Искры

— Ключ от этого ящика, — сказал он. — После смерти покойного я, бог свидетель, ни разу не открывал, чтоб посмотреть, что в нем.

— Совершенно уверен в этом, — ответил господин и, подойдя к ящику, открыл его.

Ящик был полон исписанной бумагой, большими и маленькими тетрадями. Среди рукописей находились неоконченные романы, повести, стихотворения, были также совершенно законченные труды.

Высокая женщина, печально осматривавшая трогательные принадлежности мрачной кельи, при виде бесчисленных листов, в беспорядке брошенных в ящик, не могла удержаться от слез. Это были труды горемычного армянского поэта. Дрожащими руками взяла она, как святыню, одну из тетрадок и долго, с напряженным вниманием смотрела на незнакомые буквы. В это время вбежали дети.

— Папа, — воскликнула маленькая Ануш, — ты обещал научить нас читать по-армянски, когда будем в Армении; дай нам всем по одной тетрадке, мы будем учиться по ним.

— Прочтете, когда будут напечатаны, дитя мое, — ответил отец.

— А будут ли напечатаны? — спросила дама.

— Будут…

Рашид рассказал, что в последнюю ночь покойный попросил затопить печь. «Нужно перебрать эти бумаги…» — сказал он.

— Я поставил ящик возле него, он просматривал бумаги и некоторые из них бросал в огонь. Но, не докончив этой работы, он скончался… Последняя книга еще не догорела, я вынул ее из печки, положил с другими книгами и запер ящик. Этим я, конечно согрешил, пошел против его желанья. «Быть может, — подумал я, — понадобится эта книга. Покойный не мог написать ничего дурного. Ах, сколько он писал!.. Будто знал, что долго не проживет…».

Господин взял полуобгорелую книгу, перелистал и, обратившись к слуге, сказал:

— Да, конечно, понадобилась бы, если б огонь не уничтожил большую часть ее.

Это была история армянской церкви, которую давно намеревался написать покойный.

Господин собрал все бумаги, лежавшие на письменном столе, уложил в ящик, запер. Платок покойного с последним кровавым пятном спрятал на груди…

Потом он обратился к слуге:

— За твою верность, добрый Рашид, получишь вознаграждение от меня. Ты сберег сокровище, очень ценное для нашего народа. Это сокровище заключается в деревянном ящике. Возьми его, пойдем со мною.

Потом он обратился к иноку.

— Весьма благодарен, святой отец, что дали возможность сохранить в целости все, что принадлежало покойному. Как вы видели, я беру с собою только бумаги его, а все имущество оставляю вашему монастырю.

Лицо инока засияло от радости. Господин вручил ему пакет и сказал:

— Прошу принять от меня этот пакет; часть оставьте себе, на остальные деньги поставьте надгробный памятник на могилу покойного.

Инок с благодарностью принял деньги, спросил:

— Какую сделать надпись на памятнике? Покойный так долго жил в монастыре, но мы его имени не знали.

— Не надо писать ничего, — ответил господин, — прикажите выдолбить лишь крест.

— Царство ему небесное!.. — перекрестился инок.

Рашид взял ящик. Слезы градом катились из глаз его, когда он расставался с мрачной кельей, в которой жил его господин, где каждая вещь напоминала любимого, обожаемого человека. Выйдя из монастырских ворот, он обнял инока, приложился к его руке. Видно было, что эти последние представители некогда многочисленной монастырской братии жили в полном согласии.

Ящик уложили в экипаж; все уселись, извозчик поскакал по Мушской дороге.

Этот господин был Аслан, которого теперь называли доктором Сасунян, а высокая американка была его жена. Она была дочерью одной богатой вдовы, которая в Нью-Йорке усыновила Аслана, в чьем доме он провел студенческие годы. Он полюбил ее дочь, дал слово жениться на ней. Долголетняя разлука не охладила их любви. Девушка дала клятву ждать его возвращения в Америку.

Поехав в Индию, Аслан исполнил важные поручения товарищей, а затем отправился в Америку и обвенчался с любимой девушкой. Теперь он ехал в Муш на должность городского врача.

Наши записки представляют собой описание. Множество лиц предстало пред нами и скрылось за завесой. Из их жизни и деятельности мы взяли лишь наиболее существенные черты. Если б мы проследили до конца деятельность каждого, нам пришлось бы написать и третий том. Последнюю нашу книгу мы начали Асланом, Асланом же опускаем занавес последнего акта.

ПРИМЕЧАНИЯ

Двухтомный роман «Искры» классика армянской литературы Раффи выдержал десять изданий на армянском языке, как в нашей республике, так и за рубежом.

В русском переводе отдельные главы романа вошли в сборник «Армянские беллетристы», изданный Ю. Веселовским и М. Берберяном (1892 г.). Полный текст романа на русском языке впервые увидел свет в 1949 году в Москве в издательстве Арменгиз. Перевод первого тома принадлежит выдающемуся армянскому поэту Ваану Теряну, второй том переведен Ст. Капанакяном и А. Милиловой-Капанакян.

Теряновскому переводу суждено было печататься лишь спустя 33 долгих года и то с большими купюрами.

При подготовке настоящего издания перед редакцией была поставлена задача: восстановить подлинник теряновского перевода, имея ввиду, что в издании 1949 года была неуместно «отредактирована» безупречная работа Теряна,

Исходя из этого, первый том романа полностью сличен с рукописью Теряна, хранящейся в музее литературы и искусства Армении (Фонд Теряна, № 91) и восстановлен в первоначальном виде.

1. Следует отметить, что названия глав первого тома в издании 1949 года часто не только грешат неточностью, но и не соответствуют содержанию этих разделов. Например:

Главу 7 Раффи озаглавил «Սիրո առաջին զգացմունքը»։ Терян точно перевел — «Первое чувство любви», «отредактировано» же З. Башинджагяном — «Первая любовь» (?!).

Глава 28 Раффи озаглавлена «նշույլները երևում են»։ Терян перевел «Признаки видны», «отредактирована» же З. Башинджагяном — «Путеводная нить найдена».

Глава 44 автором озаглавлена «Գիժ տերտերը և բժիշկը»։ Терян перевел «Сумасшедший поп и доктор», «отредактировано» — «Сумасбродный священник и доктор».

Заглавия этих и других оглавлений — 32, 35, 39, 41 — в настоящем издании восстановлены, ибо в переводе Теряна они в точности воспроизводят замысел армянского оригинала.

2. Терян всегда верен подлиннику, умело выбирает точные выражения для передачи армянских оборотов речи. Лишь в очень редких случаях он прибегает к «армянизмам». В исключительных случаях отказывается от отдельных деталей, загромождающих текст романа. Именно так он поступил при переводе описания западни охотника Аво.

Терян впоследствии, перепроверив свою работу, вычеркнул описание западни Аво, но редакция первого издания, по непонятным причинам, восстановила вычеркнутое Теряном.

3. В первом издании под редакцией З. Башинджагяна невозможно различить примечания автора, переводчика и издателя. Пришлось пересмотреть все примечания. В издании 1949 года в подстрочных примечаниях разъясняются термины — хачкар, тешик, аралез, архалук и т. д., которых у Теряна нет, т. к. они объясняются в тексте перевода. Естественно, они не могли войти в настоящее издание. В теряновском переводе разъяснены термины: зурна, саз, нагара, джан-гюлум и т. д., они приводятся с прибавлением прим. пер. (примечание переводчика). К примечаниям же Раффи в обязательном порядке прибавляется — прим. авт.

4. В поэтическом переводе «Песни Асо» в первом издании строка: «Вот зима, а нам не страх», переделана З. Башинджагяном: «Не боимся мы зимы», чем искажены смысл и художественный строй текста стиха.

5. В тексте теряновского перевода термины: айсори, айсорийцы — в дальнейшем рукою Теряна всюду переправлены: сириец, сирийцы, что в исправленном виде и представлены в настоящем издании.

По данным рукописи исправлены и другие страницы текста.

6. Терян не счел необходимым перевести эпиграфы к роману и к первой его главе из притч Соломона и пророка Есаи, а также посвящение меценату первого издания романа — полковнику Мелик Айказяну, следовательно они не вошли в настоящее издание романа «Искры».