Холли внутри шторма

— Да какая уж теперь пьеса! Надо срочно бросать все и бежать к Мэри Лу с обнимашками. Если я однажды вцеплюсь этой ведьме Камиле в волосы — то она сама виновата, только и умеет, что портить людям жизнь.

И Фанни понеслась к «Кудрявой овечке», что-то воинственно бормоча себе под нос.

Холли дрых на животе, растянувшись на стареньком диване в гостиной перед законченной картиной. Его рот был приоткрыт, а волосы почти полностью закрыли лицо.

Тэсса заглянула домой, чтобы уложить спать перебудораженного яркими впечатлениями гения, но тот и сам с этим справился.

Укрыв его пледом, она села на краешек дивана, разглядывая картину. Ничего почти не изменилось, лишь добавилась россыпь золотистых капелек, похожих на брызги шампанского. И в правом верхнем углу появился отпечаток губ — бледно-розовый легкомысленный поцелуйчик. Картина вышла эклектичной почти до безвкусия, но удержалась на самой границе, как балерина, завершившая прыжок над обрывом.

Это было уже не просто искусством, это было почти манифестом беззаботности.

Не пустотелой, детской, неумелой, когда ты еще не знаешь, какой сложной бывает жизнь.

А беззаботности поверх всех сложностей и страданий.

Холли как будто говорил всему миру: да, дерьмо случается. Что с того? Всегда ведь можно целоваться, а не грустить.

И Тэсса еще долго сидела перед этой картиной, словно загипнотизированная.

Глава 28

Колесики чемодана мягко катились по влажной земле.

Камила шагала по Нью-Ньюлину, гордо расправив плечи и держа голову прямо. Она понимала, что прямо сейчас ее ненавидят все местные жители, но что здесь нового?

Мэри Лу была всеобщей любимицей, а Камила — разлучницей, укравшей чужого жениха перед самой свадьбой.

Ну и ладно.

Плевать она на всех них хотела.

Пусть носятся со своими сплетнями — там, на вершине холма ей не будет до этого никакого дела.

Она сможет отдохнуть от человеческой глупости, суетности и злобы.

Там будет царить тишина, и только море далеко внизу, и только небо, деревья и Эрл.

Молчаливый, спокойный, привыкший заботиться о себе сам.

Наверное, она перестанет выпускать «Расследования Нью-Ньюлина», но и это не вызывало сожалений. В конечном итоге газета всегда была нужна только для того, чтобы Эрл не так скучал в своем отшельничестве.

Как будто ее саму хоть немного интересовали мелкие здешние новостишки.

В Нью-Ньюлине никогда ничего не случалось — и все случалось одновременно.

Эта деревня была как муравьиная ферма, модель всего мира в миниатюре.

Но теперь у Камилы начнется новая жизнь. Когда-то она мечтала стать инквизитором, добиться успеха, стать кем-то значимым. Но отныне искала только покоя.

Эрл ждал ее у подножья холма — серьезный, сосредоточенный, торжественный. Как будто Камила прибыла сюда не с одним чемоданом, а со свадебной процессией.

— Привет, — она подошла к нему близко-близко, заглядывая в глаза. Положила ладонь на гладко выбритую щеку — кажется, впервые она видела его без щетины.

— Привет, — тихо ответил он без улыбки. — Ты сумасшедшая, знаешь об этом?

— Я поменяла собственную ДНК, чтобы прийти сюда, — сказала Камила. — Я умоляла морское чудовище о помощи и выполняла его требования. Я позволила пиявкам пить мою кровь. И что теперь?

И тогда он поцеловал ее — осторожно и бережно, как величайшую драгоценность на земле.

Фрэнк гнал обратно в Нью-Ньюлин на кадиллаке-катафалке.

Он ужасно боялся, что Моргавр снова взбесится и закроет ему дорогу домой.

Что он тогда будет делать?

«Тэсса заберет тебя, — говорил он себе, — что бы ни случилось, она не оставит тебя одного».

Но все равно очень хотелось быстрее вернуться в замок на скале, и пусть там будет все, как прежде. Пусть Холли продолжает трепать ему нервы, а Тэсса смеяться из-за их бесконечных перепалок. Все хорошо, пока она смеется.

В те дни, когда они только познакомились, она была измученной бесконечной бессонницей и редко улыбалась.

Оглядываясь назад, Фрэнк понимал, какой длинный путь они прошли. От ни к чему не обязывающего секса, который был нужен лишь для того, чтобы сбросить напряжение и почувствовать себя живым, до нежнейшей прошлой ночи, когда они исцелили раны друг друга.

Тэсса никогда не забудет, сколько зла причинила людям. Фрэнк никогда не забудет, сколько зла причинили ему люди.

Но они смогут теперь с этим жить.

Все будет хорошо.

Нет, все будет просто прекрасно.

Инквизиторам не нужно оружие.

Они сами себе оружие.

Но Тэссу так давно не подпитывал Орден, что она уже и не знала, на что сейчас способна, а на что — нет. В любом случае, рисковать она не собиралась, поэтому следовало как можно тщательнее подготовиться к предстоящей ночи.

Итак, что же ей может понадобиться?

Нью-Ньюлин встретил Фрэнка безоблачной погодой. Учитывая, что за границами деревни свирепствовали осенние ветра, а небо было пасмурным и темным, сияющее солнце показалось ему теплым приветствием.

С возвращением, Фрэнки.

Добро пожаловать домой.

Весело насвистывая, он остановил машину возле «Кудрявой овечки». Захотелось купить Тэссе что-то вкусное и, быть может, заглянуть к невыносимой Бренде за клубникой для Холли. Вроде как тот нарисовал очередной шедевр. Что же, Фрэнк обустроит для него полноценную мастерскую, и пусть он там малюет в свое удовольствие.

По крайней мере, рисунки, которые украшали стены и потолки замка, никому еще не помешали.

В кофейне меж тем разыгрывалось очередное нью-ньюлинское представление. Войдя внутрь, Фрэнк с недоумением огляделся — кажется, здесь собралась вся деревня, и в воздухе витало волнение.

Мэри Лу, перепачканная мукой и какао, всхлипывала в надежных объятиях Фанни. Кенни выпекал кексы, время от времени бросая обеспокоенные взгляды на хозяйку кофейни. Милны перешептывались за столиком. Лагуна и Уильям сидели у окна — два чужака, которые с любопытством впитывали местные особенности.

Бренда разносила по столикам пироги, а Джон варил кофе.

Доктор Картер, Джеймс, Одри и малышня Артур с Жасмин, сумасшедшая предсказательница Кимберли Вайнон, редко появляющаяся на людях, чтобы не сказать лишнего, бездельник Эллиот… Словом, было не протолкнуться. Да что вообще происходит?

— Мне нужен торт, — неуверенно сказал Фрэнк, пробираясь к прилавку.

— О, у нас целая куча тортов, — откликнулся Кевин. — Кокосовый и ананасовый, шоколадный и клубничный, суфле и меренговый.

— Клубничный, — решил Фрэнк, озадаченно посмотрев на него.

— Понятия не имею, о чем думал Эрл! — в сердцах воскликнул Кенни, встретившись с ним взглядом. — Я бы побил его, честное слово. Но ведь он от этого и помереть может.

— Зачем тебе бить Эрла? — поразился Фрэнк.

— Наша Мэри Лу плачет.

Фрэнк покосился на нее. Почувствовав это, она торопливо спрятала лицо на груди Фанни.

Ого, да малышка что-то скрывает.

— Не надо бить Эрла, — пролепетала она, — он такой беззащитный. Это все Камила и ее интриги.

— Я тебе так скажу, — заявила Бренда, — мужик, которого так легко увести, не стоит и слезинки. С чего бы это только Камила тут злодейка? Они оба обманщики.

— Нет-нет, Эрл меня никогда не обманывал! Он сказал… сказал… что освобождает меня от данного ему слова, потому что не хочет, чтобы я зачахла так далеко от людей.

— Ну-ну, — успокаивающе проворковала Фанни, — все к лучшему, дорогая моя. Найдешь себе другого ухажера.

— Где? — приглушенно засмеялась Мэри Лу. — Можно подумать, тут есть выбор! Тебе хорошо, у тебя есть Кенни.

— Есть, — как-то неуверенно согласилась Фанни.

Кевин посмотрел на нее вопросительно, а потом поставил перед Фрэнком коробку с тортом.

Пора было выметаться отсюда, пока он не посмотрел Мэри Лу прямо в глаза и не разрушил здешнее единение.