Сердце Гудвина

Под балконом остановилась машина с громко бухающими басами.

«Из-за тебя я сегодня попала в идиотское положение». – «Очень любопытно». – «Подробностей не дождешься, но круг сужается! Еще немного, и я до тебя доберусь». – «Ого! Мне показалось или ты со мной заигрываешь?» – «Я тебе угрожаю». – «Это одно и то же.

Глава 8

Город пах зеленью. Почувствовать это в Москве редко удавалось, но сейчас повсюду косили свежую молоденькую траву, изумрудные облака первой листвы опушили кусты и деревья, на клумбах распустились тюльпаны. Сирень еще только набирала цвет, но те участки газона, где не успели пройтись косилки, были усыпаны жизнерадостными одуванчиками. Я могла бы всю жизнь сидеть вот так на качелях с Ксюшей, есть ореховое мороженое и разглядывать прохожих. В солнечный воскресный день на улицу, казалось, вышел весь район. Люди гуляли с детьми, собаками, семьями, поодиночке, мимо то и дело пролетали ребята на скейтах, самокатах или велосипедах, многие из них были из нашей школы. К парочкам нашего возраста мы присматривались особенно внимательно, а когда кого-нибудь узнавали, с любопытством обсуждали их.

– Смотри! – Ксюша ткнула меня в бок и покосилась через плечо.

Я обернулась. К нам приближались Марго, Ника и Лена Колпакова.

– Чего им надо? – прошипела Ксюша. – Почему я должна видеть их в воскресенье?

Ответить я не успела. Девчонки поравнялись с качелями.

– Приве-е-ет! – Лена широко заулыбалась, словно безумно рада неожиданной встрече.

– А что вы тут делаете? – воскликнула Ника, разве что не кинувшись нам на шею.

– Привет, – натянув такие же притворные улыбки, отозвались мы.

– Гуляем, – сказала я. – А вы?

– Тоже гуляем, – ответила Ника.

– Мы сейчас Мартова видели, – сообщила Лена, – он у себя во дворе в футбол играет.

– Очень за него рада. – Я наблюдала за выражением лица Марго, которой улыбка давалась с большим трудом.

Маргарита была черненькая, кудрявая и голубоглазая. Она начесывала свои кудряшки наподобие афро, одевалась в стиле хип-хоперши из Бруклина, а материлась как сантехник из Жулебино. Ее мама работала в «Смешных ценах» на соседней улице и жила с их водителем в его квартире, поэтому Марго постоянно водила к себе компании, а Лу даже оставляла ночевать.

– Вы чего одни? – как бы невзначай поинтересовалась Ксюша. – Где ваши парни? Паша? Лу?

– Они не смогли, – щурясь от солнца, Ника развела руками.

Из троих она, пожалуй, самая невзрачная. Рыжеватая, бледная, почти не накрашенная, безвкусно одетая и немодная. Однако Марго приходилось мириться с ее обществом, потому что Проскурин был лучшим другом Лу.

– Жаль, – сказала Ксюша, слегка раскачивая качели, – погода классная.

Разговаривать было не о чем, но они все равно стояли перед нами.

– Есть какие-нибудь мысли по поводу того, кто взломал странички? – наконец произнесла Марго.

– Вообще нет, – ответила я, – мы сами прикидывали, но ничего не придумали.

– А твой брат не знает? – Марго пытливо посмотрела на Ксюшу. – Это ведь точно кто-то из ашек. Недоделанные, блин, хакеры.

– Не знает.

– И не догадывается? – уточнила Лена.

– Послушай, – меня начал напрягать этот допрос, – мы тоже попали, поэтому можешь быть уверена, что спрашивали его с пристрастием.

– Да, вы тоже! – Марго недобро нахмурилась. – Как раз хотела предупредить. Она медленно перевела взгляд на Ксюшу. – И не думайте к Лу лезть, ясно? Замечу что-то такое, обеим волосы повыдираю.

– Что? – от возмущения Ксюша перестала дышать.

– Можешь не волноваться, – фыркнула я, – нас бэушные экземпляры не интересуют.

– Меня интересуют! – Ксюшина улыбка напоминала оскал. – Пока ты не сказала, я об этом и не думала. Но теперь как вызов получила.

Марго резко шагнула вперед.

– Я предупредила и не шучу.

Ксюша спрыгнула с качелей ей навстречу. Пришлось последовать за ней и, подхватив под локоть, увести в сторону, прежде чем произошло столкновение.

– Пока, – крикнула нам вслед Ника.

– Угрожать она мне еще будет, коза, – возмущалась Ксюша, пока мы шли в ТЦ. – Теперь нарочно возьму и отобью его у нее.

– Не дури! К чему сейчас еще и эти проблемы?

– К тому, что жить нужно сейчас. И если хочешь что-то сделать, то тоже сейчас, чтобы потом не кусать локти, что не решилась. Я хотела влюбиться в Лу, вот и влюблюсь.

– Ты же вроде пообещала мне, что не будешь с ним связываться?

– Пообещала. Но Марго меня выбесила.

В понедельник математика была третьим уроком, и я, прижавшись плечом к такой же нахохлившейся и полусонной Ксюше, пригрелась.

У доски Веня Шалаев делал доклад о ярких фигурах в мире математики. Иван Сергеевич дал это задание тем, кто хотел закрепить пятерку. Мы с Ксюшей, разумеется, в этот список не попали, поэтому не готовились и своей очереди не ждали.

Веня вещал о некоем Абрахаме де Муавре, который при помощи арифметической прогрессии вычислил дату своей смерти.

Никогда прежде слово «смерть» меня не пугало и не вызывало каких-то особенных чувств. Ну смерть и смерть, чего тут такого? С ее упоминанием сталкиваешься по сто раз на дню: на уроках литературы, истории, биологии, в интернете, кино и книгах. Необратимое прекращение жизнедеятельности организма – не более.

Однако в тот момент, когда Веня произнес это слово, я вдруг ощутила нечто похожее на удар током. Мощную болезненную вспышку тревожного беспокойства, настолько сильную, что показалось, будто еще секунда – и я отключусь. Резко вздрогнув, я откинулась на спинку стула. Меня окатил жар.

– Что случилось? – шумно вскинулась Ксюша. Убрала с моего лица густую завесу волос и потрясла за руку.

Проскурин с Лу обернулись, а математик обеспокоенно подошел к нашей парте.

– Алиса, тебе нехорошо?

– Можно выйти? – прошептала я, все еще чувствуя заложенность в ушах.

– Конечно, – Иван Сергеевич испуганно кивнул, – ты уверена, что тебе не нужна помощь?

– Я помогу! – Тут же вскочив, Ксюша быстро покидала наши с ней вещи в свой рюкзак и вытащила меня в коридор. Как только дверь класса за нами закрылась, я сползла по стене вниз. Подруга опустилась рядом на корточки.

– Что? Живот болит?

– Нет.

– А что?

– Кажется, это опять.

– Что это?

– То самое! – Я многозначительно посмотрела в ее прекрасные, густо накрашенные черной тушью миндалевидные глаза, и они со страхом распахнулись.

– То самое?

– Да. И очень сильно. Неожиданно. Как будто на кнопку нажали.

– Может, ты о чем-то таком думала?

– Вообще нет. Я просто слушала Шалаева, вот и все.

– Ты уверена, что это оно?

– А ты? Ты ничего не почувствовала? Не заметила?

– Не-а, – Ксюша помотала головой, отчего аромат ее мускусных духов окутал меня облаком, по ее собственному определению, «лунного тепла».

– Ладно. – Я протянула руку, и она помогла мне встать. – Может, и в самом деле колики или приступ гастрита. Нужно что-нибудь съесть.

Мы молча спустились на первый этаж и пошли в столовую. Там было тепло, светло и в отсутствие голодной толпы учеников даже уютно. За дальним столиком завтракала физичка.

Объяснив поварихе, что у меня случился голодный обморок и мне срочно нужно повысить сахар, Ксюша взяла нам по стакану горячего чая, две булочки с изюмом и плитку шоколада с орехами.

– Лучше? – Подруга дождалась, пока я съем половину булочки. – Ты меня так напугала, на тебе лица не было.

– Лучше, – подтвердила я, прислушиваясь, как приятно растекается по желудку горячий чай. – Но все равно неприятный осадок остался, как после дурного сна. Да ты и сама наверняка знаешь, как это бывает.

Ксюша недовольно передернула плечами и пробубнила с набитым ртом:

– Я все забыла. Напрочь. И вспоминать не собираюсь.

– Думаешь, я собиралась?

– Хорошо, – подавшись вперед, она облокотилась на стол. – Хочешь поговорить об этом?