Большие Надежды

– Прости… – пришёл тихий ответ, и Артур словно очнулся.

Он смотрел на замершую у стены Мэй и впервые настолько отчётливо понимал, что никогда не выполнит приказ Канцлера. А ещё: он никогда не пожалеет об этом решении.

– Повернись немного, нужно оттереть оставшуюся кровь, – ровно проговорил Артур и плеснул водой на сухую часть тряпки. Однако стоило Флор сесть чуток ближе, он на мгновение замер, а потом тихо добавил: – Я лишь надеюсь, что тот человек действительно стоил того.

Артур замолчал, а Флор вдруг подняла на него взгляд. Она смотрела удивительно долго, прежде чем улыбнулась так нежно и искренне, что в груди стало отчаянно больно. Что же, видно, «бракованный» и правда стоил чуть больше Артура Ханта, но это ничего не меняло. В конце концов, Флор и правда никогда ни о чём не просила, это были исключительно его собственные трепыхания. Так что, досадливо дёрнув щекой, Артур вернулся к своей задаче.

Ну а когда всё было закончено, насколько это возможно в полумраке и с очень ограниченным запасом воды, он дал Флор напиться, после чего уселся с ней рядом. От стены веяло теплом, тусклый зелёный свет резал глаза, и очень хотелось зажмуриться, чтобы хоть на мгновение выпасть из этой реальности. Однако раздавшийся рядом шорох вынудил Артура настороженно встрепенуться, а в следующий момент и вовсе неловко застыть, когда на его плечо опустилась голова Флор. Повозившись, она устроилась поудобнее и вздохнула.

– Дерьмово вышло, – донеслось до Артура бормотание, и он невесело усмехнулся.

– Как ты?

– Жжётся, – поморщилась Флор и пожала плечами. – Как тогда.

Она не уточняла, что значило это загадочное «тогда», но ответ был и без того очевиден. Видимо, когда эта сумасбродка попрощалась с половиной своих лёгких. Господи, милосерднее и правда прибить. Артур вздохнул в ответ, а потом почувствовал, как по привалившемуся к нему телу то и дело пробегает мелкая дрожь. Он задержал дыхание, полагая, что ему показалось, но когда у Флор тихо клацнули зубы, резко выпрямился. От этого не ожидавшая подобного Мэй едва не упала, но Артур уже стянул с себя плащ, развернул и нервно кивнул:

– Иди сюда. Тебя трясёт.

– Это пройдёт, – она попробовала было отмахнуться, но Артур не дал.

– Закрой рот и делай, что говорю, – процедил он. Сил на споры уже просто не было.

Однако то ли из-за собственной вредности, то ли из-за неожиданно проснувшейся скромности – и это после Оранжереи! – Флор лишь подвинулась чуть ближе, делая вид, что не понимает намёк, и снова попробовала было устроить у него на плече голову, но Хант не дал. Одним неуловимым движением он накинул на неё плащ, а потом вовсе перетянул к себе на колени, постаравшись, чтобы пострадавшее лёгкое не схлопнулось от нагрузки. Обмотавшаяся вокруг Флор ткань предусмотрительно лишила её последних шансов на сопротивление, что вызвало весьма недвусмысленное сопение. Артур хмыкнул. Прижав покрепче дрожавшее тело, он принялся растирать тонкие руки и худые плечи. Не женщина, а макет скелета в полную величину. Чем их там в Городе кормят, что остаются только кожа да кости? Впрочем, все остальные, кого видел Артур даже отдалённо не походили на подобных заморышей. Ни один. Особенно церковники. Но у тех Святой Дух вообще был особенно калорийным. А значит, Флор просто такой родилась. Уникальной.

Артур снова вздохнул. В том, что её начало знобить не было ничего удивительного. Ему вообще стоило предусмотреть это прежде, чем она поняла, что происходит. Организм пытался залатать раны и теперь отчаянно сигнализировал, что ему нужна помощь. Но именно той у Ханта не было…

– Канцлер приказал меня убить? – неожиданно раздался тихий голос, и Артур скосил глаза.

Флор полулежала у него на коленях, уткнувшись носом в доспех, но по поджатым губам стало ясно, что в её голове происходит почти столь же дикая Буря, как и за этими стенами. Очевидно, она запомнила каждое брошенное в порыве бешенства слово и теперь перемалывала их одно за другим.

– Отдохни, – сухо отозвался Артур и устроился поудобнее. От стены всё сильнее веяло теплом, и внезапно до безумия захотелось уснуть. Сколько сейчас времени? Час ночи? Два? Однако Флор это, похоже, не беспокоило. Она едва ощутимо напряглась в его руках и подняла голову в попытке заглянуть Ханту в глаза.

– Он ведь приказал убить и всех остальных, верно? Каждого. А «тридцать первая»? Она… – Мэй оборвала себя, когда поймала тяжёлый взгляд. Артур посмотрел на неё открыто и прямо, отчего Флор сначала стушевалась, а потом горько усмехнулась. – Теперь понятно, почему не работал пропуск.

– Да.

Они замолчали. Флоранс машинально оглаживала серебряные бляшки на кителе у себя под щекой и о чём-то думала, Артур же откинулся на тёплую стену и прикрыл глаза. До самого сложного вопроса оставалось три… два… один…

– Сколько ещё осталось в живых?

Что же, Флоранс Мэй никогда его не разочаровывала.

– Только ты, – коротко ответил Артур и почувствовал, как она застыла в его руках. Пальцы, что до этого машинально игрались с пуговицами замерли, а потом со всей силы стиснули острые края.

– И ты хочешь…

– Да.

– Но как? – фыркнула Флор. – Запрёшь меня в подвале до скончания времён? Артур, это нелепо! Уж лучше сразу убей.

– Нет.

Его тон был сух и категоричен, но упрямству Флор это никогда не мешало.

– Артур!

– Нет.

– Но это абсурд!

– Нет.

– Послушай меня…

– Нет, это ты послушай и запомни. Я никогда не причиню тебе вреда, что бы ни случилось. Ни сейчас, ни потом. Это понятно? – Артур посмотрел ей прямо в глаза, а потом отчётливо произнёс, впервые озвучивая вслух то, что висело в воздухе последнее время. Это было опасно, но, если он хотел, чтобы Флор поверила, ему придётся довериться ей. Иначе эти условности не работали. А потому Хант продолжил: – Всё, что сейчас происходит, зрело давно, Город ждёт перемен, и ты их катализатор. Я не знаю, как это случится. Не знаю даже, что именно ты должна сделать, но, похоже, назад пути нет. Суприм тоже что-то почувствовал и намекнул…

Он замолчал, а Флор, которая в какой-то момент ошарашенно отстранилась, всё смотрела и смотрела на него, словно боялась поверить. Наконец, она сглотнула, осторожно подняла руку, однако замерла около самой щеки, так и не решившись коснуться. Хант чувствовал тепло её пальцев, но не шевелился.

– Артур…

Он прикрыл глаза и позволил себе на секунду расслабиться. Надо же, это был первый их разговор, когда Флор назвала его по имени. Причём, сразу трижды. Серьёзно, это следовало занести в свой curriculum vitae как одно из выдающихся достижений наравне с разгромом подпольной лаборатории по синтезу «Симпати» три года назад! Блестяще, Хант. Ты действительно добился успеха! Однако следующие слова Флор вынудили его сосредоточиться.

– Ты не можешь говорить это всерьёз. Я не верю!

– Почему? – Его бровь насмешливо взмыла вверх.

– Потому что ты глава службы Карателей. Потому что ты Артур Хант. Потому что ты последний человек в этом Городе, который решит свергнуть Великого Канцлера!

– И при этом единственный, кто сможет это сделать, – не без самодовольства закончил Артур, но Флоранс не оценила шутки. – Да брось, не говори, что не думала об этом.

– Зачем тебе это? – спросила она, и взгляд её был таким настороженным, словно Флор очень хотела, но боялась поверить.

«Затем, что это единственный шанс спасти тебе жизнь»,– мысленно пожал плечами Хант, но вслух произнёс:

– У меня свои причины.

И отчасти его слова были правдой. Поэтому Флор, которая наверняка уловила толику искренности, ещё раз настороженно взглянула ему в глаза, а потом резко выдохнула и наконец-то коснулась его щеки. Она провела кончиками пальцев по скуле, очертила линию челюсти и замерла на подбородке, машинально лаская большим пальцем ту самую ямочку. Мэй о чём-то напряжённо думала, прежде чем тихо спросила:

– Что ты хочешь сделать?

– Для начала, спрячу тебя, – так же едва слышно отозвался Артур, боясь спугнуть это прикосновение. Руки Флор всё ещё пахли цветами… и кровью. Тревожное сочетание, но Хант не возражал. Оно его не пугало. – У меня есть одно небольшое убежище на границе Щита. Наткнулся во время рейдов и решил, что было бы неплохо иметь нечто подобное. На всякий случай.