Страница 24 из 35
Это они говорили, и проливали над погибшим обильные слезы, и там же, с песней духовной на устах, говорили: «Лучше уповать на Господа, нежели надеяться на людей, и лучше уповать на Господа, нежели надеяться на князей. «Все народы окружили меня, но именем Господним я их победил!»[111]. Ободряли друг друга и говорили: «Зная это, братья, да не устрашимся этого безбожного племени язычников, которые в ярости своей злее пчел! Пусть гнев их выльется на собственную их погибель, а мы будем возглашать имя Господа и прогоним всех!»
А отступник Васак взирал на единодушие святых кандальников, которые с великой радостью принимали мучения и, казалось, ликовали более, чем прежде во дворце, смотрел, и тосковал, и никто не привлек его к себе, но держали его отдельно, в тех же оковах. И день за днем приводили его на большую площадь и швыряли его, как падаль, насмехались и издевались над ним и делали его посмешищем для всего войска. Обобрали и стащили с него все, что еще было на нем, ничего не оставив, и так, издеваясь, довели до такого нищенства, что даже хлеб выклянчивали для него и приносили ему слуги его. И в такой ужасной [мере] обложили его удел государственными податями, что даже отцовское и дедовское и свое [личное] имущество и даже женские украшения приложил он и отдал и выплатил, но не смог покрыть долг дворцу. И до того его довели, что он спрашивал: «Нет ли каких-нибудь сокровищ в могилах предков наших?» И если бы он их нашел, то вынул бы и отдал в качестве пени за себя и за свою семью, ибо многие [из его близких] ушли [в неволю] за долги.
И когда таким образом, претерпев удары со всех сторон, он ослабел, то там же, в оковах, схватил тяжкую болезнь. Чрево его воспалилось, поражены были и протерлись его внутренности, тучность его сошла и иссочилась. Зашевелились черви в его глазах и поползли вниз, в его ноздри. Его уши закупорились, а губы покрылись жестокими язвами. Порвались связки жил на его руках и вывернулись пяты его ног. Исходил от него трупный запах, и убежали от него при нем взращенные слуги. Лишь язык его оставался живым во рту его, но не было покаяния на его устах. В удушье вкусил он смерть и в безвыходной горечи сошел в ад. Злорадствовали все любезные его, и никто из его врагов не пресытился [выпавшими] ему ударами.
И тому, кто пожелал через отступничество стать царем страны Армянской, не нашлось в ней места и для могилы. Ибо умер он как пес, и выволокли его как падаль. Не было помянуто имя его во святых, и не было ему поминания в церкви перед святым престолом. Не упустил он ни одного злодеяния, которого бы не содеял в жизни своей, и не оказалось такого величайшего бедствия, которое не постигло бы его при его смерти.
Написана сия памятная запись о нем ради обличительного посрамления грехов его. Всякий, кто услышит сие и познает, да бросит вослед ему проклятие и да не пожелает [следовать примеру] деяний его!
Раздел седьмой
ВНОВЬ О ТОЙ ЖЕ ВОЙНЕ И МУЧЕНИЯХ СВЯТЫХ ИЕРЕЕВ
Итак, в шестнадцатом году властвования того же царя[112], [царь] вновь направился в великом гневе в страну кушанов, на дела ратные. Выйдя из Вркана[113] и вступив в страну Апар, он велел в тех же узах держать нахараров и иереев в городе Нюшапух[114], в цитадели. И он увел с собой двух блаженных узников, а там, где он проходил, страх наводил на все христианство.
Видя это, один хон по имени Бэл, который был царского рода, из страны хайландуров и тайно тяготел к христианам, с любовью и охотой учился у них истине, хотя и по своей воле покорился власти царя, весьма огорчался в мыслях своих, когда наблюдал, как мучились святые. И так как ему другого не удавалось придумать, то [чтобы помочь узникам], он отправился к царю кушанов. Рассказал ему о всех мучениях, которые принес царь стране Армянской. Поведал ему также о том, что разрушена хонская крепость, доложил ему о разногласиях в войске, ибо многие племена отошли от любви к царю. Сообщил ему и о ропоте в стане ариев.
Когда царь кушанов услышал это, он не поддался никаким сомнениям в отношении этого мужа, и подозрения, что тот — лазутчик, не зародились в его сердце. Ибо немного ранее того слышал он, а затем проверил это у Бэла, что [Йазкерт] идет на страну кушанов, поспешил немедленно собрать войско, составил рать, чтобы выступить навстречу ему с мощной рукой, ибо хотя и не мог встречно дать сражение, но, преследуя арьергард, он нанес много ударов царским войскам. И так теснил его, что разбил с помощью [даже] небольшого отряда, заставил повернуть обратно, и сам, наездами пустившись по пятам, разорил многие области царские и невредимым вернулся в свою страну.
И когда царь [персидский] осознал: «Без чести и славы вернулся я из этой войны», — он умерил свою гордыню и понял, что все бедствия произошли от разлада в войсках. И сокрушался сердцем и не знал, на кого излить горечь яда. А великий хазарапет пребывал в огромном страхе, потому что [именно] он был причиной всех бедствий, которые произошли.
Начал он влагать слова в уста могпета и могов, которые говорили царю, явившись пред его лицо: «Доблестный царь, мы из самого вероучения знаем, что никто из людей не может устоять против твоей великой мощи; но разгневаны на нас боги из-за христиан, которые против наших законов, ведь до сего дня ты их оставил в живых». И еще напоминали ему: «Они даже в тюрьме проклинали тебя!» И много другого бранного говорили про тех святых, и ежедневно чернили их в глазах [царя], и направляли мысли царя к яростному гневу, пока он не поспешил пролить кровь невинных.
Дал повеление относительно двоих, Самуэла и Абрахама, которые содержались в войске при нем, чтобы тайно погубили их. А те, что находились в цитадели города, были отдалены от войска примерно на двенадцать дневных переходов. Велел хамбаракапету, имя которого было Деншапух, чтобы он прежде [царя] отправился в город, где пребывали святые священники Господни, имея право судить их под злейшими пытками, допросить и покончить с ними мечом.
Но еще прежде могпет, которому это было поручено, множество раз, больше, чем по велению царскому, мучил их; ибо он был ишхан-денпетом страны Апар, пылал в своем могстве и больше многих ученых был осведомлен в законах Заратуштры[115]. Также, заблуждаясь в своем лжеучении, [эти ученые] гордились тем, что он был прозван Хамакден[116]. Знал он Ампарткаш, изучил и Бозпайит, владел и Пахлавиком и Парскаденом. Ибо эти пять кештов охватывают все законы могства. Но сверх этих есть еще шестой, который называют Петмог[117].
Мнил о себе, что он совершенен во всяком знании, посматривал на блаженных, мол, по невежеству они отвратились от великого нашего учения. Запала ему суетная мысль непрестанно мучить их: «Быть может, не вынесут они телесных страданий, услышу я от них слова какие о пощаде». Ради этого он и отделил иереев от нахараров, отдалил их подальше от тех и бросил их в сырое и темное подземелье. И приказал [доставлять этим] шести мужам время от времени по два ячменных хлеба, полторы меры воды и вовсе никому не позволял приближаться к тюремным дверям.
И когда он сорок дней утеснял их этим и не услышал от них слова слабости, появилась у него другая мысль, что будто один из его слуг тайно узнал нечто от них и скрытно подает им пишу. Подойдя, сам опечатал верхнее оконце и дверь тюрьмы и приказал, чтобы установленное дневное пропитание носили преданные ему люди. И делал так пятнадцать дней.
111
Псалом 117,8-10.
112
Имеется в виду тот же Йездигерд II. Шестнадцатый год его правления падает на 454 г.
113
Вркан, Гиркания — область к юго-востоку от Каспийского моря, входила в состав Ирана.
114
Нюшапух, Нишапур — главный город Апара.
115
Заратуштра, Зороастр — основатель древней персидской религии.
116
Т.е. он слыл знатоком всего учения, всей религии персов.
117
Елишэ перечисляет разделы персидской религии, соответственно и книги, в которых были зафиксированы догмы учения, кешты.