Искры

— Крестьяне следуют его советам? — спросил я.

— Многие, да. Те, которые строят новые дома, следуют его указаниям. Он разъясняет, что характер постройки важен не только для здоровья, но сильно влияет и на натуру человека, на его умственные способности и душевные настроения. К примеру: если крестьянин скрытен, лукав и мрачен, если он потерял способность петь, веселиться — одна из главных причин та, что он живет под землей, в глухой темноте.

— А ведь ваши крестьяне также живут под землей, между тем они довольно веселы, откровенны и здраво рассуждают.

— Как-то раз я также спросил его об этом, он ответил, что жизнь на вольном воздухе ослабляет воздействие землянок. Большую часть года вы проводите на полях, в горах и на пастбищах с вашим скотом — там вы живете в палатках. Ваши земляные жилища для вас временные зимóвища. Вольная же природа вселяет в вас свободное сердце и свободную душу.

Я сгорал от нетерпенья узнать, как живет учитель, какой образ жизни ведет, не мог дождаться утра, чтоб самому лично увидеть все. Готов был всю ночь напролет, не смыкая глаз, слушать рассказы священника, беседовать с ним о близком моему сердцу юноше.

— Хорошо обставлены его комнаты?

— Очень хорошо. Все удобства имеются: кровать с постелью, стулья, письменный стол и другая мебель. На стенах висят картины, окна полны книг. Но спит он не на кровати, а на голом полу, без постели, да нередко разбрасывают по полу мелкие камешки, чтоб больнее было спать. Спрашиваю, зачем ты изнуряешь себя? А он в ответ: этим я укрепляю свое тело, если мне случится провести несколько дней в горах, кто мне там даст кровать или постель? Необходимо заранее приучать себя спать на голых камнях.

— А для чего ему кровать и постель?

— Для гостей.

— Так у него бывают гости?

— Временами приезжают незнакомые нам люди, остаются день или два и исчезают. Вот вы удивляетесь, что у него кровать стоит без употребления, — направил разговор в другую сторону священник, — у него в квартире имеются прекрасные печи, но он их не топит, а ведь в наших краях зимы, как вы знаете, суровые; у человека слюна во рту застывает от мороза, а он спит в нетопленой комнате да еще с открытыми окнами. Зачастую по целым дням только курит, не ест и не пьет, но никогда не доводит себя до изнурения. А как начнет кушать — ест за четверых. Сырое мясо ест, овечью кровь пьет, как молоко. Вначале сельчане косились на все это, но потом привыкли. Мясо, говорит он, всюду можно найти — птицу ли, дикую ли козулю подстрелишь — и мясо готово, а чтоб сварить его, огонь не везде разыщешь! Поэтому необходимо приучать себя есть и сырое мясо.

— А почему же он голодает по целым дням?

— Вначале мне казалось, что он постится ради спасения души, как наши отцы-пустынники в старое время. Но он совсем иначе объяснил мне причину воздержания от пищи: «Может случиться, батюшка, — сказал он мне, — что я принужден буду скрываться в горах, где нет ни людей, ни хлеба, может случиться, что по некоторым обстоятельствам принужден буду провести несколько дней без пищи, вот потому-то я и приучаю себя к голоду». Всегда у него на уме пустынная жизнь в горах, вдали от жилья, в глухих темных пещерах. И вот к подобной жизни он заранее подготовляет себя. Но ради чего, — никто этого не знает.

— Да, человек он со странностями, — продолжал священник. — Возле его дома навалено множество камней различной величины. Почти ежедневно в определенные часы подымает он камни и руками производит разнообразные движения. «Силу свою испытываю, — говорит он, — хочу знать, смогу ли накладывать один на другой, если приведется». — «Вы желаете построить дом?» — спрашиваю я — «Нет, нечто иное…» — ответил он. Слишком много заботится о закалке тела и умножении своих сил. В деревне едва ли найдется силач, подобный ему. Если и подвернется такой, он точно околдует его чертовскими фокусами и, как цыпленка, положит под себя. Много было подобных случаев! Наша детвора стала брать с него пример, подражает ему во всем. — «В здоровом и могучем теле живет могучий дух», «необходимо закалять тело», — говорит он.

Я слушал с глубоким вниманием. Священник продолжал:

— Редко приходилось видеть мне такого неспокойного человека! Ни минуты покоя! Окончит уроки, позакусит чем-нибудь и тотчас же в поле. Пашет, жнет и учит крестьян, как надо пахать землю и жать хлеб. Зачастую роет грядки на огородах. Возделывание овощей до него не было знакомо нашим сельчанам. Он показал пример: разбил подле своей школы прекрасный сад и огород. Бывало, скажешь ему: «Учитель, так нельзя, отдохни немного», а у него готов обычный ответ: «Нам не пристало отдыхать, мы народ отсталый, многому нам следует учиться, много еще предстоит работы… Нам надо спешить…»

— Только о вашей деревне он заботится?

— Он ходит по всем окрестным деревням. Ходит он быстрее лошади, ходит пешком, никогда на коня не сядет. В деревнях знают его, уважают, всяк старается воспользоваться его советами. Даже крестьянам-курдам помогает в работах. Когда спросишь его, какое тебе до курдов дело, они ведь не наши, ответит: «Они соседи наши, если останутся без куска хлеба, придут, у нас отымут. Если мы желаем, чтоб курд не занимался разбоем, мы должны приучить его в поте лица своего добывать хлеб свой». Он заботится и о том, чтоб курдов обучить грамоте. В его школе учатся несколько курдских детей, и он их любит больше, чем наших. Как-то раз один из них заболел. Учитель ходил как помешанный; ночами сидел у постели больного, с глубокой грустью следил за его дыханием. И, в конце концов, поднял-таки на ноги ребенка.

— А курды также любят его?

— Не только любят, но и глубоко уважают. Ведь любовь рождает любовь. Курд тоже человек, не зверь же, и у него есть чувства. Будь он даже зверем, любовь, искренняя любовь сделает его человеком. Когда полюбишь зверя, кормишь, ласкаешь его, у него постепенно смягчаются звериные качества, и он начинает любить тебя. Вот почему Иисус Христос говорит: «Любите друг друга!» Нередко учитель говорит мне: «Это ваша обязанность, батюшка, распространять любовь среди людей, вы не только должны крестить, венчать и хоронить!». Правда, воистину правда — это наша обязанность. Но, ведь, нас ничему не учили, мы стали священниками, не имея подготовки для священного сана. Этого и не требовали от нас, потребовали только мзду, благодаря которой всякий невежда может стать священником. Учитель нередко снабжает меня книгами для чтения — и глаза у меня раскрываются… Теперь только я понимаю, насколько я был не подготовлен. Чего только не может сделать священник, в особенности сельский священник! Все, что делает наш учитель, ведь это — обязанность священника. Разве священник не мог бы обучать крестьянских детей, знакомить сельчан с новыми способами обработки земли, разве не мог бы навещать больных и оказывать им помощь? Апостолы не навещали больных, не лечили их? Да, много обязанностей должно быть возложено на священника, но мы, ничему не учившись, возложили на себя непосильное бремя нашего сана.

Послышался какой-то глухой шум. Я вздрогнул.

— Это цепь загремела, — успокоил меня с улыбкой священник.

— Какая цепь?

— Поглядите!

Я посмотрел в указанную сторону. Там лежал сын священника. Подобно узнику в темнице, к ноге его была привязана длинная тяжелая цепь, она была проведена сквозь стену, но куда — не видно было. Во сне он шевельнул ногой, и раздался лязг.

— Что это такое? — удивился я.

Батюшка объяснил, что за стеной находится конюшня, где стоит на привязи вороной конь сына. Другой конец цепи, проведенной сквозь стену, припаян к железным путам коня, замкнутым тяжелым замком.

— А для чего?

— Если будут уводить коня, цепь натянется и разбудит хозяина.

— Но вор может с такой осторожностью сломать путы, что ваш сын и не почувствует.

— Этого никак не может быть.

— Неужели продолжаются случаи воровства?

— По старым обычаям, похищение хорошего коня в наших краях не считается преступлением, это, скорее, дело ловкости, храбрости, удальства; на позор выставляется не своровавший коня, а зевака-хозяин, не сумевший сберечь его. Чтобы избегнуть этого позора, мой сын привязал к себе цепью своего коня!