Большие Надежды

– Господи, Флоранс! Вы всего лишь включили мне кислород. В этом нет ничего аморального!

Она покраснела сильнее. Вот обязательно было говорить это вслух? Флор отвела взгляд, чувствуя, с какой насмешкой следит за ней Хант. Наконец, он прервал эту пытку и пошевелился, чтобы поудобнее опереться плечом на многострадальный шкаф. Тот скрипнул под навалившимся на него весом, но устоял.

– Сейчас я повернусь, а вы расстегнёте пуговицы на кителе.

– Но…

Флор удивлённо моргнула. О БОЖЕ!

– Я не справлюсь одной рукой. Так что соберитесь и сделайте эту малость. Пожалуйста, – процедил Хант сквозь зубы, и Флор ничего не оставалось, как быстро кивнуть.

Она видела, как осторожно он повернулся, упираясь спиной в торчавшие и наверняка неудобные полки, а потом услышала тихую ругань. Флор могла только догадываться, с какой болью застрявший внутри инструмент травмировал органы всякий раз, когда Хант решал вдохнуть или пошевелиться. В целом, тот неплохо держался. Угу.

Дождавшись, пока он замрёт, Флор подошла ближе и, стиснув зубы, принялась вынимать из петель уже знакомые серебристые пуговицы. Те, разумеется, не поддавались. Закусив от напряжения нижнюю губу, она сердито сопела. Серьёзно, это какое-то издевательство, шить подобные вещи! Её влажные от крови пальцы то и дело соскальзывали с гладкого металла и никак не хотели толкать его в нужные узкие прорези, руки вообще будто потеряли способность к координации. От напряжения и необходимости тянуться вверх кровь от них отлила, и они окончательно перестали слушаться. Флор тихо выругалась.

– Вы всегда ходите в такой амуниции?

– Нет, только по четвергам, или когда собираюсь к вам на встречу.

– Что? – Флор замерла и подняла на Ханта недоумённый взгляд. Наверное, он закатил глаза от её дурости, потому что медленно выдохнул.

– Разумеется, Флоранс! Я долбаный Каратель, а не сапожник. А это моя форма.

– Тогда где ваш доспех? – обиженно спросила она, чувствуя, будто её только что обвинили в постоянных ранениях Артура Ханта. Однако в ответ услышала лишь тишину и сопение. Вскинув в удивлении брови, она подняла голову и пристально посмотрела в визоры маски. – Так, где доспех?

– Утром мне было не до него, а потом некогда, – туманно ответил Хант, но Флор всё равно покраснела, и сама не поняла почему.

Они помолчали, прежде чем Флор всё же коварно заметила:

– Это вам в наказание, что не дождались меня, и всё сделали сами. Возможно, будь я в тот момент в Лаборатории, такого бы не случилось. Так что сами виноваты.

– И почему сегодня каждый стремится меня отчитать? – устало выдохнул Хант, и Флор неожиданно для себя хохотнула.

– Это всё ваша гордыня, – самодовольно протянула она и хотела добавить про самомнение, но в этот момент поддалась последняя пуговица, и полы чёрного кителя, как назвал его Хант, распахнулись.

Взору Флор предстала рубашка. Обычная. Белая там, где ещё не успела окраситься в цвет сочившейся крови. Очевидно, с длинными рукавами и, конечно же, наглухо застёгнутым воротом. Флор сама не знала, почему этот вид так её удивил. Видимо, подсознательно она ожидала, что и под своей хламидой Хант будет закутан во что-то тёмное, сверхтехнологичное и ультрапрочное. Так что открывшийся вид её невольно смутил, и она молча, проигнорировав очередное ехидное хмыканье на тему её красных ушей, помогла избавиться сначала от одного рукава кителя, который оказался тяжелее, чем она думала, из-за тянувшихся вдоль позвоночника пустых ножен, а потом осторожно вынула руку Ханта из второго. На рубашке немедленно появилось свежее пятно тёмной крови. Освободившись от слоя ткани, который служил дополнительной преградой, та бодро и весело устремилась наружу.

Флор смотрела на это несколько долгих секунд, прежде чем метнулась к одной из кроватей, стянула чистую простыню из синтезированного волокна и вернулась к Ханту. Аккуратно подняв влажный край ставшей алой рубахи, она уставилась на перепачканный бок и опять растерялась.

– Может, всё-таки, позовём хоть кого-нибудь? – жалобно поинтересовалась она, не надеясь на успех.

– Потом, – раздался у неё над головой короткий вздох. – Достаньте эту дрянь и зовите хоть Канцлера, хоть Суприма.

– У меня грязные руки, – попробовала Флор последний свой аргумент.

– Мне плевать, – пришёл тихий ответ.

Видимо, Ханту стало совсем тошно, но он держался достойно. Не дрожал, не покрывался испариной. Его тело, и тут Флор опять покраснела, вело себя так, будто ничего не случилось. Дыхание было ровным и чётким, а движения плавными.

– Здесь есть инструмент, которым можно будет сделать разрез. Дальше вам придётся наощупь, – заметил он, и Флор кивнула. Сходить с ума, так по полной.

Она наклонилась, шаря рукой по герметичным пакетам в поисках чего-то пригодного, пока не наткнулась на ножницы. Ну… лучше, чем ничего. Вздохнув, она подняла их и надорвала упаковку. Однако придумать в голове план оказалось намного проще, чем воплотить его в жизнь. Попытавшись оттереть кровь, что залила всю бледную кожу, Флор откинула перепачканную теперь простыню и уставилась на три рваные раны. Ну, и в какой ей искать?

– Их здесь несколько, – проговорила она.

– Знаю. Режьте между ними, как сочтёте нужным, – процедил Хант, и Флор замутило.

– Это будет очень больно…

– Переживу. Режьте.

– Но останется шрам, – зачем-то заметила она, всё ещё не решаясь коснуться бледной упругой кожи, по которой бежали красные ручейки.

– Вот ведь трагедия! Режьте уже!

Флор вздрогнула, но перехватила поудобнее ножницы с длинными, чуть искривлёнными на концах лезвиями. Не самый лучший инструмент, но искать что-то другое моральных сил уже не было. Так что она вновь по своей дурацкой привычке закусила губу, а потом осторожно вставила кончики в два ближайших отверстия и сжала кольца на рукоятках. Послышался влажный, чавкающий звук, но кожа поддалась легко, словно бумага. Господи… По рукам заструилась кровь, которая мешала разглядеть в ране хоть что-то.

– Дальше. Ну! – поторопил её Хант, и Флор надавила сильнее, продвигая лезвие ножниц вглубь мягких тканей. Это безумие. Чёртово безумное безумие!

– Вы больной, – пробормотала Флор, пока осторожно придерживала разрезанные края разведёнными так, чтобы открыть себе хоть какой-нибудь доступ. – Просто свихнувшийся. Почему здесь? Почему я? Почему вы вообще свалились на мою голову? Чем я так провинилась, что теперь вынуждена общаться с самым гадким, отвратительным, беспринципным, жестоким, эгоистичным, мерзким, самовлюблённым…

Она прервалась, чтобы набрать в лёгкие воздуха для продолжения, но тут наконец-то в ране что-то блеснуло, и Флор замолчала. Она уставилась на тонкую рукоять какого-то инструмента и задумалась, что делать дальше. Неожиданно над головой прозвучал довольно холодный голос Артура Ханта.

– Что же вы замолчали? Продолжайте. У вас, похоже, отлично получается работать, пока вы ругаетесь.

Она фыркнула, бросила быстрый взгляд на уставившуюся в потолок маску, а потом осторожно запустила пальцы в открытую рану. Если получится ухватить эту штуку… Как «семнадцатой» вообще удалось так изловчиться?

– И нет, не надо меня благодарить, – меланхолично заметил тем временем Хант.

– За что же опять? – раздражённо отозвалась Флор, которая никак не могла поймать торчавший кончик у рукояти.

– Я снова спас вашу жизнь.

– Вообще-то, это я вас спасла. И продолжаю спасать… прямо сейчас, – процедила Флор, наконец-то ухватила скользкий металл перепачканными в крови пальцами и осторожно вытянула его наружу. Помахав им около визоров Ханта, она победно выпрямилась.

– Ладно, – отозвался он, глядя на то, что, видимо, было небольшим ножом или скальпелем. – На этот раз мы с вами квиты.

– Ну а теперь-то можно уже кого-то позвать? – Она кивнула на разодранный бок, который агрессивно истекал кровью. – Вас надо зашить и обработать.

– Разумеется, только сначала ещё кое-что.

– Господи, что опять?! – гневно воскликнула Флор. Кровь на её руках начинала постепенно высыхать, неприятно стягивая кожу своей липкой плёнкой.