Водопад одержимости

— То есть папа хотел, чтобы я вышла замуж за Колина, и поэтому давил на тебя, чтобы это произошло.

— И винил, когда это не произошло.

Я покачала головой. — Это какой-то бред. Ты понимаешь? У отца был роман, в результате которого появился ребенок, о существовании которого я не знала еще пять минут назад. И теперь ты думаешь, что это он преследует меня — но по каким причинам?

— Потому что он ненавидит твоего отца.

— Отца уже нет. С чего бы ему преследовать меня? Он просто решил перенести свою ненависть на ближайших родственников? Как дрянное наследство?

— Да, — сказала она, как будто это было самой очевидной вещью в мире.

— Ладно, хорошо. Может, ты что-то и понимаешь. Но ты говорила с полицией. Почему ты не рассказала им раньше? — Как только вопрос слетел с моих губ, я уже знала ответ. Потому что никто не знал. А теперь узнают. — Твои друзья не знают, не так ли?

— Конечно, нет. — Казалось, она была шокирована самой мыслью. — Как я могла рассказать кому-то о таком? Что бы с нами стало?

Это вызвало бы скандал, и кто знает, какой ущерб был бы нанесен карьере отца. Не говоря уже о том, что их безупречная репутация в городе никогда бы не восстановилась.

Но какой ужасный секрет они хранили. И ради чего? Имиджа?

Это было так печально, что я даже не могла на нее сердиться. Какая ужасная жизнь.

Я сама попробовала такую жизнь на вкус. Мне было так стыдно возвращаться домой, когда я думала, что предназначена для чего-то большего. И что же это было? Просто тщеславие. Желание выглядеть успешной в глазах других людей.

Яблоко упало не так далеко от яблони, как мне хотелось бы думать.

Но, по крайней мере, теперь я это понимала.

— Я хотела, чтобы ты услышала это от меня, — сказала она. — Не знаю, насколько это будет кому-то интересно, ведь прошло столько времени, но это может вызвать сплетни. Возможно, не здесь, но уж в Пайнкресте точно.

Я придвинулась ближе к маме и взяла ее за руки. — Мне так жаль, что тебе приходится переживать это снова. Это должно быть больно.

Она слегка фыркнула и расправила плечи. — Со мной все будет в порядке. Я молчала так долго.

— Конечно, ты справишься. Но ты же знаешь, что не обязательно быть стоиком. Это нормально — признать, что тебе больно.

— Ну, теперь я это признала. — Она высвободила руки из моей хватки и разгладила блузку. — Мне следовало сразу же обратиться в полицию, но я не хотела делать это достоянием общественности. Я признаю это и прошу прощения. Я знаю, что совершала ошибки, но я люблю тебя. Я действительно хочу для тебя самого лучшего.

— Я знаю, что хочешь.

— Я должна идти. — Вот так просто она превратилась в уравновешенную, деловую женщину, которую я так хорошо знала. — У меня есть дела на сегодня, и я уверена, что у тебя тоже.

Я не стала с ней спорить. Ей нужно было время, чтобы набраться смелости для разговора с полицией. Независимо от того, верна ее теория или нет, я оценила то, что она наконец рассказала мне правду. С тем, что она скрывала это от меня всю жизнь, я разберусь позже.

Иногда матери бывают сложными.

— Да, у меня планы с подругой. — Это напомнило мне, что я должна ей позвонить. — В любом случае, спасибо, что приехала и рассказала мне правду. Я знаю, это было нелегко.

Ее эмоции исчезли, спрятавшись за маской сдержанной жены политика. — Не за что. Скоро увидимся.

Я проводила ее, и она быстро обняла меня, прежде чем уйти. Макс смотрел ей вслед, виляя хвостом.

— Макс, я даже не знаю, что делать с тем, что только что произошло. — Я закрыла дверь и заперла ее. — У меня есть брат. Как ты думаешь, он — преследователь?

Макс продолжал вилять хвостом.

— Я выгуляю тебя через несколько минут. Мне нужно посидеть немного.

Я подошла к дивану и опустилась на подушки. Макс запрыгнул рядом со мной. Я рассеянно погладила его, откинув голову назад, пытаясь прийти в себя от испытанного шока.

Моя мама взорвала бомбу, и я понятия не имела, что со всем этим делать.

ГЛАВА 34

Джосайя

Тридцать минут езды до Пайнкреста дали моей ярости время остыть, затвердеть, как острие клинка. Это было хорошо. Злость не помогала ничего решить. И, надо признать, могла привести к травмам или чему-то еще похуже. Я не знал, какими ресурсами располагает этот засранец Колин и на что он готов пойти.

Он убивал белок, но это не обязательно означало, что он убивает людей.

А может, и означало.

Но я не собирался останавливаться. Я не собирался ждать, пока он причинит вред Одри. Я должен был решить это дело сейчас.

Я не собирался убивать ублюдка, как бы это ни было приятно. Я видел, через что прошел Ашер Бейли, и не собирался отбывать срок из-за этого куска дерьма.

Но я собирался заставить его во всем признаться и сдаться. Даже если мне придется связать его и бросить в кузов моего грузовика.

На это я был более чем готов.

Найти, где он живет, оказалось очень просто. Информация о владении недвижимостью была общедоступной. Вопрос был в том, будет ли он в доме?

Он или кто-то, кого он нанял, был в Тиликуме, чтобы следить за Одри и оставить записку на ее машине. Я был уверен, что если это был сам Колин, то он сразу же уехал. Может быть, он задержался, чтобы посмотреть, как она найдет записку, но я в этом сомневался. У него не хватило бы духу. К тому же он должен был обеспечить себе алиби.

И если он кого-то нанял, что казалось весьма вероятным, чутье подсказывало мне, что он весь день будет дома с женой. Убедится, что его видели соседи, появится где-нибудь в городе. Сделает все для того, чтобы никто не смог связать его с преследователем, терроризирующим его бывшую подругу в соседнем Тиликуме.

Его дом оказался пафосным, как я и ожидал. В центре круговой подъездной дорожки был установлен фонтан, окруженный аккуратно подстриженной живой изгородью. Балкон второго этажа опирался на римские колонны, выстроившиеся перед парадным входом. Я почти ожидал появления дворецкого в черном костюме.

Но дворецкого не было, зато по траве гулял павлин. Чертов павлин? У кого эта редкая экзотическая птица бродит по двору?

Нереально.

Перед домом машин не было, зато имелся гараж на четыре машины с закрытыми дверями. Вполне возможно, что он был дома.

Я не стал красться по краю участка, измеряя углы камер наблюдения, как трус. Я подошел к его входной двери и постучал. Громко.

Дверь открыла женщина, одетая в майку с леопардовым принтом и мини-юбку. Ее платиновые светлые волосы никак не могли быть натуральными, ногти были длиной не меньше дюйма, и выглядела она так, будто на ней сценический макияж. Может быть, под светом прожекторов она и выглядела бы нормально, но при обычном дневном свете ее лицо выглядело так, будто его раскрасили.

— Могу я вам помочь? — спросила она. Ее глаза были немного стеклянными, а в речь была невнятной. Определенно, она была пьяна.

— Вы миссис Гривз?

— Да. — Она перенесла свой вес на одну ногу и положила руку на бедро. — Кто спрашивает?

— Ваш муж дома?

— Может быть.

— Могу я его увидеть?

— Кто вы?

— Джосайя Хейвен.

— Он вас ждет?

— Нет.

— Вы клиент? Клиенты не должны приходить сюда.

— Нет. Это личное.

— О. — Она оглядела меня с ног до головы. — Он трахал вашу жену?

— Нет.

— Вы уверены? Потому что вы не первый.

— Я думал, вы его жена.

— Так и есть. — Она пожала плечами.

Я поднял брови.

— Он развлекается, и я тоже. Мы оба возвращаемся. В любом случае, что тебе от него нужно? Ты выглядишь очень грозно.

— Я всегда так выгляжу.

— О. — Она вздохнула, как будто ей было скучно, и повернулась. — Колин!

— Он был дома весь день?

Она снова повернулась ко мне, ее голова моталась, как будто ей было трудно держать ее прямо. — Что?

— Ваш муж был дома весь день?

— Теперь ты говоришь, как коп.

— Я не коп.

Она застонала, как капризный подросток, которому только что напомнили о комендантском часе. — Я не знаю. Возможно, он выходил. Но, возможно, это было вчера.