шел пар. Открытый торс, грудь и рукава в татуировках, рельеф на животе и странный взгляд, словно глаза стали еще темнее. Брюки были натянуты не полностью. В руке белое полотенце.

Нигай медленно направлялся ко мне, а когда достиг расстояния вытянутой руки, скинул свое полотенце на стенку стойла и сделал еще один шаг. Он поцеловал меня. Это было неожиданно. Его близость побуждала меня стоять неподвижно, боясь повторить неловкость. Я ощущала его дыхание на виске. Поцелуй возле уха, заставил прикрыть глаза. В то мгновение я чувствовала слабость, приятную дрожь и свежий аромат бани. Желание окутывало разум и заставляло подчиняться чувствам уже во второй раз. Не отстраняясь ни на минуту, Нигай, обхватив за талию руками одним движением, поднял меня.

Мысли уносили в преисподнюю. Мне хотелось по-настоящему быть с ним, ощущать близость тела, касаться мужественной шеи и волос, которые приятными покалываниями ощущались на ладонях. Ноги обхватывали его талию. Руки обвили шею. Он усадил меня прочь на широкую перекладину стойла. Медленное проникновение языка вызвало сильный жар. Хозяин уже скользил пальцами по бедрам. Короткий подол платья не препядствовал проникновению. Каждое его движение я представляла в мыслях.

Отрываться друг от друга не входило в наши планы. Звуки выстрелов за воротами, заставили сжаться в испуге и спрыгнуть на землю. Я почувствовала сильную боль. Нигай серьезным тоном попросил остаться. Сам побежал к воротам.

«Какой безумец идет туда, где слышны выстрелы?» – думала я, стараясь облокотиться через боль на ногу. Страх за соседа буквально лишал меня рассудка. Медленно я двигалась вперед. Конь встал на дыбы от испуга. Казалось, что он привязан надежно, хотя на нем был лишь недоуздок.

Ворота распахнулись от сильного ветра. Базилик снова встал на дыбы. Его подруга неожиданно вырвалась из стойла и помчалась прочь со двора, не обращая внимания на мои крики.

Случайно, мы открыли задвижку ее стойла. В тот момент казалось, что все потерянно. Лошадь бежала на верную смерть. Туда где выстрелы и опасность неминуемо поджидали ее. Ринувшись следом, я наступала на раненую ногу и морщась от боли, кричала:

«Карамель, вернись! Карамель, вернись домой», – будто не знала других слов.

Что-то мешало выйти за ворота, хотя вокруг не было никого. Лишь редкие фонари горели вдоль улицы, и темное поле навеивало ужас. После очередного выкрика, позади меня послышался топот. Базилик отвязался и бежал к распахнутым воротам вслед за своей подружкой. Недолго думая я перегородила путь и расставила руки, останавливая коня. Он снова встал на дыбы.

Я, испугалась, сделала шаг назад и рухнула на землю. Базилик убежал в темное поле, не оставляя за собой следов. Ощущения были паршивые. Так подвести соседа, упустить двоих лошадей и остаться в пустом дворе.

Вспомнив о большей ответственности, я поковыляла к дому бабушки, наступая на ногу увереннее, забыв о боли.

«Хоть бы с Анной все было в порядке».

Глава 3 Записка

Дома было тихо. Бабушка сидела напротив телевизора в мягком кресле и крепко спала. Вот чем награждается любовь к старой технике: звук на полную и неслышно, что там происходит на улице, а когда картинку перебивают помехи, белый шум действует усыпляюще. Хотелось лечь на перину, стоявшую рядышком, как в детстве, и ни о чем не думать, только тихо заснуть. Странности, происходящие за окном, не позволяли забыться.

Огни мелькали возле поля. С гостиной было не рассмотреть их. Дойдя до спальни, я облокотилась на железную спинку кровати и привстала коленом на доску подоконника.

Толпа передвигалась по полю с горящими факелами. Чтобы не значило это позднее сборище, оно навеивало страх глубоко внутри.