Давид Бек

— Как ты смог в таком состоянии добраться сюда? Знаешь, сколько ты прошел?

— Знаю… Больше мили… Я бы полз до последнего издыхания…

— Теперь скажешь, кто ты?

— Военачальник Бали, сын мелика Парсадана…[189]

— Я слышал о тебе. Здесь тебя нельзя оставлять. Куда тебя отвести?

— В деревню Алидзор, в дом моего отца…

Незнакомец задумался. Доставить юношу так далеко, в дом его отца, он не мог, потому что спешил в другое место по очень важному делу, но бросить раненого без помощи тоже нельзя было. Словно поняв его, юноша сказал:

— В этих лесах, кустарниках обязательно должны быть наши воины… После горестного окончания битвы оставшиеся в живых разбрелись по горам… У меня нет сил кричать и звать на помощь… Ты только крикни «Бек» — это наш пароль на эту ночь — они вырастут как из-под земли…

Незнакомец оставил на время раненого, поднялся на скалу и оттуда громко и протяжно несколько раз прокричал пароль. Из-за деревьев вышли двое.

— Отведите вашего военачальника туда, куда он скажет, — сказал он, показав на раненого.

Они подошли и обняли Бали.

— Я так и не узнал, кто ты, — заметил раненый, — чтобы сохранить в своем сердце чувство благодарности к тебе на всю жизнь.

— У меня нет имени, — ответил незнакомец, — меня зовут именем, говорящим о том, кто я на самом деле — дервиш.

И он ушел по направлению к Арцванику.

Военные действия начались рано утром близ села Егвард, на поле лилий. Главная хитрость мелика Франгюла заключалась в том, что он значительно приуменьшил перед князем Торосом силы врага. Он даже скрыл, что Агаси-хан (младший брат Фатали), со своими людьми должен подойти на помощь. Тем не менее армянские войска проявляли невероятную храбрость, хоть противник численно и превосходил вдесятеро.

Дервиш подоспел в разгар сражения и вовремя сообщил об измене мелика Франгюла, но князь Торос не поверил ему и сказал:

— Если он даже изменит нам, я все равно ничего не потеряю, в крайнем случае, он перейдет со своими двумя тысячами на сторону врага

Успех вскружил князю голову. Ничто уже не страшило Тороса, все было ему нипочем, когда он видел, как сотни, тысячи магометан валятся на землю под ударами армян.

Агаси-хан умер от раны. Его войско, состоявшее из восьми тысяч человек[190], большей частью полегло. Немало было убитых и у Фатали-хана, и мусульмане стали постепенно отступать.

Мелик Франгюл со своими двумя тысячами тоже сражался против магометан. Он занял отдельные позиции, довольно прочные, откуда совершал нападения. Его люди находились далеко от армянских войск, и никто не замечал, что воины Франгюла стреляют холостыми зарядами.

К вечеру, перед заходом солнца, наголову разбитые персы обратились в бегство. Армяне начали преследовать их. Увлекшись, они не заметили, как оставили удобные позиции, которые занимали в начале боя. Они спустились с высоты на узкое поле, сжатое с обеих сторон горами. В эту минуту изменник и осуществил свой подлый замысел. Когда армяне преследовали персов, в спину им ударил мелик Франгюл. Отступающие персы сразу же повернули назад, и с обеих сторон взяли армян в клеши. Началась безжалостная бойня. Само место способствовало быстрой расправе, потому что, как мы сказали, это было узкое поле, зажатое с обеих сторон горами, а спереди и сзади был враг. Армяне оказались между двух огней. С одной стороны — персы, с другой — мелик Франгюл…

Резня продолжалась пока ночная тьма не опустилась на поле боя.

Сам Фатали-хан тоже был ранен, его брат убит. Был убит также один из командующих армянскими войсками и князь Торос. В бою он был весь изранен, но все продолжал сражаться и пал геройской смертью.

Другой армянский военачальник Бали, сын мелика Парсадана, получил ранение в шею (мы уже видели его). Князь Степанос Шаумян попал в плен. Пуля угодила в лошадь под ним, та, падая, придавила князя, и в эту минуту подоспели персы… Из всех военачальников избежал ужасного конца только мелик Нубар, с тысячью четырьмястами своих воинов…[191]

XXXV

Мелик Франгюл на руках вынес Фатали-хана с поля боя и донес его до летнего дома в Арцванике. Лекари обследовали рану и сказали, что ничего опасного нет. Только тогда мелик Франгюл успокоился и, вытирая слезы и благословляя бога, удалился от одра больного.

Два дня он не был дома и теперь спешил, чтобы отпраздновать со своими близкими бесчестную победу. Черный мул, двое шатиров, рассыльный Амбарцум поджидали его у дверей ханской дачи. Он вышел, сел на мула и направился к своему замку, который находился недалеко.

Уже стояла глубокая ночь, луна то заходила за тучи, еще больше сгущая темноту, то появлялась, заливая бледным светом темные вершины гор и холмов. Ущелья всегда оставались во тьме, сюда не заглядывало даже дневное светило.

Счастливый, добившийся своей заветной цели, мелик Франгюл погонял мула. Спереди и сзади шли двое шатиров, а рядом шагал рассыльный Амбарцум. Дорога вела вниз и была ухабистой и каменистой. Мул, хоть и привыкший к таким дорогам, ступал с трудом. Иногда верный мул прядал длинными ушами и храпя отступал. Что чуяло животное — было неизвестно. Если бы он, подобно Валаамовой ослице[192], заговорил на человеческом языке, может, и сказал бы что-нибудь. Но рассыльный пояснил храп мула тем, что его пугала пролетавшая птица или промелькнувший заяц.

— Верно, — сказал мелик, — я тоже слышал в кустах какой-то шорох.

Так или иначе, но шли они медленно, и это заставило мелика разговориться с рассыльным. Когда люди в хорошем настроении, они не гнушаются беседовать с людьми, стоящими ниже их, делиться с ними своими тайпами. Тем более что Амбарцум был с меликом довольно близок. Разговор зашел о прошедшем сражении.

— До сих пор не могу понять, куда делся труп Тороса, сколько ни искали, не нашли. Я собирался четвертовать его.

— Так оно и вышло, мелик, нс сомневайся, — ответил соглядатай с какой-то дьявольской ухмылкой. — Я своими глазами видел — все его тело было в ранах. Говоря по правде, человек этот точно из железа, после стольких ран все еще храбро сражался. Если бы пуля не попала ему в голову, он бы и не упал.

— Но тело, с телом что сталось?

— Когда Торос пал, телохранители сразу унесли труп, ответил рассыльный.

— Куда?

— Что разберешь в такой суматохе?

Мелик был сильно раздосадован тем, что ему не удалось варварски разделаться с трупом врага.

— А Степанос Шаумян? Ты видел, он исчез, сгинул, как черт?.. — сказал мелик, сожалея об этой крупной потере.

— Да, да, как черт, — повторил рассыльный с неменьшим сожалением.

Мул снова прервал их беседу. Во время ночных путешествий животные бывают осторожнее, чем люди. Всхрапнув сильнее, он отпрянул назад и чуть не сбросил мелика.

— Что делается со скотиной? — спросил Франгюл, потянув его за узду.

— Я слышу шорох из-за деревьев, — проговорил один из шатиров.

В эту минуту отвратительным голосом закричала в лесу сова и хрустнула ветка, видно, этот бессонный страж лесов перелетел с дерева на дерево.

— Это сова, — сказал рассыльный и продолжил: — Ты был очень занят и не заметил, что после гибели Тороса Шаумян со своими людьми все еще продолжал защищаться. Я видел, как под ним пала лошадь, увлекая его за собой. В эту минуту подоспели наши и взяли его в плен. Его телохранители Джумшуд и Агаси долго дрались, чтобы отбить его, но им не удалось.

— Все это я знаю — его вместе с другими армянскими пленными отвели в дом хана и взяли под арест. Но куда он девался после этого?

— Что ж тут непонятного — или ему самому удалось бежать, или его выкрали.

— Последнее более вероятно… и я кое-кого подозреваю… да, это наверняка их дело… Они, видно, подкупили сторожей. Турок-сторож ради медяка готов на все… А в замке люди были заняты раной хана. Если бы даже убежала половина пленных, в такой суматохе никто бы ничего не заметил[193]… Дай бог, чтоб хан выздоровел, тогда я непременно накажу мерзавца, лишившего нас такой жирной добычи.

189

«Среди павших был сын мелика Парсадана, военачальник Бали. Наполовину перерезав ему шею, его отпустили где-то около Хотанана. Когда он немного пришел в себя, схватился руками за голову, придерживая ее на туловище, вошел в дикие заросли и скрылся там до наступления полной темноты, а ночью пустился в путь и через три дня добрался до Алидзора». «История Давида Бека»[198].

190

Историки упоминают число восемьдесят тысяч, что представляется явным преувеличением. (Прим. автора).

191

«Но мелик Франгюл из Ерицванка (Арцваник), который в Баргюшате называется также Кармирванк, написал Торосу так… (Письмо мы пропускаем). Но все это он писал с подлой коварной целью, дабы поймать его в западню и показать себя преданным султану (Фатали-хану). И все пропало для него зря — и то, что он изменил, стал врагом бога и народа, и его коварство…

А Торос поверил его словам по наивности и вместе со всем своим войском вошел в Егвард, который был на границе Баргюшата, и расположился там. И пришел к нему Франгюл с двумя тысячами человек, стал в одной стороне от Тороса.

Добрался туда и Батали султан (Фатали-хан) и его брат Агаси с огромным войском, большим, чем у Тороса вдвое и втрое, до восьмидесяти тысяч человек. И когда стали драться друг с другом войска Тороса и султана, войско султана обратилось в бегство, и эти их преследовали.

И пока они погоняли их впереди себя, нечестивый Франгюл послал человека к султану и сказал; „Что вы делаете, зачем убегаете? Вернитесь, потому что я с вами, вы спереди, а я сзади, мы сокрушим их“. И так и сделали и сжали войско Тороса спереди и сзади и стали избивать и убили Тороса, только тысяча четыреста человек спаслись и добрались до Чавндура, а все остальные пали там…

Вот такое ужасное беззаконие сотворил Франгюл. И не только это, но, чтобы угодить хану и показать свою верность, предал также свою веру…»

«История Давида Бека».

192

Имеется в виду следующая библейская притча: «И увидела ослица ангела господня, стоящего на дороге с обнаженным мечом в руке, и своротила ослица с дороги, и пошла на поле; а Валаам стал бить ослицу, чтобы возвратить ее на дорогу. И стал ангел господень на узкой дороге, между виноградниками, где с одной стороны стена и с другой стороны стена. Ослица, увидев ангела господня, прижалась к стене и прижала ногу Валаамову к стене; и он опять стал бить ее. Ангел господень опять перешел и стал в тесном месте, где некуда было своротить, ни направо, ни налево. Ослица, увидев ангела господня, легла под Валаамом. И воспылал гнев Валаама и стал он бить ослицу палкою. И отверз господь уста ослицы, и она сказала Валааму: что я тебе сделала, что ты бьешь меня вот уже третий раз… И открыл господь глаза Валааму, и увидел он ангела господня, стоящего на дороге с обнаженным мечом в руке…» (Ветхий завет, Числа, 22, 20–32).

193

«И, поймав живыми, некоторых из них (армянских пленных) с большим трудом привели в Баргюшат. С ними был и Степанос Шаумян. И Давид Бек скорбел по Степаносу и стольким зря погибшим воинам. А когда Степаноса привели в Баргюшат, встретил он там у хана доброго турка, который, пожалев, устроил ему побег. Весть о его освобождении дошла до Давида, он утешился».

«История Давида Бека»