Сиреневый коктейль

Мне нечего было ответить. Эта женщина права. Она допила свою бутылку вермута, положила в рот последнюю дольку апельсина и посмотрела на меня.

– Ну что? – спросила Света. – Продолжим разговор или мне уйти?

– Прости, – только и смог я сказать.

Не спеша я перебрался за привычное место возле Стёпы, Светлана ушла. Степан курил. Возле него стояла почти до краёв заполненная пепельница. Компания из троих говорунов сидела рядом и рассуждала о правильности существования скинхедов в лихие девяностые. Ох и зря Миша с Ваней затронули эту тему. Лысый Стас мог их обоих одним ударом за такое уложить.

В те самые девяностые, когда я окончил консу и на всякий случай поступил в местный педагогический, Стас со своей бандой зачищал ряды приезжих. Он был главарём местной банды скинхедов. Грозой не наших. Да что там, его даже свои боялись!

Проходя мимо них к стойке бара, я слегка тронул Стаса за плечо. Не дай бог он встанет.

– Стас, не бери на свой счёт, – сказал я ему.

– Угу, – буркнул он в ответ.

Надеюсь, я его хоть капельку подуспокоил, иначе нашему бару конец. Я помню, как он взахлёб говорил о своей молодости, как хорошо было шугать этих не наших, как он с ребятами ломал им головы, руки, ноги… Помню его рассказы о ментовке девяностых, в которой он оказывался по два или три раза в неделю… Помню и его запои по тем друзьям, которые оказались с пробитой головой в морге…

– Тебя тут спрашивали, – сказал мне бармен, когда я присел на своё обычное место напротив Степана.

– Кто? – не понял я.

* * * * *

Меня искала та девушка, которая вышла сразу после моего появления в баре. Впервые она пришла в тот вечер после грозы, но меня уже не застала.

Девушка не представилась бармену, но моё имя ей было известно. На вид ей нет и тридцати. Стройная, высокая, длинноволосая брюнетка. Личико вылеплено будто из гипса – настолько ровные и правильные черты.

Степан сказал мне, что в тот вечер девушка спросила меня, и приходила затем каждый вечер. Но почему ушла сейчас, когда я пришёл, непонятно.

– Ни зачем я ей нужен, ни кто сама такая она не сказала? – спросил я у бармена.

– Нет, – отвечал он. – Лишь спросила Максима.

– Ну и шут с ней, – немного погодя ответил я.

Мы со Стёпой молча закурили. Трое друзей за столом стихли, после сильного удара Стаса кулаком по столу. Чуть позже все трое встали и ушли по домам. Я заказал себе ещё бокал пива и не спеша его пил. Как ни странно, сегодня мне было не о чем говорить с барменом, или просто не очень-то хотелось болтать под конец вечера.

Где-то через полчаса к нам зашли два парня с девушкой, сели за второй столик и заказали бутылку коньяка и лимон. Негромко разговаривая, налили себе по первой и выпили. Вечер в баре был самым обыкновенным. Потом мне стало скучно сидеть, и я ушёл.

Уже было достаточно темно, но всё же я отправился домой пешком. По вечерам дышится легче. И думается хорошо. Постепенно в моей голове вырисовывалась книга, которую надо бы написать. Слишком долго я вынашиваю её. Нестерпимо хотелось вылить все эти образы на страницы тетради, ощутить дыхание этих персонажей, проникнуться атмосферой другой жизни. А может просто моя жизнь слишком скучная, от того в голове и появлялись эти фантазии и образы иного мира, в котором я сам хотел оказаться.

Войдя в свою однокомнатную квартиру, я на миг подумал, что зря я не женился, а то встречал бы хоть кто-то. Или собаку надо было завести. Да хоть цветочки комнатные! У меня на подоконниках стояло что угодно, только не фиалки или кактусы.

Года три назад я познакомился с одной милой девушкой. Мы несколько раз ходили на свидания, затем она стала оставаться у меня на ночь. У нас могло что-то выйти, но… Наверно, я привык быть один, иначе впустил бы её в свой дом насовсем.

Она подошла ко мне после концерта в филармонии. В тот вечер я играл Шопена и Рахманинова. Ей очень понравилось. Звали её Машей. Светловолосая, немного полноватая, но очень милая и добрая. Всегда одевалась стильно и дорого. Её округлое личико было очень красиво. Губки так и просили поцелуя, а глаза сверкали игривым блеском. Или молодым желанием к жизни. Всё в ней было прекрасно, но надолго у меня не задержалась. А всё из-за того, что для меня это не было даже отношениями. Просто кто-то рядом, просто есть с кем посидеть в баре или кино. Ей, конечно, это не нравилось, и мы тихо разошлись. Потому и сижу теперь дома один.

Затосковать по былой жизни не успел – уснул. И сон какой-то странный снился. То ли стекло, то ли невидимая преграда отгородила целую улицу вместе с людьми, машинами, магазинами и мною. Ещё и дождь пошёл. Сидя в парикмахерской не успел на концерт, от того появился страх, что меня уволят за неявку. Но затем страх прошёл и появилось какое-то безразличие. И ещё девушка, то ли моя, то ли бывшая, хотя настолько знакомая, что ощущалось присутствие кого-то близкого и родного. А затем всё, проснулся. Только ужасно не выспался, как ни пытался потом подремать. Глаза непроизвольно закрывались, но сон не приходил. Пришлось вставать, хоть и не зачем было.

Последние дни мая выдались очень тёплыми и солнечными. Да и гроза была всего один раз за месяц. Отпуск – прекрасная пора. Оказывается, я настолько устал от работы, что эти несколько дней я даже не понимал, что отдыхаю. Пора бы и выбраться куда-то, хоть на пляж, или в театр, только не в тот бар, в котором я провёл многие годы своей жизни. Кажется, я сам уже провонял сигаретным дымом и спиртом. Пора завязывать.

Но правильные мысли, как правило, приходят только поутру, пока голова ещё лежит на подушке, а дальше весь день по старой, проторенной годами дорожке. И о чём бы с утра приятном не думал, колесо жизни крутится своим обычным чередом, и ничего изменить не удастся. Разве что самую малость.

В силу этого под вечер я и приплёлся в свой старый, до боли знакомый бар. Где за столиком в углу сидел Ванька, за ближнем к нам пока ещё трезвая троица, за Ванькиной спиной Олеся; компания из шести студентов шумно обсуждала уходящий учебный год. Марк всё рассказывал анекдоты своей подруге, Света возле окна только начала бутылку вермута, но апельсин ещё не очистила. Возле соседнего окна столик пустует – рано. Молодой (или какой он там) индус ещё не пришёл. Все знакомые лица.

– Налить? – как только я сел за барную стойку предложил Стёпа.

– Пивка, – отозвался я.

Стёпа налил бокал светлого холодного пива и поставил возле меня. Пузырьки газа стремились вверх, на свободу и чистый воздух, хотя зря они это делали. Если бы эти самые пузырьки знали, что в помещении не продохнуть от табачного дыма, они бы сидели дальше в своей кружке. Но в любом случае вся эта стая беглецов-пузырьков упиралась в плотную шапку из пены.

– Что-то ты не весел, – заметил бармен.

– Да день как-то бесполезно прошёл, – ответил я.

– Разве когда-то было иначе? – то ли в шутку, то ли всерьёз сказал Степан. Я на него глянул исподлобья, но тот и ухом не повёл.

– Очень смешно, – ответил я. – Просто многое планировал, а день опять прошёл, так ничего я и не сделал.

– Макс, иди-ка ты на работу устройся, – посоветовал Стёпа вполне серьёзным тоном. И чего он решил до меня докопаться?

– Вообще-то у меня есть работа. Это ж из филармонии меня выгнали, а в школе я ещё преподаю, – ответил я бармену и глотнул холодного пива.

– Да я не про то, – пояснил Стёпа. – Устройся на нормальную работу, для мужика. Сразу интерес к жизни проснётся.

– А я по-твоему никогда нигде не работал? – слегка повысив голос возразил я. – Я ж по стройкам ходил, листовки раздавал, официантом работал, в такси был! Это по-твоему не работа?

– Неа, – невозмутимым тоном ответил Стёпа.

– Хорошо. А что тогда работа для мужика в твоём понимании? – спросил я.

Степан призадумался. На секунду даже перестал протирать сухим полотенцем бокал. А затем выдал:

– Напиши книгу.

Я чуть не подавился этими пузырьками в пиве.