Страница 6 из 113
— Да брось ты, — обиделся Лешка. — Если так думаешь, тогда дружба врозь.
Новиков усмехнулся:
— Я пошутил. Знаю, что ты не такой. Свой парень. Хотя, наверное, когда люди офицерами становятся, то меняются. Как ты думаешь?
— Не знаю. Я не переменюсь, — сердито сказал Лешка. — Да и до штурмана мне свистеть и свистеть. Лет пять.
— Это правда, — согласился Николай. — Пароходов мало, а штурманов много. Еще палубу подраишь, пока себе место найдешь. Ладно, ты давай иди. Мне работать надо, слышишь, «дракон» уже авралит.
На палубе кто-то кричал тонким голосом:
— Колька! Колька, чертов сын, куда ты запропастился?
Новиков выскочил из кубрика и, повернувшись к выходящему за ним Лешке, сказал:
— Завтра приходи. Я в четыре часа с вахты сменяюсь. Ладно?
Дома Лешка сразу же принялся за книжечку, которую ему дал Новиков. Она была небольшая. На обложке стояло: «Ленин. Что делать?».
Отец застал Лешку за чтением.
— Что это у тебя? — спросил он, заглядывая ему через плечо. — А ну-ка, дай сюда.
— Справедливо написано. Верно все, — проговорил Иван Никандрович, возвращая Лешке книгу. — Но я не советовал бы тебе читать такие книги. Литература запрещенная. Увидит кто-нибудь — неприятностей не оберешься.
— Не увидит.
Иван Никандрович с грустью посмотрел на сына, сказал:
— Совсем мужчиной стал… Скоро в самостоятельную жизнь… — и, встретившись с Лешкиными глазами, добавил: — Ну что ж… Уговоры, наверное, не помогут. В этом возрасте вы любопытны. Но прошу, не делай глупостей. Прежде посоветуйся со мной.
— Я ничего не собираюсь делать, папа, — недовольно отмахнулся Лешка и снова углубился в чтение.
Книга читалась нелегко. Попадались незнакомые слова: «эклектизм», «бернштейнианство», «оппортунизм», но мысли, излагаемые в тексте, были ясными, и Лешка так увлекся, что просидел над брошюрой весь вечер и часть ночи. Он читал, стараясь вникнуть в смысл, возвращался назад, перечитывал снова. Он вспомнил тот день, когда встретился с Новиковым, непонятный мешок, неясные намеки матроса. Кто они, его друзья? Теперь ему кое-что понятно. Во всяком случае, не контрабандисты и не бандиты. А он-то, дурак, что подумал! Смутно Лешка догадывался и раньше. В городе ходили слухи о каких-то подпольных кружках, рабочих дружинах, якобы вооруженных до зубов и ждущих только момента… Для чего? Какого момента? Иногда кто-нибудь шепотом произносил волнующее слово «революция». Революция! Что это такое? У Лешки замирало сердце, когда он слышал это слово. В нем крылось что-то огромное, опасное и радостное.
Он с удовольствием прочел слова: «Теперь в движение втянута гигантская масса сил, к нам идут все лучшие представители молодого поколения образованных классов, везде и повсюду по всей провинции вынуждены сидеть люди, принимавшие уже или желающие принять участие в движении, люди, тяготеющие к социал-демократии»[3]…
Да ведь это о нем, Лешке Чибисове, написано! Он и есть представитель молодого поколения и желает принять участие в движении за справедливость, только не знает как.
Детские представления Алексея о том, как сделать жизнь людей лучше, совсем исчезли. Какие же это были смешные мысли! Не то, не то надо делать! Не с пистолетом идти на царя или собирать бедных и просить его о справедливости, а готовить людей, обличать царский режим. Ленин прямо писал: «Политические обличения являются поэтому уже сами по себе одним из могучих средств разложения враждебного строя, средств отвлечения от врага его случайных или временных союзников, средств посеять вражду и недоверие между постоянными участниками самодержавной власти»[4].
А для этого нужна и своя боевая газета. Это Лешка хорошо понял. Надо будет серьезно поговорить с Николаем сразу же, как они встретятся. Обязательно. Наверное, Новиков и есть одно из этих доверенных лиц, которые связаны по всем правилам строжайшей конспирации с основным ядром самых проверенных, самых надежных и опытных революционеров. Иначе и быть не может. Зачем же он давал ему тогда эту книжку?
Знакомство с Новиковым представилось ему теперь совсем в другом свете. Он как бы приобщился к чему-то очень важному, неизведанному. Новые горизонты открывались перед ним.
Когда Лешка встретился с Новиковым, тот первым делом спросил:
— Ну как, прочитал?
— Прочитал. Здорово написано, только… не все понятно.
— Надо будет тебя со своими друзьями познакомить. Они тебе расскажут, что к чему. Хочешь?
Лешка радостно кивнул головой.
3
С Тиной Подгоецкой Алексей познакомился за два месяца до экзаменов. Он зашел за отцом и как обычно сидел за столиком в приемной у Нудельмана. Других посетителей не было. Открылась дверь, и к величайшему Лешкиному удивлению в приемную вошла Тина. Он мог ждать кого угодно, только не ее. Лешка встал:
— Здравствуйте.
Девушка окинула его взглядом, смутилась и, кажется, обрадовалась.
— Здравствуйте. Вы что тут делаете?
— Я? Жду отца. А вот вы как сюда попали?
— По делам. Папа выписал из Германии фисгармонию, надо документы какие-то получить. Не можете ли вы мне помочь?
— С удовольствием. Пойдемте.
Они прошли в контору. Лешка подошел к окошечку, где сидел отец, и спросил:
— Где получают документы на груз, который идет на ваших пароходах?
— Тебе зачем?
Иван Никандрович мельком взглянул на сына, увидел рядом стоящую Тину, понимающе улыбнулся.
— В пятом окошке. Василий Васильевич там сидит. Старичок такой седенький.
Василий Васильевич любезно осведомился о том, что угодно барышне, и через несколько минут отыскал нужные документы.
— Сами будете брать или конторе поручите?
Тина пожала плечами:
— Наверное, сами.
— Тогда, пожалуйста, по этим накладным, — сказал старик и передал девушке бумаги.
Лешка с Тиной вышли на улицу.
— Спасибо за помощь. — Девушка протянула ему руку.
Лешка взял ее, пожал, но не отпустил, а смущенно спросил:
— Можно я провожу вас немного?
— Пожалуйста.
Они медленно пошли по Известковой. Молчали. Разговор не клеился. Наконец Лешка, преодолев необычную скованность, спросил:
— Скоро кончаете гимназию? Наверное, к экзаменам готовитесь?
Тина оживилась и затараторила:
— И не говорите! Приходится столько заниматься, прямо падаю от усталости. Нигде не бываю, отказываюсь от всех приглашений. Только в гимназию и сразу же домой, сажусь за книги. Так с ума можно сойти! А вы в каком классе? Впрочем, зачем я спрашиваю? Ведь я вас знаю, — лукаво улыбнулась Тина. — Вы Чибисов Алеша. Так?
— Я вас тоже знаю, — засмеялся Лешка. — Давно хотел познакомиться, но как-то не приходилось…
— Боялись?
— С чего это? А может быть, и боялся.
— Разве я такая страшная?
— Совсем нет.
— Марк Буткевич с вами учится в одном классе?
Лешка нахмурился:
— Мы в разных классах. Вы его тоже знаете?
— Знаю, но пока не знакома. Он хороший мальчик.
Лешка фыркнул:
— Хороший мальчик! По-моему, не особенно.
— Вы его не любите? Почему? Он казался мне таким славным.
— Я вам свое мнение сказал, а вы можете считать его славным.
— Но почему, почему вы его не любите? — допытывалась Тина. — Ведь нельзя отзываться плохо о человеке без причины, верно? Ну ладно, не хотите говорить, не надо. Я и так все знаю… — засмеялась девушка.
— Что именно?
— Все. Знаю, что когда вы были еще мальчишками, то дрались с Буткевичем из-за меня на «дуэли» и вы победили.
— Ах, ерунда это все, — махнул рукой Алексей. — Детство.
Ему хотелось выглядеть серьезным, взрослым, хотя в глубине души он был рад, что девушка начала этот разговор. Все-таки он тогда выступал в роли рыцаря. А Тина, напротив, казалась недовольной.
— Значит, вы думаете, что из-за меня не стоило драться? Так?
— Да нет, — смутился Алексей. — Причины-то настоящей не было. Вот если бы он вас обидел, тогда другое дело.