Страница 15 из 91
А вот имена чад военных, что пребывали в крепости, готовые к смерти: абето Начо, сын акабэ-саата За-Манфас Кеддуса, сына истинного азажа Вальда Тенсаэ[274], столпа и врат суда. Сначала он был возведен за верность в чин лика мата-ни[275], потом назначен лика мавдваеом, а в третий раз назначен кень-азмачем, ибо он — верен; и абето Бинор, сын бэлятен-гета Акала Кэсоса, с двумя своими детьми-Вальда Киросом и Мазмура Денгелем; абето Хайла Иясус, сын азажа Эгуса, дети шалека Донзе — Симеон, Петр, Павел; Начо Мамо — сын Марка, агафари [полка] Йельмана, а тот — родич царя через Арка Селласе из Вагда; дети азажа Евсевия; Мармехнам [и] Виктор-дети абето Василия; гондарец Вальда Руфаэль, Иов [и] Абукир — дети баджеронда Павла; абето Наод — сын баламбараса Агне; сын Кефле — Мамо; сын кень-азмача Такла Хайманота — Микаэль; сын дедж-азмача Вальда Гиоргиса — Кирик; дети абето Асера — Асахель, Елисей, Бэца Гиоргис; сын абето Эдейе — Григорий; сын гра-азмача Клавдия — Ацме; сын дамотца Мазраэте — Сисинний; Экит Иосиф; сын кень-азмача Забане — Иосия. Из Бахр Аруса — Иосиф Така, Георгий, Самуил Эшач, Аксифор, Вальда Микаэль, Авессалом; Лагас из Даунта, Кеддус Кенфе Наод, Авессалом из Суфанкара; сын азажа Феодосия; Мамо, сын лике Бета Кэсоса; Кокаба Леба, сын бэлятен-гета Ефрема, и дети его сестры — Габра Абиб, Фасиль, Иябусте, Фарца, Исайя, Дури Мамо-стрелец, Завальд, сын агафари Заме. А из меча — Санди, Димитрий, Ацме, Буко.
17 тахсаса, в среду, вышел самозванец по имени Езекия из Каха и вошел в дом дедж-азмача Гераклида. И пришли все мятежники по полкам своим и окружили крепость царицы и царя, чтобы взять ее со всех сторон. И усилилась битва на Аданагере, где были князья — фитаурари Ефрем, верный от начала, и Амха Иясус с распаленным сердцем, как пардус бросающийся, и летела его мощь на врагов царицы и царя, как желчь на главу, и дедж-азмач Гераклид с сердцем, пылающим как огонь, посреди врагов и супостатов, и как вихрь могучий, взметающий землю. И был там Киракос, сын брата дедж-азмача Гераклида, и кень-азмач Сенье, исполин, словно Давид. И сражались оил за царство, и ни в ком не было страха. И баламбарас Адару, могучий, словно Ионафан, и крепкий, как Адинон, чья нога не останавливается ни на каком месте: он то справа, то слева, и азаж Веньям; ревнующий о царстве, нож отточенный, как Ехуд, и грозный сроим ружьем, как гром, и Хабт Бавасан, испытующий силу вражью, могучий, как Гедеон, знаменитый и в городе, и ло границам[276]. Эти витязи сражались с мятежниками от полудня до вечера, и победили мятежников, и убили среди них многих людей из ружей. И был ранен в голову Тэкуре, дружинник дедж-азмача Беньяма.
Возвратимся же к дивному и чудесному подвигу бэлятен-гета Вальда Леуля, уповающему сердцем, как лев, и сокрушающему кости витязей, как [лев сокрушает кости] скотины, и грозному силою, как Иоав и Ааисай, могучему, как Иефай, и крепкому, как сын Маноев, мудрому советом, как Иодай[277]. Подошли к нему мятежники с ружьями и копьями, луками и огнем, когда был он в Тазкаро бет[278] с дружинниками своими могучими, и воевали его битвой великой, а он сражался с ними и победил, и не смогли они взять крепость царя и царицы. И тогда сломали кость ноги камнем из пращи Симеону, сыну Начет, и пролил он кровь за корону. Но и потом не перестал он стрелять из ружья.
Вернемся же снова на [площадь] Макабабия, где был бэлятен-гета Ефрем, сын дедж-азмача Махадара Крестоса, который верно сражался за царство, и где был шалека Гета, мудрый советом и ученый речью, сладкий словом и крепкий силой во время битвы, как Ависай и Асаель[279]. Пришли к нему эти мятежники и стреляли из ружей. Он же сражался с ними копьем и ружьем со стрельцами, присными агафари Аболи, и с Начо, братом бэлятен-гета Ефрема, и Чельфа Мамо, Вамбару Тембери Тедросом, Чиха, Айю, Вальда Малакотом, Давидом Фанта, Гольджа, Сире Мамасом и со всеми другими стрельцами и со всеми Заве, с агафари Такла Хайманотом, агафари Юстом, агафари йесакором Вале. И победили те витязи этих мятежников, и не смогли они взять крепость царя Иясу и царицы Ментевваб.
А на башне казначейской были баджеронд Мамо и кантиба Пимен, мудрый советом, и египтянин Димитрий, верный царству, что без отдыха днем и ночью сражался с ружьем против врага и супостата[280]. И сражались с этими мятежниками и победили их лигаба Вальда Сэлус, и асалафи Ленсо, и шалека Такла Хайманот, которые были в Данказской башне[281], и азаж Гефому, крепкие и могучие, не боявшиеся смерти ни пред ружьем, ни пред копьем, пособляя царству[282]. Они сражались с мятежниками вместе с князьями, которые сражались на Аданагере. Там сражался агафари Тури из тулама и Абадир, не отдыхавший нисколько и проводивший ночи в битве, поносивший мятежников и говоривший им: «Что вам пользы в Езекии-самозванце, когда он — самозванец!» И такими укоризнами сокрушал он силу мятежников, стоя на [башне] Саганет[283].
18 тахсаса, в четверг, завязалась битва со всех сторон, а сугубо усилилась сеча на Аданагере и у Тазкаро бет, где были бэдятен-гетй Вальда Леуль со многими полками и тулама, агафари Михей, Мачане Езекия, Азмачу Зоге, в которого попали из ружья, За-Манфас, Танса Мамо, Исайя и со своими дружинниками бэлятен-гета Тансе Иесамалю Ацме, фитаурари Такла Хайманот, шалека Мармехиам, шалека Вальда Селласе, шалека Завальда Марьям, шалека Гавриил, азаж Варсо, шалека Вулинта Кефлю Каса, сын Каба Кэсоса. И не разлучался с ними асалафи Мамо ни в совете, ни в битве жестокой, ибо был разумен в речах и силою — боец[284]. И сражались они битвой великой и ружьями и копьями и победили мятежников.
Возвратимся же к князьям, которые были на Аданагере, то бишь фитаурари Ефрему, дедж-азмачу Гераклиду, баламбарасу Адару, кень-азмачу Сенье, азажу Беньяму и Хабт Бавасану. В это время ожесточилось на них войско изменное с ружьями и копьями и со стороны «радуги» [церкви Руфаила], и со стороны Аданагера и убило из них троих человек. В это время погиб дружинник бэлятен-гета Ефрема то имени Моле от ружейного выстрела, и погиб слуга кень-азмача Сенье, и погиб один щитоносец. И скрыл, [что это] их тела, фитаурари Ефрем и сказал: «Вот тела мятежников, а это — [тело] слуги [мятежника] Тасфа Мамо!» И сказал он это, чтобы не дрогнула сила витязей. И, пнув тела, [продолжал] сражаться с мятежниками. И продолжали сражаться на Аданагере вместе со своими присными дедж-азмач Гераклид и баламбарас Адару, кень-азмач Сенье, азаж Беньям с детьми брата своего и сестры и верный Хабт Бавасан. И был тогда дедж-азмач Гераклид силою и крепостью витязей и не страшился никого, как сказал Давид в Псалтире: «Господь — свет мой и спасение мое: кого мне бояться? Господь — крепость жизни моей: кого мне страшиться. Если ополчится против меня полк, не убоится сердце мое; если восстанет на меня воина, и тогда буду надеяться» (Пс. 26, 1, 3). Это та молитва, которая помогла Езекии во времена Сеннахирима, царя Ассирийского. Свечерело посреди сражения, и тогда накормил князей дедж-азмач Гераклид и всех бойцов, зарезав много коров, а тех, кто соблюдал Филиппов пост, вроде азажа Беньяма, тех накормил он пищей постной, ибо ублажал он всякого по желанию его. Однажды, когда все чада воинские, проголодавшись и возжаждав, возмечтали в мечтаниях своих о всякой пище и всяком питье, возмечтал Симеон и сказал: «Мечтаю о помощнике, который бы помог нам!»
А хуже всего изо всех злодейств мятежников в этот день было то, что призвали они абуну, и эччеге, и акабэ-саата, и настоятелей обители Магвинской, и Заварк Лабухе, и всех сановников дабра-либаносских и дома отца нашего Евстафия туда, где был самозванец по имени Езекия, насильно против их воли и сказали им: «Пошлите к царю и царице и ко всем князьям, чтобы выдали они нам Димитрия и Георгия, ибо они — франки, дабы испытали мы веру их и осмотрели наготу»[285]. И повелели абуна и эччеге двум священникам расспросить царицу Берхан Могаса и царя Адьям Сагада об этом деле. И не ответили на это царь и царица, ибо то было не время речей, а время битвы. Все это было злодейством мятежников, чтобы привлечь всех людей к мятежу под предлогом франков.
274
Этот Вальда Тансаэ упоминается на страницах «Истории» царя Иясу I, где говорится о «Книге устава», «которую написал азаж Вальда Тансаэ, мудрый и ученый, относительно устава, записанного отцами прежними, жившими во времена государя Малак Сагада» [17, с. 131]. В настоящее время критическое издание «Книги устава», этого интереснейшего памятника, до мелочей регламентирующего придворную и военную жизнь царя, подготавливает западногерманский ученый Манфред Кропп. Что же до За-Манфас Кеддуса, ставшего акабэ-саатом в 1699 г., то он назван «сыном истинным» азажа Вальда Тансаэ, видимо, не потому, что действительно являлся его сыном, а по тому, что по должности своей акабэ-саат был блюстителем старых традиций и церемониала. В этом отношении он являлся преемником Вальда Тансаэ.
275
Лика матани (или лика мацани) — царский судья, который является «заседателем», т.е. членом верховного суда.
276
Эти славословия дедж-азмачу Гераклиду, Киракосу, баламбарасу Адару, азажу Беньяму и Хабт Бавасану рифмованы.
277
Славословия Вальда Леулю также рифмованы.
278
Тазкаро бет, или Бета Тазкаро (букв, «дом поминок»), — один из дворцов, построенных царем Иясу I, где устраивались поминальные пиры для уз кого круга придворных. Для больших пиров использовался другой дом — Дабаль бет.
279
Это славословие шалека Гета рифмовано.
280
Эти славословия Пимену и Димитрию рифмованы.
281
Во времена царя Сисинния (1604-1632) в его столице Данказе с помощью португальцев был выстроен дворец для царя. Это было невиданное новшество для Эфиопии — каменное здание. Дворец скоро стал знаменит по всей стране. Впоследствии царем Иясу I в Гондаре был построен аналогичный дворец, получивший название «Данказская башня».
282
Эти славословия рифмованы.
283
На крыше своего дворца в Данказе царь Сисинний велел построить башенку, которую он назвал «Саганет», по имени одной из горных вершин в горах Самена. Когда в Гондаре была построена новая Данказская башня, башенка наверху также получила название «Саганет». Именно она и имеется здесь в виду.
284
Эти славословия рифмованы.
285
Эфиопы, подобно иудеям, практикуют обрезание «в память об обрезании господа нашего Иисуса Христа». Точно такой же народный обычай, строго говоря с церковными догматами не связанный, существует и у коптских христиан. Поэтому обрезание могло служить техническим доказательством, что люди являются коптами, а не «франками».