Безликая королева

Сдерживая дрожь, женщина опустилась на пол. Как же она жалела о своей глупости и неосмотрительности. Как она позволила себя так просто схватить? Как допустила, чтобы ее лишили свободы? Мисора обхватила себя руками, чувствуя, что теперь знобит лишь сильнее. Она никого не будет звать, быть может, это продлит ей жизнь.

Сама того не заметив, Мисора вскоре задремала и резко проснулась, услышав скрип замка. В следующее мгновение дверь распахнулась, запустив в помещение небольшую полосу света. В проеме показался высокий худой человек, который сразу же заметил лисицу, сидящую у порога. Женщина хорошо различала его черты в полумраке: осунувшееся угловатое лицо, нелепо подстриженные темные волосы, грубо выпирающий кадык. Незнакомец смотрел на нее задумчиво и высокомерно, однако женщине так могло лишь показаться, ведь, сидя на полу, она была во много раз ниже его.

– А… ты проснулась, – нарушил он тишину после нескольких мгновений загадочного молчания. – Это хорошо, давно пора. Его величество наконец сможет удовлетворить любопытство. – Мужчина приблизился, и Мисора едва не зашипела на него. Она вовремя опомнилась и подавила рефлекс. Голос незнакомца был высоким и холодным, даже резал слух. Мужчина наклонился и подал ей руку. От него странно пахло. Редкий запах, ни с чем не сравнимый, принадлежащий магам.

– Давай, поднимайся. На полу легко застудиться.

Женщина протянула ладонь и вздрогнула от прикосновения. Ледяное, как и тон незнакомца. Мужчина помог ей подняться, и Мисора сильнее напряглась. В полумраке глаза ее светились янтарным огнем. Незнакомец заметил это и некоторое время всматривался, после чего хмыкнул и полез в кожаный мешочек, висящий на поясе.

– Любопытный у тебя взгляд.

Мисора внимательно следила за его движениями. Через мгновение мужчина достал небольшую черную веревку и жестом приказал девушке вытянуть руки.

– Веларов и рабов принято держать в заключении, сама понимаешь. К тому же ты, вроде как, опасна. Конечно, веревка не удержит, если решишь убить, но из замка тебе не выбраться, так что не делай глупостей.

Мисора молча подчинилась, и мужчина начал связывать ее запястья. Он делал это аккуратно, но с завидным усердием, как будто творил искусство.

– Вот так, хорошо. Ты умеешь говорить?

– Разумеется, – впервые отозвалась женщина. Незнакомец чуть повел бровями.

– Неужели? Я уж было подумал, что немая, а, выходит, просто плохо воспитанная. Идем, может, король согласится взглянуть на тебя сейчас.

Мужчина взялся за край веревки и повел Мисору за дверь. Лисица повиновалась. Они вышли в плохо освещенный коридор и некоторое время шествовали в тишине. Как только подошли к лестнице, Мисора тихо начала напевать: «На поле брани растерзано тело. Тело воина в качестве дани». Незнакомец бросил на нее заинтересованный взгляд, но не сбавил шагу.

– Какой древний гимн. Знаешь, в какие времена его пели?

– Во времена, когда небо было черным от пепла, а земля багровой от крови, когда на материке правил Шаах.

– Да, довольно давно.

– А вы кто? – решив потешить собственное любопытство, спросила Мисора.

– Придворный лекарь. Я следил за твоим состоянием.

– И давно?

– Два дня минуло.

– Ведри?[25] Зачем вам все это?

– Я следую приказам короля и ты тоже… Все лишь следуют его приказам.

– Разве все?

– Кто нет, тот мертв или страдает. Умным хватает здравого смысла подчиняться.

Мисора некогда пыталась представить себе дворец изнутри. Он рисовался ей просторным, роскошным, светлым. Она думала, это место сверкает золотом и драгоценными камнями, повсюду ковры и фрески, удивительные растения, фонтаны… Но в реальности все оказалось не так. Стены дворца были каменными и мрачными, потолки высокими, а окна узкими. На них висели синие с серебром шторы, а вместо картин на стенах изредка встречались рога или головы животных. Никаких ковров и фресок. Женщине показалось, что дворец отражает характер хозяина.

Периодически встречалась стража, и Мисора холодела от вида высоких широкоплечих мужчин с суровыми лицами. Они смотрели на нее словно ястребы, казалось – достаточно мелкого повода, и ее разорвут в клочья. Внезапно Мисора заметила знакомую худощавую фигуру. Она шла навстречу, облаченная в нежно-голубые шелка. «Эта девушка была с королем», – вспомнила Мисора. Лекарь вдруг притормозил и в почтении склонил голову.

– Ваше величество…

Златовласка остановилась, и Мисора встретилась с ней взглядом. В глазах юной особы читалось презрение.

«Она жена Лонгрена… совсем молодая».

– Периций… куда ты ведешь ее?

– К королю, почтеннейшая.

– Король сейчас в купальнях, он не может ее принять.

Мужчина слегка улыбнулся и снова склонил голову.

– Тогда не будете ли вы столь любезны узнать: когда и куда я должен привести девушку? Я следую приказу его величества, он хотел видеть рабыню, как только та очнется и…

– Хорошо, – оборвала его королева, – следуй за мной. Я узнаю, а ты обождешь в коридоре.

– Благодарю вас.

Мисора поймала на себе холодный взгляд. Женщина в голубых шелках быстро зашагала по коридору, и мужчина последовал за ней. Они повернули в другую сторону и очень скоро очутились в западном крыле дворца. Мисора старалась не отставать. Она все время осматривалась, но коридоров и различных ходов здесь было так много, что вскоре женщина забыла, откуда они пришли и сколько раз свернули. Они снова спустились по лестнице и прошли около тридцати шагов, прежде чем златовласка велела остановиться и ждать ее здесь. Тот, кого она ранее назвала Перицием, притормозил, и Мисора с ним едва не столкнулась. Женщина проследила за тем, как Наоми стучится, а затем скрывается за широкой дубовой дверью. Она прислушалась, но бурлящий шум мешал различать другие звуки за стеной.

Переступив порог купальни, Наоми сразу же почувствовала жар. В стенах замка она часто мерзла, но сейчас сердце напряженно стучало, гоняя по телу кровь. Она чувствовала себя неуютно с тех самых пор, как впервые оказалась в этом месте, как осознала, что вынуждена стать женой сурового и жестокого человека.

Ревердас никогда не заключал политических браков, но с тех пор как умер последний Дефоу, ситуация изменилась. Принцесса получила неожиданное предложение и не имела права отказаться. Поначалу это ввергло ее в шок. Не было сомнений, что однажды она послужит для Эндагона разменной монетой, однако Наоми рассчитывала на менее ужасающий брак. Одна лишь мысль о том, чтобы пересечь границу Ревердаса, вызывала ночные кошмары. Приказ отца не оспорить, его утешительные слова постепенно вернули надежду – с новым королем грянут перемены.

Но перемены не пришли. Наоми никогда не мечтала жить в стране, где столь часто проливают кровь, и, в отличие от своего благоверного, не получала удовольствия от неоправданно жестоких зрелищ. Она была слишком чужой в этих краях. Пыталась, но не могла принять культуру, не могла стать той, кем ее хотел видеть муж. Однако девушке хватало ума не показывать страха и отвращения в его присутствии. Пару раз испытав на себе гнев мужа, она больше всего на свете боялась вновь спровоцировать Лонгрена. Как поступил бы он, узнав, что королева дрожит от вида крови? Наверняка заставил бы ее смотреть, пока та не сошла бы с ума от ужаса.

Король отмокал в небольшом круглом бассейне. От горячей воды исходил пар, наполняя просторную комнату. Первое, что увидела Наоми, – широкие мужские плечи и спину. Лонгрен расслабленно потягивал красное вино, периодически покручивая бокал в руке. Иногда девушка воображала, что он пьет кровь своих жертв, но всячески гнала отвратительные мысли прочь. При виде этого человека все внутри нее начинало дрожать, но Наоми убеждала себя, что причина тому вовсе не страх, а сильная любовь. Она и сама до конца не верила, что может испытывать такое чувство к Лонгрену, однако пыталась его пробудить, ибо знала одно: если она не полюбит мужа, то непременно погибнет страшной смертью.

25

Ведри – маги земли, ответвление клана умаров.