Большие Надежды

– Сзади на поясе есть аптечка. В ней голубой флакон из литого металлостекла. Достаньте его и откройте.

– Что?..

– Пожалуйста, Флор. Обещаю, это последнее на сегодня.

То, с каким нажимом, но при этом удивительно осторожно Хант позвал её, вырвало из груди лёгкий вздох. Это был уже второй раз, когда он использовал не полное имя и не фамилию. И от осознания этого, на первый взгляд, глупого факта, внутри Флор взметнулось разом столько эмоций, что она нервно сглотнула. Видимо, почувствовав что-то или прочитав на её лице отразившиеся там сомнения, Хант зажал рану и осторожно повернулся к ней здоровым боком.

– Давайте.

Она потянулась к нему, даже не успев осознать, что именно делает. Руки сами собой ощупали спину и спустились на пояс, вызвав новый приступ усиленного сердцебиения, стоило Флор ощутить под пальцами мышцы, изгиб позвоночника и гладкую тёплую кожу, когда она случайно зацепила край торчавшей рубашки. Аптечка нашлась не сразу и представляла собой мягкий кофр, плотно крепившийся на чём-то вроде магнитов. Отстегнув её, Флор непослушными от непонятного волнения руками раскрыла края и только с третьего раза заметила нужный флакон. Тот был длинным, тонким и с заострившимся краем, словно стилет.

– Отломите кончик и вылейте в рану. Попадите так глубоко, как только сможете, – раздался голос Ханта, и Флор от неожиданности едва не выронила из рук дурацкую склянку.

– Дьявол.

– О, меня повысили? – хохотнул Хант и пояснил, заметив растерянный взгляд. – В прошлый раз я был просто ублюдком. А ещё мерзавцем. Ну и тварью, конечно.

– Хватит, – рыкнула Флор, надломила флакон и уже хотела принюхаться к содержимому, но была остановлена стальной хваткой.

Хант держал её за руку так крепко, что мышцы тут же заныли от такой грубости.

– Даже не думайте, если не хотите распрощаться со вторым лёгким, – процедил он, и фильтр приблизившейся к лицу маски сердито застрекотал. – В рану. И не дышите что ли… А ещё лучше засуньте туда обратно то, что достали, и лейте прямиком по рукояти.

– Вы и вправду рехнулись, – прошептала она, когда ей под нос сунули перепачканный в крови нож. – Я не буду…

– Делайте.

Приказ был отдан таким тоном, что Флор дёрнулась. Поджав губы, она снова медленно ввела в сочившуюся кровью рану инструмент, а потом чуть придавила мягкие ткани.

– Теперь выливайте. Осторожно. Избегайте попадания на руки.

Хант говорил отрывисто. Так, чтобы у неё не возникло и мысли поспорить. Но когда чуть голубоватая жидкость заскользила по окровавленному металлу, от раны поднялся густой едкий пар, напоминавший по запаху подгоревшее растмясо.

– Что это, – спросила Флор. Она смотрела, как пенятся и тут же превращаются в ржавую плёнку струйки сочившейся крови. Они становились всё тоньше, пока не иссякли вовсе, а потом такой же плёнкой покрылись и края раны.

– Яд. И к вечеру я умру. Довольны?

Рука Флор отдёрнулась с такой скоростью, что часть жидкости из флакона взлетела в воздух и с лёгким дымком упала на перепачканный пол. Она испуганно уставилась на равнодушную маску и услышала, как Хант издал невнятный звук, затем ещё один и ещё… и с удивлением Флор поняла, что он смеялся.

– Гад, – процедила она и мстительно надавила на рану, вызывав в ответ мешанину глухих ругательств. Зато смех прекратился.

– Зараза, – пробормотал Хант, когда «шипучка» достигла особо чувствительных тканей.

Они замолчали, обиженно дуясь друг на друга, а потом Флор не выдержала.

– Это вам за неуместные шутки.

– Да-да, я уже понял, что сегодня кругом виноват. Но если уж мы решили пойти по тропе претензий в чащобы взаимных обвинений, то замечу – вам следует приходить на работу раньше. Я вас искал.

– Да, Бет мне сказала, – нехотя согласилась Флор.

– Бет? – в голосе Ханта послышалось удивление вперемешку с сомнением. – А, та дура.

– Она не дура.

– У меня вообще сложилось стойкое впечатление, что в свою Лабораторию Мессерер отбирала вас по степени убывания интеллекта. Я прав?

– Что?! – Флор даже на мгновение прервалась и с возмущением взглянула на Ханта, но понять шутит он или нет, разумеется, не получилось. Вместо этого он пренебрежительно бросил:

– Кроме вас, там нет ни одного достойного кандидата. Каждый тупее другого.

– Ну знаете!

– Почему вы обижаетесь? К вам это не относится.

– Это слишком нелицеприятный комплимент. – Флор покачала головой.

– Даже не пытался вас ублажить. Я просто говорю правду.

– Иногда лучше молчать.

– Вы обиделись на то, что я назвал вас умной?

– На то, что считаете тупыми других.

– Но если они такие…

– Они не такие.

– Серьёзно? Даже этот ваш… Миллер?

Хант знал, насколько коварным был этот вопрос. Флор чувствовала на себе взгляд и не сомневалась, что под своей маской он насмехался над ней и её растерянностью. И всё же… всё же… Флор устало вздохнула. Чёрт бы побрал этого Ханта!

– Ладно, – согласилась она. – Возможно. Но только он.

– Аминь. Мы хоть в чём-то сошлись.

– Только в этом.

– Снова дерзите?

Тяжёлый вздох.

– Вы невыносимы…

– Вы тоже.

Флор поджала губы, отбросила на пол опустевшую склянку и потянулась к лежавшей рядом простыне, чтобы оторвать от неё достаточно длинный кусок. Надо было как-то прикрыть непотребство у Ханта в боку.

– Так что, ничего не скажете в своё оправдание? – тем временем насмешливо поинтересовался он. – Мои поиски, ваши претензии…

Он небрежно махнул рукой, и Флор нехотя пробормотала:

– Сегодня вторая неделя. Дополнительный день для порционов.

– А.

И это было то самое короткое «а», которое включало в себя одновременно и пренебрежительность, и лёгкое недовольство, и даже обиду, что у Флор всё же нашлось оправдание. Однако, собрав в кулак оставшуюся вежливость, она ровно произнесла:

– Я хотела бы вас поблагодарить и…

– Не за что.

– …И сказать, что не надо.

Наступила пауза, во время которой Флор нервно теребила кончик самодельного бинта, а потом Хант холодно проговорил:

– Не надо что?

Он повернулся, и его маска знакомо склонилось набок, а визоры уставились прямо на Флор. Ну а она, торопливо намотав на локоть отрезанную всё теми же ножницами полосу ткани, опустила голову. Надо было бы перебинтовать Ханта, но от покрывшейся коричневой плёнкой раны исходил такой странный запах, что Флор растерялась. Направленный на неё взгляд давил, а необходимость коснуться обнажённой кожи (ведь рубашку придётся задрать!) откровенно пугала.«Господи, Флор! Он всего лишь человек. Две руки. Две ноги. Голова вот, на месте…»Однако легче от самовнушения почему-то не стало, а Хант всё ещё ждал ответа и, кажется, был опять недоволен. Так что, резко выдохнув, Флор попросила:

– Вы не могли бы… поднять рубашку. Надо забинтовать.

Какое-то время он не шевелился, прежде чем медленно, словно нехотя отлепился от шкафа и неаккуратно задрал один край, обнажая испещрённую шрамами бледную кожу. И во всей его позе было столько пренебрежения, что Флор сглотнула. Человек. Надо помнить, он лишь человек. И плевать, что она сейчас пялится на главу Карательной службы. Может, Хант вообще потом свернёт ей шею, чтобы лишний раз не болтала о том, что увидела. Впрочем, судя по всему, это случится не раньше, чем он получит ответ, потому что едва покрасневшая Флор сделала три оборота бинта, над головой раздался ещё более ледяной голос.

– Я вас не понимаю. То дерзите по любому поводу, то молчите, словно забыли, как говорить. Может быть, просветите, чего мне не стоило делать?

– Всего. В смысле, вам не надо было повышать мне ранг пая. Верните всё обратно. Такое выделение неуместно. Это не ваша обязанность.

– Моя обязанность – Город. А вы непосредственная его часть, – отчеканил Хант, и даже искажённый вокодером голос вынудил Мэй вздрогнуть.

Она замолчала, не зная, какие ещё привести аргументы. Но тут бинт закончился, Флор неловко закрепила его конец и отступила, гадая, что делать дальше. Господи, не день, а сущий кошмар! Она растерянно посмотрела на Ханта, который чуть неуклюже нагнулся и подцепил кончиками пальцев брошенный китель, а потом так же неловко накинул его на плечи. Было немного странно видеть этого человека без обычной горы доспеха и неизменного плаща. В одной рубашке наполовину красной от крови и в неизменной маске Хант выглядел… не таким уж и пугающим. Да, высокий. Да, крупный. Он действительно выделялся и шириной плеч, и длиной ног в чёрных штанах и тяжёлых ботинках, но сейчас Флор его не боялась. Даже изуродованные излучением руки выглядели не так устрашающе. Только маска и полностью закрывавший голову шлем казались теперь инородными. Странно, а раньше она и представить его без них не могла.