Холли внутри шторма

— Может, что-то нужно?

— Нет-нет, я просто побуду немного здесь.

Мэри Лу наконец осознала, что так пристально разглядывать незнакомцев неприлично, опустила глаза и шепотом спросила у Холли:

— Где ты его взял?

— Подобрал по дороге сюда, — пожал он плечами. — Послушай, у меня было ужасное утро. Меня разбудили самым неподобающим образом…

— Да ну? — и она захихикала.

Весь Нью-Ньюлин уже не первый месяц весело судачил о том, что происходит в замке на скале.

Самопровозглашенная мэр и шериф деревни, падший инквизитор Тэсса Тарлтон приютила в своем доме двух чужаков. Гениального и самого модного художника столетия, прямого потомка основателя Ньюлинской художественной школы Холли Лонгли и Фрэнка… просто Фрэнка.

Что еще о нем скажешь?

Местные обитатели редко совали нос в чужие дела. Каждый, кто нашел дорогу сюда, жил себе, как умел и хотел, но личная жизнь Тэссы Тарлтон не могла оставить нью-ньюлинцев равнодушными.

Девчонка Одри даже взялась писать фанфики, и до того неприличные, что Холли читал их только под одеялом, краснея и потея.

Прохихикавшись, Мэри Лу взялась за латте, а Холли поставил ящик на пол и подвинул стул так, чтобы сесть аккурат напротив опостылевшей ему стены. Прищурив один глаз, он принялся прикидывать, как сделать ее лучше.

— Представляешь, — сказал он, — в моем холодильнике большая мертвая рыба. И она смотрит прямо на меня!

— А ты смотришь прямо на мою стену — и, смею заметить, с вожделением. Холли, ты не будешь ничего красить в моей пекарне, — откликнулась Мэри Лу.

— Красить не буду, — согласился он, — я же не маляр… Но спасти нас всех от этого уныния я просто обязан. Ах, где тебе понять. У тебя-то нет ни миссии, ни призвания!

— А у тебя не будет ни латте, ни пирога, если не уймешься!

Их перепалку прервали Милны, вошедшие в пекарню. Судя по курчавой поросли на их ушах, приближалось полнолуние.

— Доброе утро, — хором пропели они.

— Доброе, — раздалось из-под потолка, — Дебора, Билли, как я рад вас видеть!

Милны дружно запрокинули головы.

— Уильям Брекстон! — воскликнула Дебора. — Как славно, что ты все-таки принял наше приглашение посетить Нью-Ньюлин.

— Так это ваш друг? — с улыбкой спросила Мэри Лу и поставила перед Холли чашку с кофе и тарелку с пирогом. — Не будет ли ему удобнее за столиком?

— Но я не могу спуститься, — ответил толстячок, — у меня с раннего утра маковой росинки во рту не было. А когда я голоден, то все время происходит нечто подобное.

— Ах ты боже мой, — вскричала Мэри Лу, — ну ничего, сейчас мы вас мигом накормим!

Началась какая-то суета. Из кладовки извлекли стремянку, Милны, перебивая друг друга, пересказывали человеку-воздушному-шарику последние новости, Мэри Лу вопрошала, чего именно желает на завтрак ее гость.

«Все равно, милочка, совершенно без разницы», — бормотал он, смущенный излишним вниманием к себе. Наконец, девчонка вскарабкалась на стремянку, Милны подали ей туда чашку чая и омлет, и Уильям-как-его-там плавно спустился на пол.

За это время Холли, про которого все забыли, покончил со своим пирогом, открыл ящик и принялся вдумчиво колеровать краску, пытаясь добиться тончайших переходов цвета.

— Да что ты с ним будешь делать, — вдруг закричала Мэри Лу, — посмотрите только, какой упрямец!

— Ах, деточка, — добродушно отозвалась Дебора Милн, — просто оставь его в покое. Разве ты не помнишь, что Холли Лонгли прибыл в Нью-Ньюлин лишь для того, чтобы вломиться в наш дом? Мы приняли его за грабителя! А он всего-то пожелал перерисовать собственную картину.

— И она стала гораздо лучше! — заявил Холли, ничуть не взволнованный недовольством владелицы кофейни.

— Ну, — крякнул Билли, — как по мне, разница не больно-то и заметна.

Тупицы.

Вот Тэсса — Тэсса по-настоящему видела его картины.

Тэсса сразу сказала, что теперь «Томное утро после долгой пьянки» излучает горячее нетерпение. Глядя на полотно, так и хочется узнать, что же случится дальше.

По правде говоря, чтобы изменить настроение «Томного утра», хватило всего нескольких штрихов, но Милнов возмутило, что Холли несколько месяцев держал картину у себя и вернул ее точно такой же, как и прежде.

Это привело его в бешенство, и он тут же захотел выкупить все пять своих картин, которые находились в их доме. Ну или украсть, если Милны не согласятся.

И почему его драгоценные работы находятся у людей, которые даже не в состоянии их оценить?

«Перестань, — сказала Тэсса, — искусство работает и тогда, когда люди его не понимают. Это как солнечный свет или морской воздух — они хорошо влияют на здоровье, даже если ты и не знаешь об этом».

Холли разулыбался, вспомнив ее слова.

Пекарня тоже станет лучше, даже если Мэри Лу и не поймет этого.

Низко склонившись, Тэсса Тарлтон пристально вглядывалась в детский рот.

Если ты являешься мэром таком поселения, как Нью-Ньюлин, то твои обязанности частенько принимают самую причудливую форму.

— Вне всякого сомнения, это зуб, — вынесла Тэсса вердикт.

— Человеческий зуб? — строго спросила невыносимая Бренда. — Не упыриный клык?

Жасмин в ее руках крутилась, как червяк. Однажды ночью эту девочку нашли в лесу, заботливо спрятанную в теплом брюхе мертвой коровы.

И с тех пор Бренда, взявшая младенца под свое крыло, каждый день тревожилась — а не превратится ли малышка в такое же чудовище, как и то, что ее породило.

— Человеческий зуб, — повторила Тэсса твердо. — Но я ведь вам уже объясняла, что в большинстве случаев метаморфозы начинаются в подростковом возрасте…

— Да-да, — перебила ее старушка, — это понятно. Все подростки в своем роде упыри.

Юная Одри, которая сидела рядом за столом и грызла ручку, сочиняя письмо своему соседу Джеймсу, живущему через забор от нее, громко фыркнула.

— Да вы со сварливым Джоном хуже, чем сто подростков, — заметила она. — Тэсса, ты знаешь, чем мы занимались этой ночью? Прятали кальмара на террасе Джона, чтобы он сошел с ума, пытаясь понять, откуда так воняет.

— Почему бы тебе не написать об этом в «Расследования Нью-Ньюлина»? — рассердилась Бренда. — Ведь именно так следует поступать с секретами — трепаться о них направо-налево.

Она посадила Жасмин в манеж, и девочка тут же попыталась затолкать в рот обе своих руки.

— Сварливый Джон стал втрое сварливее после того, как из его сада украли свадебную арку, — вздохнула Бренда. — Он трудился над ней несколько месяцев, а потом — фьють! — и нету ее.

Первое бракосочетание в Нью-Ньюлине взбудоражило его обитателей. Каждый хотел внести свой вклад: в чате деревни шли ожесточенные споры о том, каким должен быть торт, стоит ли подавать устрицы или курятину, где и когда проводить церемонию.

Вероника Смит, которая каждую ночь приходила на могилу своего мужа, чтобы как следует наорать на него, настаивала на том, чтобы мероприятие прошло в полночь на кладбище. Так мертвые могли бы стать участниками торжества.

Мэри Лу, дружившая с местным морским духом, хотела свадьбу на берегу.

Фанни считала, что самым подходящим местом является «Кудрявая овечка», потому что там тепло и сытно. Она собиралась надеть очень красивое платье, и ей не улыбалось прятать его под пальто.

— Как шериф, — сказала Тэсса, — я прикладываю все усилия, чтобы распутать это страшное злодеяние. Каким закоронелым преступником надо быть, чтобы стибрить кособокую арку!

— Могу поклясться, что это дело рук нашего чокнутого художника.

— Холли? — удивилась Тэсса. — На кой черт ему сдалась эта арка?

— Ну, не знаю. Может, она оскорбляла его эстетический вкус. Как мое чучело, например.

Скандал с чучелом случился в конце лета. В тот злополучный день Холли явился к Бренде за свежей клубникой — он мог неделями лопать одни ягоды. Должно быть, воображал себя феей или кем-то в этом роде.

Вопль, который Холли издал при виде чучела на грядках, запросто мог составить конкуренцию вою Фанни, их баньши.