Давид Бек

— Ты здесь одни, отец Хорен? — спросил он.

— Да, князь, — отвечал Хорен. А прибывший был молодой князь Степанос Шаумян.

— Хозяйка еще не вернулась?

— Я жду ее с минуты на минуту, — ответил отец Хорен, в его голосе послышалось глубокое волнение. — Думаю, она не долго задержится, где бы ни была, скоро вернется…

— Но у меня нет времени, долго ждать я не смогу, — ответил князь Степанос. — Скажи одно — ты в ней уверен, она сможет выполнить задуманное?..

— Уверен.

— Служанка не подведет ее?

— Исключается.

— Почему ты так думаешь?

— Служанка — армянка, насильно обращенная в мусульманство. Она очень дружит с Сарой и вряд ли ее обманет. Гарем принес ей много страданий, если даже не ради общего дела, то хотя бы из мести она готова помочь Саре. Сейчас я расскажу, как обстоит дело. Только, пожалуйста, присядь на несколько минут.

Князь Степанос хоть и торопился, но не отказался послушать подробности того дела, ради которого он сейчас так спешил.

Отец Хорев рассказал о болезни одной из любимых ханских жен, об изобретательности Паришан, благодаря которой пришлось вызвать Сару в гарем в качестве врача. Описал, как служанка пришла за Сарой и провела ее в ханский дворец.

— Ты был здесь, когда приходила Паришан? — прервал его князь Степанос.

— Да, я и составил план, распределил роли Сары и Паришан.

— А как они должны действовать?

— Паришан выполнит то, что мы задумали… А Сара доставит мне ключи от оружейного склада.

— Они знают наши условия?

— Да. Все будет сделано тогда, когда из крепости пустят ракету.

— Прекрасно, — заметил князь Степанос, и его мужественнее лицо просияло. — А нам удалось обо всем известить Бека, — сказал он, вставая.

— Как? — с удивлением спросил отец Хорен.

— Тер-Аветик написал ему записку.

— Записку? А кто ее доставил?

— Один юноша.

— Как насчет подкопа, уже готов?

— Готов. Его копали больше пятидесяти человек.

Князь накинул плащ и вышел во двор.

— Мы больше не увидимся? — спросил отец Хорен уже во дворе.

— Это ни к чему, — ответил князь Степанос. — Каждый уже знает, что ему делать. Я сейчас пойду к тер-Аветику, передам новости, а ты дождись Сары.

— Где сейчас тер-Аветик?

— У юзбаши Саркиса. Готовит людей.

Юзбаши Саркис был предводителем проживающих в крепости армян.

Прежде чем выйти из подвала, князь Степанос снова сказал:

— Учти, спасти здешних армян от резни и выполнить свою задачу мы сможем, только когда завладеем запасами оружия. Сигналом к нападению на склады послужит пожар.

— Тем временем я открою перед войсками крепостные ворота…

— Ты знаком с расположением крепости?

— Мне в этом поможет Сара, она все отлично знает.

— Значит, осталось одно — уточнить время вашего выступления.

— Все зависит от Сары. Мы отправимся, как только она придет, и через кого-нибудь известим вас. Вы ведь будете у юзбаши Саркиса?

— Совершенно верно. Спокойной ночи.

Отец Хорен проводил его до калитки и запер ее.

«Как видно, этой ночью мне суждено исполнять обязанности привратника, — произнес он про себя, — словно провидение предусмотрело для меня эту роль…»

В самом деле, и в Татевском монастыре отец Хорен исправлял должность ключаря и ризничего.

Он вернулся в подвал и с довольным видом стал расхаживать по комнате.

«До сего дня я днем и ночью отпирал ворота храма в монастыре, братия входила туда и принималась молиться. Этой же ночью я отопру ворота ханской крепости, и мои товарищи войдут в нее, чтобы расправиться с врагом».

— Вот тебе ключи, — вдруг раздалось за его спиной.

Отец Хорен обернулся и увидел Сару. Его радость сменилась удивлением:

— Как ты попала сюда? Ведь ворота на запоре.

— По крыше, — ответила Сара, задыхаясь, видно, ей нелегко дался этот путь. — Сначала забежала к соседям проведать сына. Бедняжка, как спокойно он спал! И невдомек ему, что его ожидает через несколько минут. Я не стала будить ребенка. Не теряя времени, поспешила сюда, чтобы не заставлять тебя ждать.

Лицо се светилось от радостного возбуждения и быстрой ходьбы. Она протянула отцу Хорену ключи и с нежностью произнесла:

— Бери, вот то, что ты хотел!

— Чем мне отблагодарить тебя, Сара?

— Тем, что позволишь сказать: «Обними меня, Хорен!» Иметь право произнести эти слова — великая награда. После того, что было, я потеряла это право… А теперь вновь удостой меня своей любви…

Глаза Сары увлажнились. Это признание заставило монаха позабыть все… Он обнял прекрасную женщину и стал горячо целовать.

— Я все забыл, Сара, забыл, сколько горя и страданий ты причинила мне своей изменой… Никакое покаяние не смогло бы столь полно искупить твою вину, никакой бальзам не смог бы излечить рану моего сердца. А этой ночью ты совершила чудо. Ты доказала, что достойна моей любви, и я буду тебе глубоко предан!

Женщина ничего не ответила. Большая радость, как и горе, оказывают одинаковое действие — они связывают человеку уста. Достаточно было ей оказаться в объятиях любимого, чтобы вновь почувствовать себя счастливой.

— Теперь поговорим о деле, — сказал отец Хорен, — от каких дверей эти ключи?

— Вот этот — от ворот, что ведут к четырехугольному дворику с чинарами по углам. Оттуда узкая дверца ведет к оружейному складу, а более широкая — к просторному двору, где находится диван хана.

— А я нe заблужусь в этом лабиринте?

— Я пойду с тобой. Все входы и выходы мне знакомы, я не пущу тебя одного.

Вместо ответа молодой человек вновь обнял свою героиню и прижал к груди:

— Никогда еще ты не казалась такой желанной, как сейчас, этой ночью, любимая! — воскликнул он с чувством. — А теперь пора, время не терпит.

— Я мигом, — ответила женщина, высвобождаясь из его объятий. — Только переоденусь.

Она ушла в свою комнату и через несколько минут вернулась в мужской одежде.

— Платье должно соответствовать делу, не так ли, дорогой? — улыбнулась Сара.

— Подожди, — сказал монах, останавливая ее, — забыл спросить, как удалось тебе раздобыть ключи?

— О, это длинная история, лучше не спрашивай.

— Почему?

— Боюсь, Паришан узнает, что я рассказала тебе и обидится.

— Ага, тут кроется какая-то тайна! Но ты же знаешь, что мы, священнослужители, имеем право знать все людские тайны, — с улыбкой сказал отец Хорен. — Паришан не рассердится, расскажи, милая Сара!

— Она выкрала их у главного привратника, — сказала Сара, немного поколебавшись.

— Как же ей это удалось?

— В том-то и заключается ее тайна. Вот послушай. Старый привратник из тех мужчин, про которых говорят: седина в бороду, бес в ребро. У него прямо-таки болезненное пристрастие к гаремным служанкам, которые по целым дням снуют взад-вперед перед его глазами, когда отперев утром ворота он во всем величии усаживается у главных ворот. Он влюблен в Паришан — самую смазливую из них. Не раз покупал он воображаемой возлюбленной дорогие подарки, приносил ей разные сладости, а та охотно принимала все это и только посмеивалась над глупыми выходками старика. Узнав, что нам требуются ключи от оружейного склада, она на минуту задумалась и сказала: «Это нетрудно, я их заполучу сегодня же ночью». Обычно избегавшая навязчивого ухажера, Паришан теперь первая подошла к нему. «Как поживаешь, Аскар-ами?[158] (Все служанки так обращаются к нему). Давненько ты мне ничего не покупал».

Эти слова свели старика с ума: впервые Паришан так ласково обращалась с ним.

«Пусть душа Аскара-ами умрет за тебя, — ответил старик, — ты только будь ласкова со мной, и я подарю тебе все, что имею»,

«Если так, то я никогда больше не стану браниться и буду очень ласкова, Аскар-ами», — Паришан соблазнительно улыбнулась и погладила его по плечу.

Обычно Паришан отвечала на ухаживания старика руганью и шлепками по голове, и все же Аскар-ами всегда таял, когда нежная ручка любимой женщины касалась его головы. Неожиданная ласка показалась ему просто восхитительной, и он, доверившись ей, пригласил Паришан в свою комнату.

158

Ами — дядя (турецк). Прим пер.