Давид Бек

Когда добрались до крепостной стены, Баиндур приказал вызвать юношу, который доставил им через подкоп письмо, вложенное в грецкий орех.

— Как звать тебя, парень? — спросил князь Баиндур.

— Казар.

— Если бы вдруг оказалось, что Назар[166], я бы приказал отрубить тебе голову.

Юноша оробел при этом странном замечании князя.

— Ну, ступай вперед, покажи там ту дыру, что прорыта под стеной…

Парень понял, что речь идет о подкопе, молча прошел вперед и повел князя за собой. Чтобы добраться до прохода, надо было обойти стену. Отблески пожара распространяли вокруг достаточно света, но в дебрях этого леса даже днем нетрудно было пройти незамеченным. Здесь царил вечный мрак. И военный талант тер-Австика избрал именно это место для подкопа.

— Вот здесь, — показал парень, остановившись.

— Ты уже свое дело сделал, теперь очередь за мной, — сказал Баиндур. — А ну-ка, отойди.

Вход так естественно закрывали мох и свежая трава, что он ничем не выделялся на поверхности горы, тем более, что вырытую землю сбросили в реку.

Князь Баиндур сгреб руками траву и мох, и перед воинами предстал зев отверстия. Князь перекрестился и ступил внутрь. Остальные последовали его примеру…

— Наклоните головы, ребята, сверху осыпается земля! — крикнул Баиндур.

Потом пробормотал себе под нос:

— Эти попы так привыкли хоронить, что даже прорытый ими подземный ход смахивает на могилу.

Он ощупью шел вперед, остальные осторожно пробирались вслед, точно кроты в своих подземных жилищах.

Через некоторое время, выйдя из прохода на свет божий, Баиндур и его воины наткнулись на каких-то людей.

— Ого, нам только этого не хватало! — решив, что это персы, обратился к своим Баиндур: — Готовься, ребята!

— Спокойно, это мы! — заговорил кто-то из группы, и тер-Аветик вышел вперед.

Они с Баиндуром обнялись и поцеловались.

— Ну что, неплохо я все устроил? — спросил тер-Аветик.

— Когда поп становится воином, тогда и сам черт поджимает хвост, — ответил Баиндур со смехом. Потом продолжил, стараясь говорить серьезно: — Здорово ты все устроил. Однако хвастать пока рано. Ты лучше скажи, как обстоят дела в крепости, но не тяни, покороче, нет у меня терпения выслушивать всякие речи.

Священник начал свой краткий отчет:

— Ну, надеюсь, ты видишь, в каком состоянии дворец?

— Это я вижу, расскажи о том, чего не видно.

— Захвачен оружейный склад, — продолжал тер-Аветик, — местные армяне вооружены, армянские улицы забаррикадированы. Они не позволят магометанам учинить расправу над их семьями.

— А что делает хан?

— Готовится к сопротивлению. А главный мулла ведет народ.

Последнее сообщение озадачило князя Баиндура:

— Когда в бой вступает духовенство, дело принимает серьезный оборот.

— Не беда, — ответил тер-Аветик, — предоставь лучше одному духовному лицу справиться с другим духовным лицом.

— То есть, тебе?

— Да, мне.

Пока они были заняты этим разговором, отряд Баиндура уже успел выйти из прохода.

— Знаешь, что нужно теперь сделать, батюшка? — спросил Баиндур. — Подкоп очень узкий, слишком много времени понадобится бойцам мелика Парсадана и Автандила пройти его. Лучше сделать в крепостной стене пролом, чтобы сразу впустить всех.

— Что ж, сейчас распоряжусь, — ответил тер-Аветик. — Лопаты и заступы тех, кто делал подкоп, еще валяются тут.

Воины принялись за дело. Камень и известь, скрепленные мастерскими руками, были тверды, как металл, но под неистовым напором крошились и осыпались на землю.

— Забыл спросить, — обратился к священнику Баиндур, — где же князь Степанос, отец Хорен и Бали?

— Шаумян и Бали собираются повести местных армян, отец же Хорен занят иным делом.

— Каким еще делом?

— Ему предстоит освободить из ханского гарема одну женщину.

— Остроумно, ничего не скажешь, — поручить освобождение женщины монаху!

— Эта женщина и особенно ее служанка очень помогли нам.

— А она хорошенькая?

— Я ее не видел.

— Ну что ж, я узнал у тебя все, что хотел узнать, — сказал Баиндур. — Мне остается лишь передать тебе приказ Бека.

— Я слушаю.

— Приказ такой: «Не жалеть, не щадить врага».

— Я бы сделал это и без приказа.

— Вот и прекрасно, батюшка. Истинный крест, ты мужчина что надо, не знал я этого! Дай-ка поцелую твою руку!

Зная шуточки князя Баиндура, тер-Аветик спрятал руки за спину.

Подкоп был прорыт в почти незаселенной части крепости. Здесь в основном находились развалины старинных строений. Разрушенная церковь свидетельствовала, что некогда в этом месте был целый армянский квартал. Когда и из-за чего армяне покинули свои жилища — никто не знал. В развалинах могли укрыться тысячи бойцов. В этом смысле тер-Аветик избрал действительно наиболее уязвимое место в крепости Зеву, чтобы нанести удар.

Издали донеслись шум, крики, ружейная пальба.

— Что там происходит? — спросил Баиндур у тер-Аветика.

— Наверное, магометане напали на армянский квартал, — ответил тот, внимательно прислушиваясь к звукам. — Да, так и есть. Перед тем как напасть, они любят издавать дикие вопли.

— А армяне смогут сопротивляться?

— Долго, конечно, нет, но продержатся, пока мы подоспеем.

— Так чего же мы ждем? — спросил князь.

— Мы ждем мелика Парсадана и Автандила.

— Пока Шушан оденется и обедня кончится[167], — ответил Баиндур. — Пока они придут, персы могут перебить всех армян.

— Прикажи, князь, бить в барабаны — ответим на их крики барабанным боем, это здорово их напугает.

— Нам это ни к чему. Эти штучки я получше тебя знаю, батюшка. Перед тем как убивать медведя, охотник старается не испугать зверя. Внезапный удар всегда страшнее.

И Баиндур приказал выкатить пушки.

— Эти пушки очень удобно применять на многолюдных улицах, не так ли, батюшка? — князь Баиндур погладил пушку по стволу, словно влюбленный, ласкающий свою возлюбленную. — Просто здорово, они косят, как хорошо наточенная коса густую траву.

Пока они занимались пушками, подоспели мелик Парсадан и Автандил со своими отрядами. Они спокойно прошли через пролом в крепостной стене.

Старый военачальник очень обрадовался, увидев тер-Аветика живым и невредимым. Священник приходился ему зятем.

— Молодец, — мелик Парсадан обнял тер-Аветика, — ты не подвел меня перед Беком и преосвященным Нерсесом.

Баиндур, не переносивший нежных сцен, тотчас же прервал его:

— Цыплят по осени считают. Рановато рассыпаться в благодарностях. Поглядим еще, чем кончится эта заварушка. Слышите крики персов? Они же обстреливают армянский квартал!

Крики сейчас звучали бешено, яростно, но ружейная пальба то раздавалась, то прекращалась. Мелик Парсадан внимательно прислушался. Уши его так привыкли ловить подобные звуки, что почти заменяли ему глаза.

Во время боя старый воин бывал так же хладнокровен и нетороплив, как в те минуты, когда поглощенно читал Нарек.

Доносились какие-то глухие раскаты, более похожие на пушечную пальбу. Мелик Парсадан стал еще внимательнее прислушиваться

— Ты ошибаешься, князь, — сказал он, — это вовсе не персы, это наши поливают их огнем.

— Наши, то есть кто?

— Мхитар спарапет с верховьев Алидзора, а Давид Бек с низовьев.

— Сам черт не отличит орудийные залпы христиан от орудийных залпов мусульман, — ворчливо заметил князь Баиндур.

— Это под силу даже человеку, — улыбаясь ответил старый вояка, — достаточно для этого постоянно жить в Сюнике и иметь уши сюнийца. Надо знать расположение и характер гор, и тогда легко догадаться, как распространяется каждый звук и как он отражается. Прислушайся хорошенько, князь, — грохот раздается с наружной стороны крепости, но нам кажется, будто изнутри.

— Так значит, Давид Бек и Мхитар спарапет атаковали, не предупредив нас?

166

Назар, или Храбрый Назар — трусливый герой популярной армянской народной сказки. (Прим. пер).

167

«Пока Шушан наряжалась, служба в церкви кончилась» — армянская пословица (перевод Э. Г. Туманян). Шушан — женское имя. — прим. Гриня